Библиотека Mosbiblio

Сюжет не изменяется, но ребенок может добавлять детали по мере того, как
развивается его речь или окружающая действительность напоминает ему о забытых
фактах из прошлого. Эти дополнительные детали служат для того, чтобы оживить
скелет рассказа, который, в большинстве случаев, начинается с фрагментов.
Я впервые обратила внимание и была удивлена этой характеристикой, когда
Чейз регрессировал во второй раз в период Гражданской войны через три года
после регрессии с Норманом. В промежутке между регрессиями мы ни разу не
возвращались к его рассказам об этом периоде, и все же его второй рассказ
совпадал с первым в самых незначительных бытовых деталях, таких, как куры,
расхаживающие по пыльным улицам рядом с пушками, вид полевого госпиталя. Он мог
дать более подробное описание, так как его словарь расширился, но суть истории
и последовательность событий оставались неизменными. Такая неизменность кажется
поразительной, если учесть, сколько всего произошло с Чейзом за это время.
Собственно говоря, Чейз помнил события своей прошлой жизни лучше, чем многие
детали жизни в Эшвилле.
Филлис Элкинс объясняет, в чем история о прошлой жизни Натали отличается
от фантастических рассказов, которые та часто сочиняет:
При воспоминаниях она рассказывает всегда одну и ту же историю. Когда она
фантазирует, то добавляет детали из других историй, из своего воображения и из
волшебных сказок, которые ей читали. Она все смешивает вместе. Я могу легко
определить это: она изменяет сюжеты и детали. Но сейчас она не фантазировала.
Она очень уверенно и четко описывает детали. Она повторила все это по крайней
мере три раза, и все совпадало.
Виктория Брагг работала в яслях, когда познакомилась с четырехлетним
Марком, помнившим жизнь, которую они прожили вместе как муж и жена. Он повторял
все ту же историю около четырех раз на протяжении нескольких недель.
Я росла при церкви как пасторская дочь, и я обучала многих детей
различного возраста. Я знаю, что дети всегда забывают истории, которые они
сочиняют. Они не могут не меняться, так как их маленькие головки не способны
отчетливо запомнить все, что рождается в их воображении. Если дети сочиняют
истории, пока мы занимаемся своими делами, они должны записать их, чтобы не
забыть.
Но Марк был абсолютно последователен. Он рассказывал все точно так же и
своей матери. Он никогда не ошибался в деталях – никогда.
Марк не казался расстроенным, когда сказал, что умер первым – его это
нисколько не заботило. Но он становился очень настойчивым и рассердился, когда
понял, что я не помнила этого. Каждый раз, встречая Марка, я задавала ему одни
и те же вопросы, чтобы проверить, остаются ли прежними его ответы, например:
«Когда это произошло?» Он всегда расстраивался и отвечал: «Я уже говорил тебе
об этом».
Третий признак: Знание, не объяснимое опытом
Если вы услышите, как ваш маленький ребенок говорит о вещах, которым, как
вы знаете, его никто не обучал и которые он не мог увидеть, значит, он сообщает
вам о воспоминаниях из прошлой жизни. Помните, что только вы можете определить,
что находится вне сферы опыта вашего маленького ребенка.
Конечно же, легче определить, что ваш ребенок может, а чего не может
знать, если он совсем маленький и почти всегда находился рядом с вами. Вы
знаете, что он мог видеть и слышать по телевизору, радио и что он мог узнать из
книг. Так, к примеру, если ваш двухлетний или трехлетний ребенок точно
рассказывает о распорядке дня моряка и правильно называет различные виды мачт,
которые были на его корабле (детали, которые не известны вам), это может
расцениваться как признак воспоминаний о прошлой жизни.
Когда дети становятся старше и их круг общения расширяется, становится
трудно определить, что могло стать им известно обычным путем. Следуйте своей
интуиции. Если вам показалось, что ребенок рассказывает о своем воспоминании из
прошлой жизни, спросите его: «Откуда тебе это известно?» Если он ответит:
«Просто известно», продолжайте выпытывать – возможно, вы наткнулись на след.
Дети могут неожиданно открыться и сказать напрямик: «Когда-то я был здесь
раньше, но ты не была моей мамой...»
Иногда воспоминание удается определить по одному-единственному замечанию.
Но замечание, несущее в себе информацию, которая никак не может быть известна
вашему ребенку из опыта, способно мгновенно выбить почву из-под ваших ног.
Серебряный зуб
Карен Грини, живущая на ферме в Иллинойсе, везла на машине домой от
стоматолога свою трехлетнюю дочь, Лорен.
