Библиотека Mosbiblio

Незнакомка из Верховни, как он ее называл, целиком завладела его сердцем. «Как же вы хотите, чтобы я вас не любил: вы – первая, явившаяся издалека, согреть сердце, изнывавшее по любви! Я сделал все, чтобы привлечь к себе внимание небесного ангела; слава была моим маяком – не более. А потом вы разгадали все: душу, сердце, человека. Еще вчера вечером, перечитывая ваше письмо, я убедился, что только вы одна способны понять всю мою жизнь. Вы спрашиваете меня, как нахожу я время вам писать! Ну так вот, дорогая Ева (позвольте мне сократить ваше имя, так оно вам лучше докажет, что вы олицетворяете для меня все женское начало – единственную в мире женщину; вы наполняете для меня весь мир, как Ева для первого мужчины). Ну, так вот, вы – единственная, спросившая у бедного художника, которому вечно не хватает времени, не жертвует ли он чем-нибудь великим, думая и обращаясь к своей возлюбленной? Вокруг меня никто над этим не задумывается; любой бы без колебаний отнял бы все мое время. А я теперь хотел бы посвятить вам всю мою жизнь, думать только о вас, писать только вам. С какой радостью, если бы я был свободен от всяких забот, бросил бы я все мои лавры, всю мою славу, все мои самые лучшие произведения, словно зерна ладана, на алтарь любви! Любить, Ева, – в этом вся моя жизнь!»

Ганская, искушенная в науке любви, не сразу откликнулась на страстные призывы своего Ромео. Однако Оноре не сдавался: «Ты увидишь: близость сделает нашу любовь только нежней и сильнее... Как мне выразить тебе все: меня пьянит твой нежный аромат, и сколько бы я ни обладал тобою, я буду только все более пьянеть». Ганская поддалась искушению через четыре недели настойчивых ухаживаний: «Вчера я твердил себе весь вечер: она моя! Ах, блаженные в раю не так счастливы, как я был вчера».

Влюбленные дали клятву, что поженятся, когда Эвелина станет наследницей многомиллионного состояния и имения в Верховни. Но чувства Бальзака оказались непостоянными. Графиня Гвидобони-Висконти, обладательница великолепной фигуры, с удовольствием позволила писателю за собой ухаживать. Бальзак легко одержал победу над чувственной блондинкой, и в скором времени у нее родился ребенок, который, впрочем, не унаследовал словесного таланта своего отца.

Эвелина Ганская была вне себя от возмущения, когда в газетах появились заметки об этой скандальной связи. Несмотря на то что Бальзак отчаянно защищался, отношения между бывшими любовниками явно были испорчены. Графиня Висконти помогла Бальзаку совершить поездку в Италию. По словам современников, в пути его сопровождал некий юнец Марсель, который в действительности оказался госпожой Каролиной Марбути, женой крупного судейского чиновника. С ней Бальзак также познакомился с помощью почтальона.

Путешествие в Италию было сопряжено со множеством приключений. Когда Бальзак и госпожа Марбути прибыли в Пьемонт, на следующий день весь город знал об их приезде. В юном Марселе граждане разглядели знаменитую писательницу Жорж Санд, с которой Бальзака связывали чисто дружеские отношения. Попавшей впросак Каролине с трудом удалось отбиться от окруживших ее дам.

Как отмечают биографы великого романиста, Бальзак любил антикварные вещи и даже коллекционировал их, например трости с рукоятками, украшенными золотом, серебром и бирюзой. Оноре не отказывался от изысканной пищи, и многие женщины этим пользовались, пытаясь соблазнить его. «Женщина – это хорошо накрытый стол, – заметил однажды Бальзак, – на который мужчина по-разному смотрит до еды и после нее».

Смерть мужа Ганской в 1841 году открыла Бальзаку путь к Эвелине. В своем желании жениться на ней Бальзак был недалек от чисто коммерческих интересов. Ведь она с легкостью могла освободить его от долгов и дать ему возможность творить. Эвелина с негодованием отвергла предложение Бальзака, тем более что в последние годы отношения между ними почти прекратились.