Лорен только что поставили на боковые зубы шесть неуклюжих серебряных
коронок. Но она была хорошей пациенткой – ни разу не заплакала и слушалась
врача во всем. По дороге домой она произнесла озабоченно: «Я не люблю
серебряных зубов, помнишь, когда мы умерли вместе, те плохие дядьки забрали
наши серебряные зубы?»
Когда она это произнесла, мое сердце дико забилось, а руки задрожали. Я
свернула на обочину и затормозила, чтобы никуда не врезаться. Так как мы евреи,
я сразу поняла, что Лорен говорит об уничтожении евреев нацистами. (Нацисты
вынимали золотые и серебряные коронки из ртов своих жертв.) Я знала, что не
ослышалась, знала, что дочь не шалит. Я даже не подумала, что она может
говорить о чем-то ином. Я почувствовала правду ее слов. Я действительно верила
в то, что она помнит, как мы были где-то вместе и что кто-то вытащил наши
серебряные зубы.
Лорен сказала это без всякого страха. Она не кричала, не топала ногами,
не отказывалась, чтобы ей ставили эти серебряные коронки. Она сказала просто,
как говорят: «Как ужасно, что идет дождь, когда так хочется кататься на
велосипеде!» Она произнесла это, словно знала, что я прекрасно пойму, о чем она
говорит. Казалось, что она просто хочет напомнить мне о том, что мы когда-то
пережили вместе, в ее голосе не чувствовалось беспокойства – лишь озабоченность
по поводу того, что те плохие дядьки могут снова захотеть забрать ее серебряные
зубы.
Вероятность того, что Лорен могла знать, что фашисты снимали коронки с
обреченных, – нулевая. Даже мой десятилетний сын, которому многое известно о
войне, не знает этих деталей. Они ничего не смотрели по телевизору на эту тему.
Я не читала им о концлагерях. Я никогда не хотела пугать их подобными вещами.
Это совсем не то, что им необходимо знать. В этот момент я ощутила прилив
особой любви к Лорен и полностью поверила в то, о чем она говорила. И я
подумала, как хорошо, что сейчас у нее такая спокойная жизнь после трагедии,
которую она пережила в предыдущей жизни.
По одной фразе, произнесенной Лорен, Карен сразу же поняла, что она имеет
в виду. Озабоченный голос дочери, точное знание того, что сделали с ней «плохие
дядьки», и телесная реакция самой Карен не оставили ей сомнения в том, что ее
дочь говорит о своих воспоминаниях из прошлой жизни.
Джастин
Родители Джастина долго не могли прийти в себя, когда их маленький сын
рассказал им, как умирал в прошлой жизни. Его мать Линда рассказывает:
Джастин отличался исключительно ранним развитием. Он начал говорить
полными фразами, когда ему был один год. Однажды совершенно неожиданно он
рассказал нам, как отправился на каток, чтобы покататься на коньках, упал,
ударился головой и умер. Затем он рассказал, что его родителей звали Гарри и
Бобби Коломби и что он жил в Карсоне, в Калифорнии.
Он рассказывал очень уверенно об этом: «Да, я упал на лед и умер, а они
были моими родителями». Он описывал это так же, как и все остальное,
происходящее с ним, словно говорил: «Я ударил коленку» или «Я уронил пряник».
Он никак не мог знать, что в Калифорнии есть городок под названием Карсон,
так как даже мы не знали этого. Мы жили на другом конце Соединенных Штатов, в
Бруклине. Мы проверили по карте и действительно нашли Карсон в Калифорнии. Он
также никак не мог знать о том, что «Бобби» может быть женским прозвищем, и у
нас не было знакомых с такой фамилией, какую он назвал. Мы попытались найти
семью Коломби в Карсоне, но нам не удалось. Да мы и не знаем, как давно все это
произошло.
Он говорил об этом на протяжении года, так как мы все время напоминали
ему об этом. Когда Джастин отправился кататься на коньках в первый раз, ему
было около шести лет. Мы были немного озабочены и спросили, помнит ли он, что
произошло, когда он катался на коньках в прошлый раз. Но он, казалось,
совершенно забыл об этом к этому времени.
Одна деталь в истории с Джастином беспокоила меня больше всего, и я
сказала об этом Линде. Карсон находится рядом с Лос-Анджелесом, где тепло
круглый год. Откуда там мог взяться лед, на котором можно было бы кататься на
коньках? Линда не могла ответить на это, но они с мужем находились под столь
сильным впечатлением от слов своего сына, что в общем-то не придали этой детали
должного значения. Его тон был настолько уверенным и все остальное, сообщенное
Джастином, составляло настолько связную историю, что родители были уверены –
это несоответствие также будет объяснено. Они считали, что Джастин мог
вспомнить о каком-то закрытом катке или о том, как поехал куда-то на каникулах
в иное место и там катался на коньках. А возможно, память была частично
искажена и на самом деле он катался на роликовых коньках, когда упал.