В июне 1843 года Бальзак поселился в Петербурге на Большой Миллионной в доме Титова, как раз напротив дома Ганской. Его присутствие не сблизило любовников, и осенью он, уже тяжелобольной, выехал в родной Париж. В 1845 году Бальзака снова стали видеть в обществе Ганской. Несмотря на то что теперь его финансовое положение значительно улучшилось и он мог приобрести все, что было необходимо для творчества, близился духовный кризис.

В сентябре 1847 года Бальзак приехал в имение Ганской в Верховни. Эвелина пока не отвечала утвердительно, поскольку брак с иностранцем по российским законам лишил бы ее поместий на Украине. Так и не услышав заветного «да», Бальзак покинул возлюбленную.

Ганская решилась на брак только спустя год, когда перед ней был уже совсем больной человек. Писателя мучили боли в сердце, приступы удушья. Ночами он пробовал писать, но это ему было уже не под силу. 14 марта 1850 года состоялось венчание Бальзака с Ганской в костеле Святой Варвары в городе Бердичеве. Это было, наверно, последнее радостное событие в жизни умирающего романиста. В письме Зюльме Карро он писал: «Я не знал ни счастливой юности, ни цветущей весны, но теперь у меня будет самое солнечное лето и теплая осень». Однако надежды писателя не оправдались. Переезд больного Бальзака с женой из Бердичева в Париж занял целый месяц. Вскоре Оноре де Бальзак скончался, не прожив в браке с любимой женщиной и полугода.

Сергей Есенин
Сергей Есенин (1895–1925) относится к числу величайших русских поэтов-лириков, его часто называли певцом крестьянской Руси. Есенин входил в кружок имажинистов (1919–1923). Самыми известными циклами автора являются «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), «Черный человек» (1925), поэма «Анна Снегина» (1925), драматическая поэма «Пугачев» (1921).

Сергей Есенин родился в крестьянской семье в 1895 году. С 1904 по 1912 год учился в Константиновском земском училище и в Спас-Клепиковской школе. В этот период он написал более 30 стихотворений, а также составил рукописный сборник «Больные думы» (1912). В 1912 году Есенин переехал вместе с отцом в Москву, где начал работать в магазине Крылова.

Со своей будущей женой он познакомился, когда в марте 1913 года устроился помощником корректора в типографию Товарищества И. Сытина. Анна Изряднова позже вспоминала о нем так: «Только что приехал из деревни, но на деревенского парня не был похож – на нем был коричневый костюм, высокий крахмальный воротник и зеленый галстук. С золотыми кудрями он был кукольно красив... Настроение было у него упадочное – он поэт, никто не хочет его понять, редакции не принимают в печать, отец журит... Все жалованье тратил на книги, журналы, нисколько не думал, как жить...»

Брак с Анной с самого начала не удался, так как на первое место начинающий поэт ставил прежде всего карьеру. В 1914 году наконец его стихи напечатали в газете «Новь», в журналах «Заря», «Парус» и др. В 1915 году родился сын, но Есенин, следуя своим карьерным устремлениям, оставил Анну с маленьким ребенком и решил попытать счастья в журналах Северной столицы.

После того как Есенин приехал в Петроград, он некоторое время старался привыкнуть к суете большого города. Знаменательным событием в жизни Есенина была встреча с Александром Блоком. Он называл молодого человека «талантливым крестьянским поэтом-самородком», а его стихи – «свежими, чистыми, голосистыми». Мнение такого прославленного литератора, как Блок, сыграло предопределяющую роль в становлении молодого поэта в Северной столице. Для избалованной петербургской творческой интеллигенции стихи Есенина были как глоток свежего воздуха в душной комнате.

Близкий друг Есенина, Анатолий Мариенгоф, вспоминал, как Есенин объяснял ему свой успех в Петрограде: «С бухты-барахты не след идти в русскую литературу. Искусную надо вести игру и тончайшую политику. Не вредно прикинуться дурачком. Шибко у нас дурачка любят... Каждому надо доставить удовольствие... Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввел. Им приятно, а мне наплевать». Тактика подобного рода сработала просто блестяще: за несколько недель Есенин завоевал славу в самых влиятельных и изысканных петроградских литературных кругах, он стал модным поэтом, любимцем журналов и гостиных.

Вероятно, именно в этот период завоевания Есениным модных литературных салонов и появилась в его жизни Зинаида Райх. Зинаида отличалась живым и бойким нравом и как нельзя лучше подходила для вольнолюбивого поэта. Вместе с вологодским поэтом Алексеем Ганиным они отправились в путешествие на Север: на Соловки, а затем в Мурманск. Когда молодые люди были под Вологдой, у церкви Кирика и Иулиты, к ним пришла мысль обвенчаться, что они и сделали. Сергей не жил с Зинаидой постоянно, хотя она и родила от него двоих детей: Татьяну (1918) и Константина (1920).

В год рождения дочери Татьяны Есенин опять вернулся в Москву, где примкнул к имажинистам. Вместе с Мариенгофом он приобрел книжную лавку на Большой Никитской, а затем «Стойло Пегаса» на Тверской. В это время в Москву приехала и его жена, Зинаида, для того чтобы показать годовалую дочь отцу. Мариенгоф в «Романе без вранья» описывал эти моменты так: «Из Орла приехала жена Есенина – Зинаида Николаевна Райх...Танюшке тогда года еще не минуло... живая была живулечка, не сходила с живого стулечка; с няниных колен – к Зинаиде Николаевне, от нее – к Молабуху, от того – ко мне. Только отцовского „живого стулечка“ ни в какую она не признавала. И на хитрость пускались, и на лесть, и на подкуп, и на строгость – все попусту».

По словам Мариенгофа, Есенин попросил его помочь отправить Зинаиду обратно в Орел. Молодой поэт говорил о своей жене так: «Не могу я с Зинаидой жить... Говорил ей – понимать не хочет... Не уйдет, и все... ни за что не уйдет... Вбила себе в голову: „Любишь ты меня, Сергун, это знаю и другого знать не хочу...“. Скажи ты ей, Толя, что есть у меня другая женщина». Мариенгоф сделал, как велел Есенин, и Зинаида Райх с дочерью уехала в Орел.

Однажды Мариенгоф обмолвился, что больше всех своих женщин Есенин ненавидел Зинаиду Райх. Следовательно, и любил ее по-настоящему, считал он, только одну. Мариенгоф полагал, что ненависть из любви возникла потому, что, перед тем как выйти за Есенина, она сказала ему, что, он у нее – первый мужчина, на самом деле это оказалось неправдой. Есенин ей этого так и не простил. Всякий раз, когда он вспоминал Зинаиду, судорога сводила лицо, глаза багровели, руки сжимались в кулаки: «Зачем соврала, гадина!». После окончательного разрыва с Зинаидой Райх Есенин почувствовал себя свободно и переходил с легкостью от одной женщины к другой. В этот момент в его жизнь и ворвалась Айседора Дункан, известная американская танцовщица, приехавшая в Россию для того, чтобы открыть студию танца для русских девочек.

Айседора Дункан
Существует несколько предположений об их первой встрече. Однако все биографы сходятся в том, что Айседора и Сергей сразу понравились друг другу. Согласно воспоминаниям Мариенгофа, Дункан увидела Есенина на пирушке в студии Якулова. Тогда она была одета в красный хитон, ниспадавший мягкими складками. Несмотря на большое тело, ступала она с мягкостью и грацией кошки.