Искажения случаются при воспоминаниях о прошлых жизнях точно так же, как
они происходят и при обычных воспоминаниях. Кому из нас не приходилось,
рассказывая какую-то историю из прошлого, выслушивать исправления от человека,
также присутствовавшего при этом? Но мы никогда полностью не перечеркиваем при
этом свое воспоминание, не говорим: «Ну ладно, раз я не вспомнил все детали
правильно, очевидно, это никогда не происходило». Нет, мы продолжаем
рассказывать историю, пропустив спорные детали. К воспоминаниям о прошлых
жизнях следует относиться точно так же: постарайтесь увидеть историю целиком,
особенно если можно определить и другие признаки воспоминаний о прошлых жизнях.
Одна деталь особенно убеждала Линду в том, что Джастин не сочиняет своей
истории, – это его слова: «Я умер оттого, что ударился головой об лед». Откуда
мальчику, которому лишь недавно исполнился один год, знать, что можно умереть,
ударившись головой об лед?
Как правило, сами по себе заявления «Когда я умер...» являются лучшими
индикаторами воспоминаний о прошлых жизнях. Как показали исследования доктора
Стивенсона, смерть – это то событие из прошлой жизни, которое лучше всего
запоминается детьми. А насильственная или внезапная смерть являются наиболее
частой причиной прихода подобных воспоминаний. Детали смерти – это не та вещь,
о которой обычно шутит или размышляет карапуз... кроме тех моментов, когда он
кричит «бах, бах, бах–ты мертв!», а это игра фантазии, которую просто
определить. И когда эти крохи описывают собственную смерть, они снабжают свой
рассказ такими деталями, которые вряд ли могут почерпнуть из телевидения или
видеоигр. Много ли двух- или трехлетних малышей могут представить смерть от
удушья или пожара во всех подробностях?
Еще одна форма знания, не объяснимого опытом, – это способность маленьких
детей говорить на языке, которому они не обучались и даже не имели возможность
слышать в этой жизни. Этот феномен называется ксеноглоссией. Поскольку для
изучения языка требуются месяцы или годы постоянной практики, наука бессильна
объяснить то, как человек (а особенно, маленький ребенок) может начать говорить
на языке, которого он никогда не слышал. В контексте прошлых жизней
ксеноглоссия становится вполне объяснимым явлением – человек вспоминает то, что
знал когда-то.
Этот документированный случай, опубликованный в журнале Reincarnation:
The Phoenix Fire Mystery, является ярким примером ксеноглоссии:
К величайшему недоумению доктора Маршалла Мак-Даффи, знаменитого
нью-йоркского врача, и его жены Вильгельмины, их сыновья-близнецы стали
разговаривать между собой на неизвестном языке. Детей отвезли на исследование в
Колумбийский университет, на кафедру лингвистики, но ни один из присутствующих
языковедов не мог определить язык. Но случилось так, что профессор,
специализирующийся на древних языках, зашел в комнату и, к своему изумлению,
обнаружил, что дети разговаривают на арамейском языке, на том самом языке, на
котором говорили во времена Иисуса Христа! [1]
Это очевидный пример ксеноглоссии, так как совершенно ясно, что дети не
могли научиться этому языку дома или услышать его от кого-то из своего
окружения, так как уже никто на этом языке не говорит. К тому же мальчики
произносили не просто несколько слов, они владели достаточно обширным словарем,
чтобы эксперт смог безошибочно узнать их язык.
Случаи полной ксеноглоссии весьма редки, но являются прекрасной
демонстрацией того, до какой степени память о языке может сохраняться в
последующих жизнях. Если ваш ребенок вообще проявляет признаки ксеноглоссии, то
скорее всего вам удастся от него услышать лишь несколько изолированных слов или
фраз. Вы можете услышать иностранные слова, но обращайте также внимание на
забытые слова из родного языка или жаргон, с которым, как вам известно, ваш
ребенок никогда не сталкивался.
Например, в одном случае из книги Харрисонов родители Саймона были
уверены в том, что он вспоминает жизнь моряка девятнадцатого века. Однажды,
описывая свою морскую жизнь, он употребил слово «spanker», что являлось
совершенно верным термином, обозначающим один из парусов задней мачты корабля.
В другой раз, случайно сбив на пол банку с вареньем, он спросил у матери,
должен ли он делать «haze». Когда мать, недоумевая, спросила, что означает это
слово, мальчик ответил, что так всегда говорили, когда моряк «делал шкоду» и
должен был отдраивать палубу или исполнять иную тяжелую работу. Родители были
изумлены, когда, проведя расследование, узнали, что haze действительно является
словом из старинного морского жаргона и означает дополнительное задание как
наказание за провинность. Когда Чейз рассказывал мне о своей средневековой
жизни, то употребил слово betrothed, которое практически не встречается в
современной речи, но вполне подходит к тем временам.
Перспектива, в которой подается история из прошлой жизни, также является
ценной информацией. Говорит ли он от первого лица или рассказывает так, словно
наблюдает за собой со стороны? Это едва уловимый, но очень важный момент.
Визуальная перспектива может быть поразительно реалистичной, как в случае с
Блэйком, когда он видел себя под колесами грузовика, или как в случае с Линдой,
которая видела пузырьки, поднимающиеся в воде вверх, над ней, упав в реку с
серебристого моста. Эта точная перспектива характерна для подлинных
воспоминаний, так как двухлетний ребенок вряд ли может ее вообразить или
заимствовать из фильма, где события в большинстве случаев разворачиваются в
перспективе постороннего наблюдателя.
Харрисоны в своей книге приводят случай Филипа, который в два с половиной
года описывал убийство (и употребил слово верно)9, как его воспринимал
шестилетний ребенок, затиснутый в толпе. Он не мог видеть самого убийцу из-за
«больших людей», стоящих вокруг, но он знал, что что-то произошло, так как
внезапно люди стали толкаться и кричать. Если бы воспоминание было заимствовано
из фильма, Филип рассказал бы, что видел убийцу отчетливо [2].
Эти визуальные описания столь точны, так как при воспоминаниях дети
обычно видят вещи глазами тех людей, которыми они были ранее. Когда двухлетняя
Натали Элкинс рассказывала своей матери Филлис о том, как утонула в прошлой
жизни, она не отрывала своего взгляда от глаз матери. Но когда Филлис, пытаясь
выудить дополнительную информацию, спросила дочь, был ли на ней тогда купальник,
та опустила глаза, оглядывая себя, и ответила «да». Она видела себя в ином
теле.
Еще одна возможность определить перспективу – это наблюдать за эмоциями,
которые проявляет ребенок, рассказывая о воспоминании. Если он описывает свою
жизнь в качестве взрослого человека, то естественно предположить, что он
проявит зрелые эмоции, совершенно несвойственные дошкольнику. Когда Чейз
описывал свою растерянность и страх на поле боя, то не забыл упомянуть о мыслях
о жене и детях. Сварнлата опустила глаза, встретившись со своим мужем из другой
жизни, но при этом вела себя словно мать по отношению к «своим сыновьям» из той
же жизни, хотя они были взрослыми мужчинами, а она десятилетней девочкой. Если
маленькие дети даже научились хитрить в словах, то вряд ли можно от них ожидать,
что они смогут подделывать эмоции и чувства.
Многие дети, описывающие прошлые жизни и смерть, обычно обладают знанием
того, что происходит с ними сразу же после того, как они умирают. Часто они
описывают картину в перспективе вездесущего наблюдателя, находящегося в стороне
от покинутого тела. При этом они видят, что происходит вокруг этого тела.
Блэйк, говоря о том, как его задавил большой грузовик, также вспоминает,
как его тело везли в больницу. Никола описывает свою дорогу в больницу после
того, как ее сбил поезд, а также то, как она пыталась общаться с людьми, но не
могла. Скорее всего, дети были либо в бессознательном состоянии, либо мертвы к
этому времени, и все же знали, что происходило вокруг их тел. Рави Шанкар,
вспоминая о своей смерти, точно рассказал своим родителям, где убийцы спрятали
его изувеченное тело. Полицейский доклад, найденный позже, подтвердил
истинность его слов. В книге Харрисонов рассказывается о случае, когда
двухлетняя Манди, оказавшаяся своей собственной возрожденной сестрой, потрясла
родителей точным описанием своих похорон, вплоть до таких деталей, как обморок
матери на краю могильной ямы и игрушка, которую ее другая сестра незаметно
спрятала в гроб. Тема похорон никогда не обсуждалась в их доме [3]. Эти
рассказы во многом совпадают с описаниями переживаний на пороге смерти, которые
давали многие взрослые.
Поскольку сознание является непрерывным континуумом, естественно
предположить, что ребенок может описывать события, случающиеся на протяжении
всего континуума. Не удивляйтесь, если ребенок начнет вам описывать «небесные
будни», говорить о посещениях «сияющих дам» или объяснять то, почему они
избрали вас своими родителями, тем же уверенным тоном, которым они описывали
свои переживания в прошлых жизнях. А возможно, вам посчастливится и вы услышите
из уст собственного ребенка о вещах, которые происходили с вами за годы до того,
как он появился на свет.