«Не гляди на ее запястьяИ с плечей ее льющийся шелк.Я искал в этой женщине счастья,А нечаянно гибель нашел».
Увидев златокудрого Есенина, она улыбнулась и поцеловала его в губы. Ее покорили трепетная нежность, наивность души поэта. Есенин напоминал ей давно погибшего сына, и она давала ему не только женскую, но и материнскую любовь. Разница в возрасте была значительная – 18 лет. Сергей говорил только по-русски, а она – по-английски, по-французски и по-немецки. Тем не менее они прекрасно понимали друг друга.

Вскоре советское правительство прекратило субсидировать школу Дункан. Чтобы выйти из этого трудного положения, она решила поехать в Европу. Желая ускорить оформление визы для Есенина, Айседора и Сергей официально зарегистрировали свой брак.

Как и все нестандартное, эта пара, Есенин и Дункан, поражала, вызывала любопытство, интерес, много сплетен и толков. В воспоминаниях Натальи Крандиевской-Толстой описывается, как она увидела их в Берлине: «На Есенине был смокинг, на затылке – цилиндр, в петлице – хризантема... Большая и великолепная Айседора Дункан, с театральным гримом на лице, шла рядом, волоча по асфальту парчовый подол...»

Затем молодоженов пригласили на завтрак к Горькому. Есенин читал свои полные молодецкого пыла и страсти стихи. Айседора, скинув почти всю одежду, танцевала. Она стремилась ни в чем не отставать от своего любовника, а на самом деле выглядела по сравнению с ним уставшей от жизни старухой.

Затем они уехали на родину Айседоры, где оказались в центре внимания прессы. Дункан заключила контракт, по которому она должна была танцевать в ряде восточных и центральных штатов. После каждого выступления она выводила на сцену Есенина, представляя его публике как «второго Пушкина». Закончилось все большим скандалом, и выступления Айседоры Дункан в США стали невозможны.

Сергей и Айседора возвратились в Россию в августе 1923 года. Их школа находилась в плачевном состоянии. К счастью, у Айседоры были чеки «Америкен экспресс» примерно на 70 000 франков. Айседора потратила все свои средства на школу, чем привела Сергея в ярость: он хотел владеть всем и раздавать все друзьям. Есенин отличался невиданной щедростью. Десятки своих костюмов он раздаривал знакомым и друзьям, не говоря уж о туалетах Айседоры, пропажу которых она обнаруживала слишком поздно и считала, что их крали горничные.

Спустя несколько дней после их возвращения в Москву Есенин исчез на несколько недель. Айседора сначала думала, что с ним что-то случилось, и не переставала мучить всех знакомых и друзей вопросами. Затем до нее стали доходить слухи, что его часто видят в обществе женщин где-нибудь в ресторане. Когда у него кончались деньги, он неизменно возвращался с уверениями в любви, но так же быстро и исчезал.

Как ни странно, Айседора никогда не чувствовала по отношению к нему ни малейшего гнева. Когда он возвращался, она со всей нежностью материнской любви прижимала его златокудрую голову к груди и успокаивала. Так продолжалось несколько месяцев. В конце концов Сергей и Айседора расстались.

После Айседоры Дункан еще две женщины пытались спасти погибающего поэта. Одна из них была его женой. Вернувшись из-за границы, Есенин со своими сестрами поселился у Галины Бениславской, которая посвятила себя ему. В 1924–1925 годах Бениславская во время отъездов Есенина из Москвы занималась всеми его литературными делами. Свои письма она неизменно заканчивала так: «Всегда Ваша и всегда люблю Вас». В то время женой Есенина была Софья Толстая, внучка Льва Толстого.

Софья Толстая была истинной внучкой своего деда. Это была женщина редкого ума, которая внесла в тревожную кочевую жизнь Сергея Есенина свет и успокоение. Но, видимо, его уже ничто не могло остановить. В конце декабря Есенин сбежал из Москвы в Ленинград, не сказав ни слова ни жене, ни друзьям.