Маленькая красная машина
Это одна из многих историй, которые я слышала о детях, рассказывающих,
как они парили вокруг своих родителей еще до того, как были зачаты. Эту историю
прислала мне Джуди из штата Вашингтон. Все началось с того, что ее двухлетняя
дочь, Джессика, спросила, почему мама все время находится в инвалидной коляске
и не может передвигаться как остальные люди. Подбирая слова, которые могла бы
понять двухлетняя девочка, Джуди описала автокатастрофу, в которую когда-то
попала и из-за которой стала инвалидом. Тогда Джессика сказала:
«Я была там».
«Нет, милая, тогда я была совсем молодой, ты еще не родилась», – ответила
ей Джуди.
«Я была там», – сказала моя дочь с мягкой настойчивостью, и я поняла, что
мне придется ее выслушать.
«Где же ты была, Джессика? Я не видела тебя».
«О, я просто сидела и наблюдала, пока машина «УРРРРР УРРРР», не приехала
и не забрала тебя».
Изумленная, я спросила: «Так ты хотела убедиться, что обо мне
позаботятся?»
«Угу», – сказала девочка и, отпустив коляску, побежала играть.
Я не могла забыть слов Джессики в течение нескольких дней. Но меня
удивило не то, что она сказала, а как она это произнесла. Я рассказала своей
матери о том, что сказала мне Джессика, чувствуя невероятную, но великую правду
ее слов.
«Я знала, что у тебя есть ангел-хранитель, – ответила та, – но я не
думала, что именно этот».
Через несколько недель произошло нечто еще более удивительное. Неожиданно
Джессика зашла в мою комнату и ни с того ни с сего заявила: «Когда ты попала в
аварию, маленькая красная машина выбросила тебя и ты ударилась больно».
«Да, – ответила я, – верно, я была выброшена из машины, но не помню
красной машины».
Джессика уверенно повторила: «Маленькая красная машина выбросила тебя и
ты ударилась больно».
Вдруг у меня перехватило дыхание и я выпрямилась в своем кресле. Да, я
вспомнила! Это действительно был маленький красный «фольксваген»!
Кортни
Некоторые дети могут делать много заявлений о своих прошлых жизнях,
каждое из которых по отдельности не является достаточно убедительным
свидетельством воспоминаний. Но если все эти фрагменты, взятые вместе,
составляют связную историю, вы можете воспринимать их как признак знания, не
объяснимого опытом. Маленькие дети не обладают способностью сочинять истории с
реалистическим сюжетом. Они даже не представляют, как подбирать подходящие
детали и привязывать их к тому или иному историческому времени или месту,
которое они описывают. Но истории из прошлых жизней всегда отличаются реализмом
(даже если они кажутся странными) и соответствием деталей.
Случай Кортни демонстрирует, как все это происходит. Время от времени, на
протяжении нескольких лет Кортни поражала свою мать милыми рассказами о своей
прошлой жизни, напоминающими сцены американской жизни девятнадцатого века. Ни
одно из ее заявлений само по себе не могло служить доказательством воспоминаний
о прошлой жизни, но все вместе они составили весьма правдоподобную и связную
историю, убедившую родителей, что девочка действительно вспоминает прошлую
жизнь. Лайза позвонила мне по телефону, сообщив, что происходит с ее дочерью, а
затем прислала мне письмо, содержащее цитаты из ее дневника:
У нас с мужем трое детей. Кортни – средняя дочь и ей исполнилось пять лет.
Нашей старшей дочери – семь лет, а маленькому сыну – три года. Однако Кортни
что-то отличает от моих остальных детей – это можно увидеть по глазам.
Первое воспоминание о прошлой жизни пришло к Кортни в первый день
наземных операций «Бури в пустыне» в Ираке. Наша семья особо запомнила этот
день, так как мой муж служил пилотом армейской медслужбы. Ему приказали
находиться в состоянии готовности к вылету, и мы просто ждали звонка. День
клонился к вечеру. Моя старшая дочь была в школе танцев, а маленький сын,
которому только исполнился год, спокойно спал. Я была сплошным комком нервов в
ожидании телефонного звонка. Для того чтобы немного успокоиться, я
воспользовалась проверенным средством – пошла на кухню и стала готовить пищу.
В доме стояла полная тишина. Кортни находилась при мне, листая старый
календарь. Она что-то тихо бормотала себе под нос, а я настолько была погружена
в свои мысли, что не обращала на ее слова никакого внимания. Я начала слушать
только тогда, когда дочь стала говорить о том, как скучает по бабушке Алисе.
Она все повторяла и повторяла, что очень скучает по бабушке Алисе. Наконец я не
выдержала и спросила: «Кто она такая, эта бабушка Алиса?» Она ответила:
«Бабушка Алиса – моя бабушка». Я сказала дочери, что у нее есть три бабушки, и
назвала их по именам, но среди них нет Алисы.
Она подняла голову, взглянула мне в глаза и сказала серьезно и убежденно:
«Я знаю это. Она была моей бабушкой еще до того, как я стала Кортни». Когда она
произнесла эти слова, меня словно мороз по коже пробрал.
Несмотря на подавленное состояние, в котором я находилась, мне удалось
задать ей несколько вопросов, хотя я и не подозревала, куда может привести
разговор. Я спросила дочь, что она обычно делала со своей бабушкой и как та
выглядела, чтобы попытаться определить, о которой из ее «настоящих» бабушек
идет речь. Но Кортни продолжала рассказ: она очень любила свою бабушку Алису, и
после того, как ее родители умерли, она жила с дедушкой и бабушкой. Она сказала,
что бабушка Алиса очень ее любила. Рассказывая о том, что та поддавалась
внучке в играх, девочка хихикала. Она описала эту игру как «Парчизи». Я знала
эту игру, играла в нее в детстве, ко в нашем доме ее никогда не было.
Во время всего нашего разговора Кортни ни разу не посмотрела на меня. Она
вела себя очень тихо (что совсем не характерно для нашей резвой дочурки),
продолжала листать календарь, и ее речь напоминала поток сознания. Она не
плакала, даже когда говорила о том, что грустит, но все время оставалась
задумчивой и пассивной. Я не перебивала ее и не задавала много вопросов. Ее
речь не была обращена ко мне – просто ей следовало излить все, что было у нее
на душе. На ум приходит слово катарсис.
Она сказала, что была молодой, наверное, шестнадцатилетней (странно
выслушивать это из уст трехлетнего ребенка), когда ее бабушка умерла. И еще
одна странная деталь – девочка рассказала, что ее бабушка очень растолстела как
раз перед смертью. Она стала такой толстой, что внучка не могла обнять ее.
Кортни казалась очень расстроенной этим обстоятельством.
Кортни завершила свою историю глубоким вздохом и словами: «Я очень тоскую
по бабушке Алисе». Я сказала, что и мне жалко ее из-за того, что она тоскует,
но все же я рада, что сейчас Кортни стала членом нашей семьи. Ответ Кортни
потряс меня – она впервые подняла на меня глаза и сказала: «Я знаю, что ты
любишь меня. Вот почему я выбрала тебя своей мамой». Она добавила, что они с
бабушкой Алисой выбрали меня быть матерью Кортни. Алиса так советовала.
Кортни часто возвращалась к этой теме. И снова-таки, ни одна из деталей,
взятая в отдельности, не может являться абсолютным доказательством знания, не
объяснимого опытом. Но вместе эти детали складываются в связную картину
деревенской жизни.
Когда Кортни впервые заговорила об этих вещах, я покрывалась гусиной
кожей и чувствовала сильную подавленность. Мне часто хотелось отделаться от
этого, и я говорила: «Ладно, Кортни, давай поговорим об этом позже». Ведь я не
знала, как мне себя с ней вести. Сейчас же, после того, как я выслушивала эти
вещи на протяжении двух лет, я принимало ее слова с нежностью и заботой. Но мне
все равно не просто, так как от подобных воспоминаний у меня волосы становятся
дыбом, а по коже ползут мурашки.
Со временем Кортни сообщила мне больше подробностей о своей жизни.
Например, она сказала, что они жили там, где деревья сбрасывают листву осенью и
наступают долгие, холодные зимы. Кортни никогда не могла узнать об этом из
собственного опыта, так как мы живем в Южной Луизиане.
Однажды вечером трое моих детей принимали ванну вместе. Кортни терла
спинку своей старшей сестре, Обри, и вдруг произнесла: «Как хотелось бы
купаться вместе с бабушкой Алисой». Обри, отличающаяся аналитическим складом
ума и считающая все эти истории о бабушке Алисе полнейшей чепухой, заявила: «О,
снова ты заладила свое об этой бабушке Алисе!» (Сейчас, когда прошло уже
несколько лет, Обри спрашивает меня: «Мама, а откуда Кортни знает все эти
вещи?») Тогда Кортни подняла голову, взглянула сестре прямо в глаза и отчетливо
произнесла: «Когда я жила с бабушкой Алисой, у нас не было ванны. У нас не было
даже туалета».