Мать Софьи, Ольга Константиновна Толстая, писала, что страдания ее были безмерны: «Нет слов, чтоб описать тебе, что я пережила за эти дни за несчастную Соню. Вся эта осень, со времени возвращения их из Баку, это был сплошной кошмар. И как Соня могла это выносить, как она могла продолжать его любить – это просто непонятно и, вероятно, объясняется лишь тайной любви... Его поступки... безумную, оскорбительную ревность – она все объясняла болезнью и переносила безропотно, молчаливо, никогда никому не жалуясь... В конце ноября или начале декабря он сам решил начать лечиться и поместился в клинику, но скоро заскучал... Явился домой 21 декабря уже совершенно пьяный с бутылкой в руках... 23-го вечером мне звонит Соня и говорит: „Он уехал...“. И в первый раз в голосе Сони я почувствовала усталость, досаду, оскорбление. Тогда я решилась сказать: „Надеюсь, что он больше не вернется“». Когда Софье Толстой сообщили о смерти Есенина, она издала нечеловеческий крик, не хотела верить этому страшному известию.

На похоронах на Ваганьковском кладбище у могилы Сергея Есенина собрались его жены и возлюбленные: Анна Изряднова, Зинаида Райх, Галина Бениславская, Софья Толстая... Из далекой Америки пришла телеграмма: «...Его дерзкий дух стремился к недостижимому... Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием».

Женщины Сергея Есенина так и не нашли себе счастья в любви: через год Галина Бениславская застрелилась на могиле Сергея Есенина, а в 1927 году в Ницце погибла Айседора Дункан. Софья Толстая до конца своих дней старательно берегла все, что было связано с жизнью поэта, разбирала его архив, готовила к изданию его сочинения.

Эрнест Хемингуэй
Эрнест Миллер Хемингуэй (1899–1961) – один из самых известных американских писателей XX века. Его перу принадлежат романы «Фиеста» (1926), «Прощай, оружие!» (1929), «По ком звонит колокол» (1940), повесть «Старик и море» (1952), мемуары «Смерть в полдень» (1932). В 1954 году Хемингуэй получил Нобелевскую премию в области литературы. Стиль его произведений отличается внешней простотой и лаконичностью, за которыми скрыты глубокий смысл и символизм.

Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в штате Иллинойс, практически в пригороде Чикаго. Его семья, по меркам общества, считалась респектабельной и интеллигентной. Родственники по материнской линии принадлежали к элите местного общества, были людьми состоятельными и религиозными. Грейс Холл, мать Эрнеста, природа одарила ярким музыкальным талантом, она даже собиралась выступать с концертами, однако замужество требовало того, чтобы она рассталась с этой мечтой. Отец будущего писателя, Кларенс Хемингуэй, окончил медицинский колледж и стал врачом.

Помимо Эрнеста, в семье было еще пятеро детей. Первой родилась Марселина, через год появился на свет Эрнест, за ним последовали Урсула, Кэрол, Маделин. Младший брат Лестер был моложе Эрнеста на 16 лет. Когда Эрнесту было пять лет, умер дед по материнской линии, оставив своим наследникам большое состояние, которое в основном было потрачено на строительство нового 15-комнатного дома с музыкальным салоном.

В июне 1917 года Эрнест окончил школу и по настоянию своего дяди Тайлера переехал в Канзас-Сити, где ему обещали место репортера в газете. Работа в качестве журналиста привлекала Хемингуэя, тем не менее он всей душой стремился попасть на фронт. Это случилось в конце апреля 1918 года, когда Эрнест с группой молодых людей отплыл из Нью-Йорка на борту лайнера «Чикаго». Они высадились в Бордо, затем переехали в Париж.

Летом 1918 года юный Эрнест Хемингуэй отправился в Италию, где в это время проходили кровопролитные бои. Романтически настроенный писатель бросился в самую гущу военных действий. Для него это был также удобный повод бежать из семьи, от тиранической власти матери, которая продолжала обращаться с ним как с ребенком. Однако его признали негодным для несения воинской службы. Единственным утешением для юного Хемингуэя было назначение старшим взвода добровольцев Красного Креста на параде, прошедшем по Пятой авеню перед Вудро Вильсоном, президентом Соединенных Штатов.

Пыл у молодого вояки поубавился, когда его перебросили на север Италии, на фронт Пьяве. Ему доставалась самая грязная и неблагодарная работа на кухне, раздача пайков солдатам, эвакуация раненых и убитых. Однажды, когда Эрнест находился в укрытии, в метре от него упал снаряд. В полевом госпитале Хемингуэя перевязали, подлечили, а затем на поезде отправили в Милан, где провели операцию по удалению осколков. «Я первый американец, раненный в Италии», – гордо сообщил он в письме домой. Госпиталь Красного Креста в Милане располагался в большом красивом доме в нескольких метрах от знаменитого театра «Ла Скала».

Именно здесь Хемингуэй познакомился с прекрасной, обворожительной Агнессой фон Куровски. Агнесса была на 7 лет старше Хемингуэя. Ее отец имел польско-немецкое происхождение, эмигрировав в США, преподавал иностранный язык в школе Берлиц в Нью-Йорке, а дед матери Сэмюэль Бекли Холаберд был выдающимся военным деятелем. Агнесса получила хорошее образование. В 1910 году, после смерти отца, она начала работать в библиотеке, но для ее развитого ума это занятие было слишком простой задачей. «Меня инстинктивно влекло к чему-то более интересному, – говорила она впоследствии. – Вот почему я решила учиться на медсестру. В июле 1917 года, получив диплом, я попросила отправить меня в Европу».

Агнесса не поддавалась ухаживаниям Эрнеста: она была достаточно проницательна, чтобы понять инфантильность его характера, его бессознательное подчинение матери, которая безраздельно властвовала над сыном-бунтарем. Узнав в 1961 году о его самоубийстве, Агнесса не очень удивилась. «Это было в нем заложено», – с грустью констатировала она.

Агнесса обладала приятной внешностью. Молодые люди были в восторге от ее каштановых волос и прямого взгляда. Агнесса открыто заявляла, что хочет наслаждаться жизнью и, особенно, обществом мужчин. Хемингуэй бешено ревновал Агнессу, он не хотел делить такую красавицу ни с кем. Поэтому, когда она однажды объявила, что едет отдохнуть в Стрезу, Хемингуэй топтал свою одежду, грубил сестрам, притворно намеревался вернуть Агнессе кольцо, которое она ему только что подарила.

Агнесса старалась повлиять на него положительно. Она была влюблена, но не слепа. Она часто критиковала неустойчивый, даже несправедливый и злой нрав Хемингуэя.

Агнесса видела, что для него застолья вокруг блюда тальятелле и оплетенных бутылок вальполичеллы, пляски пьяных солдат, расцененные администрацией госпиталя как «крайне вульгарные», по-прежнему представлялись продолжением не ограниченных временем каникул, способом оттянуть вступление в зрелость, которая подсознательно его страшила. В письмах к родным Хемингуэй ничего не сообщал о своем увлечении. Скорее всего, он боялся протестов строгой матери.

Агнесса не была наивной провинциалкой, и Хемингуэй проявлял неосторожность, отдаваясь сладостной эйфории любви. Агнесса намеренно сообщила влюбленному писателю о разрыве со своим нью-йоркским женихом, его радости не было предела. «Она меня любит, Билл», – с пылкостью писал он одному другу, предложив ему быть шафером на его свадьбе с Агнессой в Соединенных Штатах.

Однако его первые сексуальные опыты были более чем робкими. В своих связях с женщинами, зачастую продажными, он всегда играл роль подчиненного. Общаться с противоположным полом он начал только в старших классах. Как-то Хемингуэй сравнил сексуальные отношения с ездой на велосипеде: чем больше человек этим занимается, тем лучше это у него получается.