Я решила расшевелить ее и пошутила: «Тогда, наверное, вы здорово пахли –
не принимали ванны и не ходили по своим делам в туалет!» Тогда Кортни принялась
рассказывать мне, как они грели воду в большом горшке и смачивали тряпки, чтобы
протирать свое тело, – одним словом, дала точное описание омовений, которых
никогда не видела в этой жизни. Затем она во всех подробностях описала уборную
во дворе. Интересно, что она никогда не видела дворовой уборной и даже не
поняла, о чем идет речь, когда я как-то употребила это слово10. Она также
рассказала о том дне, когда ее дедушка привез из города унитаз. Он уехал на
рассвете и возвратился только на следующий день. Все очень радовались, когда у
них наконец появился настоящий туалет.
Тот факт, что семья не имела домашнего туалета, мог быть плодом
воображения. Но откуда трехлетнему ребенку было знать, что появление
«настоящего туалета» могло так обрадовать все семейство? Не могла она также
знать и того, что деревенские жители часто отправлялись в город на два дня,
чтобы сделать специальную покупку.
Однажды, когда Кортни узнала какое-то домашнее приспособление, известное
ей из другой жизни, то замерла, «словно громом пораженная», а заодно, «словно
громом пораженная», замерла и Лайза.
Мне очень неловко признаваться в этом, особенно если учесть, что я
дипломированный консультант по внутрисемейным отношениям, но моим излюбленным
орудием воспитания является лопаточка, которой я переворачиваю пищу во время
жарки.
Был уже поздний вечер, а Кортни и Обри, обитающие в одной комнате, никак
не хотели угомониться. Я обратилась к ним с просьбой вести себя тише, так как
боялась, что они могут разбудить младшего брата, но слова не действовали на них.
Кортни подняла особый шум – кричала и прыгала на кровати. Тогда я взялась за
свое любимое орудие воспитания – лопаточку. Обычно я пользуюсь пластмассовой
лопаточкой на тот случай, если потеряю чувство меры. Но в тот вечер я не могла
ее найти и потому ухватила старую лопаточку, почерневшую, с деревянной ручкой.
Я ворвалась в комнату и хлопнула несколько раз лопаткой по матрацу, объявив,
что, если они сейчас же не прекратят шуметь, я надаю им лопаткой по задницам.
Так вот, Кортни, которая обычно принимает подобные меры как вызов (потому
я прибегаю к ним редко), вдруг застыла, как громом пораженная, бледная как мел,
с очень смешным выражением на лице. Она сказала: «Мама, если ты ударишь меня
этим, то обожжешь меня».
Я не знала, что ей ответить, но продолжала угрожать: «Я не обожгу тебя,
но сделаю тебе больно, а потому ложись и спи!» И чтобы подчеркнуть грозное
значение своих слов, я снова хлопнула пару раз лопаточкой по постели.
Кортни не согласилась со мной: «Мама, это обожжет меня. Ведь ты должна
подогревать этим простыни, а не колотить детей».
Тут уж я застыла, как громом пораженная, глядя на старомодную лопаточку в
моих руках. Ведь Кортни приняла ее за деревянную грелку, из тех, которые клали
в постели, чтобы те стали теплее. Девочке было только четыре года, и она
никогда и близко не видела грелок для постелей, тем более таких.
Я обняла Корни и заверила ее, что это всего лишь лопаточка, и предложила
дотронуться до нее. После этого мы отложили ее в сторону вместе.
Четвертый признак: Соответствие поведения
Если вы слышите заявления от собственного ребенка, которые, как вам
кажется, описывают прошлую жизнь, присмотритесь к его поведению и физическим
чертам, которые можно объяснить самой историей. Вспомните, не испытывает ли ваш
ребенок различных фобий, не проявляет ли необычных манер или талантов, которые
нельзя объяснить воспитанием или наследственностью. То же относится и к
физическим чертам: если ваш ребенок рассказывает о травме, полученной в прошлой
жизни, или о насильственной смерти, проверьте, нет ли на его теле врожденных
дефектов или родимых пятен, соответствующих характеру ранения в прошлой жизни.
И наоборот, если поведение вашего ребенка нередко ставит вас в тупик,
постарайтесь припомнить, не говорил ли он что-нибудь такое, что указывало бы на
воспоминание из прошлой жизни, соответствующее именно такой манере поведения.
Прислушивайтесь к случайным замечаниям, отрывочным фразам. Или поступите так,
как мать Томми (эта история будет приведена ниже), – дождитесь удобного случая
и задайте ребенку прямой вопрос. Но если из этого ничего не выйдет, то не
настаивайте на своем, возможно, позже вы найдете иное объяснение, а может быть,
ваш ребенок просто не помнит.
Мы можем полагаться на поведение как на знак воспоминания о прошлой жизни,
так как доктор Стивенсон предоставил нам необходимые доказательства. Он считал
поведение столь важным свидетельством, что в каждом случае специально разбирал
то, насколько поведение ребенка соответствует образу того человека, которым тот
помнит себя в предыдущей жизни. В его лучших, самых завершенных случаях
корреляция была бесспорной.
Но не всегда поведение соответствует воспоминаниям. У вашего ребенка
может быть воспоминание, манифестируемое лишь одним ярким замечанием (как в
случае с Лорен). Или у вас может быть ребенок, напоминающий Кортни, который
часто вспоминает фрагменты прошлой жизни, но не проявляет характерных черт в
своем поведении. У обеих девочек были настоящие воспоминания о прошлых жизнях,
несмотря на отсутствие четвертого признака.
Случай Карла, описанный в книге Харрисонов, представляет собой ярко
выраженный пример того, как характер, внешность объясняется историей прошлой
жизни. Его родители, определив три вышеперечисленных признака воспоминаний,
пришли к выводу, что Карл в прошлой жизни был нацистским пилотом, который
разбился, когда его самолет врезался в здание. Затем они осознали, что его
странное поведение проистекает из его военного прошлого. У него была
«нетерпимость по отношению ко всему незавершенному, не согласующаяся с его
возрастом» [4]. Он был исключительно точен во всем, что делал, чистоплотен и
требователен к одежде. Представьте себе маленького мальчика, требующего, чтобы
его воротничок был всегда отглажен! Его внешность также необычайно
соответствовала его «немецкому» прошлому. Оба его брата были коренасты и смуглы.
Карл же был светлокожим блондином, как настоящий ариец, и отличался хрупким
сложением [5].
Томми-моряк
Четырехлетний Томми Хибберт из Калифорнии являет собой пример ребенка,
обладающего необычными способностями и поведением, но не имеющего вербальных
воспоминаний. Он обладал познаниями в авиации, совершенно не свойственными его
возрасту. Когда же его мать, Бернис, спросила, откуда Томми так много знает о
самолетах и воздухоплавании, тот сразу же рассказал о двух предыдущих жизнях,
которые в точности соответствовали его ошеломляющим способностям.
Когда моему старшему сыну Томми было четыре года (сейчас ему двадцать
шесть), он выказывал необычайный интерес к винтовым самолетам. Реактивные
самолеты были ему совершенно безразличны. Он ходил в подготовительную школу, и
однажды детей повезли на экскурсию к маленькому аэродрому, где стояло множество
винтовых самолетов. Один из пилотов с удовольствием позволил Томми взобраться в
кабину его самолета, чтобы рассмотреть все там. Итак, Томми влез в кабину,
осмотрел приборный щиток, нажал на кнопки, затем надавил на педали – одним
словом, доказал пилоту, что прекрасно знает, что и в каком порядке нужно
включать, чтобы взлететь. Пилот был поражен, он сказал, что если бы ключ был в
зажигании, то Томми бы поднял аэроплан в воздух!
Через два или три месяца Томми нашел иллюстрированную книгу об аэропланах
периода Второй мировой войны. И как вы думаете, от каких самолетов не мог
оторваться Томми? От японских «Зеро». Он был полностью очарован ими, он не
хотел смотреть ни на какие другие самолеты. Я даже пошутила: «Небось ты летал
на таких самолетах?»
Он ответил: «Да, конечно», а затем стал рассказывать мне, каково было
летать и как выглядела земля, если смотреть на нее из кабинки самолета. Он
также описал железные рамки иллюминаторов и описал то, какой открывается вид из
иллюминатора, когда летишь высоко в небе.
Тогда я спросила: «Если в своей прошлой жизни ты был японцем, то как ты
умер?»
«Я врезался своим самолетом в корабль», – ответил он уверенным тоном,
словно констатируя факт.
Я вспомнила о летчиках-камикадзе, делавших именно это во время Второй
мировой. Казалось, Томми совершенно не был смущен этой смертью. Его больше
занимали воспоминания о полетах. Он очень любил летать, и его лицо светилось
всякий раз, когда он заговаривал об этом.
В то время я поверила, что он говорит о своей прошлой жизни, но я не
знала, какие вопросы можно задавать и как подступиться к этой теме.
Хотя Бернис и высказывает сожаление, она поступила очень правильно, дав
возможность сыну рассказать о своем воспоминании о прошлой жизни. Она разделяла
его энтузиазм и задавала прямые вопросы. В общем-то она получила хорошие ответы.