Агнесса фон Куровски, первая и главная наставница, приложила все усилия, чтобы приобщить его к прелестям сексуального общения. Секс, пьянство, лень, чтение, прогулки с Агнессой под аркадами галереи – Хемингуэй с наслаждением входил в образ любимчика медсестры. Но буйство чувств не могло продолжаться вечно: в ноябре 1918 года Агнессу перевели в госпиталь во Флоренции, а 11 ноября, то есть через 10 дней после отъезда, она возвратилась в Милан. Хемингуэй пребывал в полном отчаянии. На все требования вернуться к нему она отвечала уклончиво, хотя и клялась ждать его.

Из Милана летели пламенные письма: «Я по Вам скучаю. Я испытываю ужасный голод по Вам. Я ничего не забыла из тех ночей... Во время работы мои мысли улетают к Вам, и тогда я оказываюсь в полном замешательстве. Мне хотелось бы быть с Вами...» В своих письмах Агнесса подробно описывает свою повседневную жизнь, дает советы «малышу», как вести себя в той или иной ситуации, но и явно намекает на связи с красивыми итальянскими офицерами. Она давала понять, что не хочет связывать свою судьбу с иностранцем, однако влюбленный Хемингуэй ничего не понимал.

В январе 1919 года Хемингуэй вернулся наконец в Соединенные Штаты. Это уже был не тот маменькин сынок, что уезжал на войну. На его мужественном лице лежал отпечаток страданий, перенесенных на войне. Все так же одержимый Агнессой, он отдался эйфории приема, оказанного ему жителями Оукс-парка, его родного города, семьей, которой довелось услышать весьма приукрашенную версию подвигов и ранений. Когда шум празднеств затих и началась размеренная повседневность, Хемингуэю пришлось пережить первое в своей жизни настоящее потрясение. Образец мужественности, идеализированный сыном, доктор Кларенс Хемингуэй в 1928 году не удержался от непродуманных финансовых спекуляций и покончил с собой.

Эрнест все так же продолжал переписываться с Агнессой, которой это уже порядком надоело. 1 марта 1919 года в письме она уверяла: «Я вовсе не та совершенная женщина, которую вы себе воображаете. Моя истинная натура, та, что всегда была собственно моей, начинает проявлять себя. Я ощущаю себя очень cattiva („злой“), так что прощай, малыш. Не сердитесь и всего хорошего. С любовью, Агги». Итак, она бросила его. Эрнест так был этим удручен, что слег с сильным приступом лихорадки. После того как он начал поправляться, в его мозгу постепенно зрел план отмщения. Не сразу Хемингуэй смог избавиться от отчаяния, он искал забвения в алкоголе. Однако вскоре писательский труд принес ему минуты успокоения и утешения.

Жизнь очень рано столкнула Эрнеста Хемингуэя со смертью, поэтому он много писал о ней. Это и насильственная смерть охотника, матадора, и смерть от болезни, и массовая гибель людей на войне. Отношение к смерти у него было неоднозначное. Прежде всего его интересовало, как ведут себя люди перед лицом страданий и смерти.

В январе 1919 года Хемингуэй познакомился с Хедли Ричардсон, начинающей пианисткой, уроженкой Сент-Луиса, которая была старше его на 7 лет. Хедли была одинока, а роман с начинающим писателем помог ей пережить горе. У Хедли была прекрасная фигура и приятная внешность. К тому же она получила неплохое образование и отличалась ровным характером. Все эти качества, видимо, и привлекли Хемингуэя. В сентябре молодые люди поженились.

Уже в 1926 году в жизнь писателя вошла новая женщина – Полина Пфейфер, молодая богатая американка, дочь промышленника, президента компании по производству пива в Арканзасе. Она работала редактором парижского журнала «Мода». Полина вместе с сестрой стала часто бывать в доме у Хемингуэя. Скромно одетая и поглощенная семейными делами, Хедли не выдержала конкуренции.

Последовал развод, после которого писатель постарался обеспечить материально бывшую жену и сына, выделив им все доходы от романа «Фиеста». Для Эрнеста развод с Хедли был тяжелым потрясением, и до конца жизни он не мог избавиться от чувства вины.

Женщина была для Хемингуэя музой, источником вдохновения. Так, Агнесса фон Куровски вдохновила его на создание романа «Прощай, оружие!»; Марта Геллхорн, третья женщина писателя, – романа «По ком звонит колокол»; молодой итальянке Андриане Иванчич он посвятил произведение «Старик и море». Хемингуэй предпочитал встречаться только с теми женщинами, которые ничего не имели против рождения ребенка. Частые стрессовые ситуации негативно отражались на его мужских способностях, отчего со временем у него выработалась стойкая сексуальная неудовлетворенность.

По словам современников, Хемингуэй любил похвастаться своими приключениями, уверяя, что его любовницами были множество женщин, включая Мату Хари, итальянских графинь, греческую принцессу и проституток, с которыми он часто имел дело в молодости, в то время, когда еще жил в Гаване.

В июне 1928 года родился второй сын Хемингуэя, которого назвали Патрик. Эрнест путешествовал по стране, был на Западе, в Нью-Йорке. К этому времени он стал уже популярным писателем и мог позволить себе многое. В декабре 1931 года он наконец купил красивый двухэтажный особняк. Оформлением интерьера особняка полностью занялась Полина. Дом постоянно модернизировался, в 1938 году по инициативе супруги Хемингуэя в саду был построен бассейн с морской водой.

Теперь уютное семейное гнездышко было готово к рождению еще одного сына Эрнеста и Полины, что и случилось в ноябре 1931 года. Несмотря на это, Хемингуэй решил оставить Полину вследствие своей сексуальной неудовлетворенности: в течение всей их совместной жизни они пользовались только методом прерванного полового акта, поскольку католическое воспитание Полины запрещало применение каких-либо противозачаточных и профилактических средств.

После опубликования сборника «Победитель не получает ничего» Хемингуэй заработал достаточное количество денежных средств и теперь мог осуществить свою давнюю мечту – отправиться в Британскую Восточную Африку на охоту. Однако эта поездка закончилась неудачно. Жаркий и одновременно влажный африканский климат неблагоприятно действовал на Хемингуэя, и в самый разгар сафари он заболел острой формой амебной дизентерии. После недельного лечения Эрнест возвратился в Танганьику, где пробыл, пока не наступил сезон дождей. Его трофеи составили 3 убитых льва, 1 буйвол и 27 других животных. В письмах он также сообщал о целом гареме негритянок, который завел в Африке.

Будучи в Мадриде во время гражданской войны, писатель познакомился с Мартой Геллхорн, молодой одаренной журналисткой. Разница в возрасте была значительной, однако не это обстоятельство препятствовало их совместной жизни. Они с Мартой были совершенно разными людьми и не подходили друг другу. Эрнест ожидал от нее рабского преклонения и почитания, но этого он не получил. Марта сама обладала писательским талантом, к тому же была независима и остра на язык. В 1945 году они развелись.

В марте 1945 года писатель из Парижа переехал на Кубу. Исход войны был ясен, и Хемингуэй надеялся вернуться к писательскому труду. Тем не менее на Кубе он погрузился не только в литературное творчество, но и в хозяйственные заботы. На табличке своей усадьбы он даже написал «Э. Хемингуэй. Писатель и фермер».

На Кубе состоялось бракосочетание с его давней знакомой Мери. Мери, по словам окружающих, была удивительно хороша собой и, кроме того, относилась к мужу с почтением, если не с благоговением. Хемингуэй называл ее своей «карманной картиной Рубенса». Мери не обращала внимания на «шалости» мужа, проявляя поистине ангельское терпение. На вилле часто гостили его младшие сыновья, Патрик и Грегори, к которым присоединился Джон, вернувшийся из плена.

Известие о присуждении Нобелевской премии застало Хемингуэя больным и усталым от жизни человеком. Вместо него на церемонии вручения награды присутствовал американский посол в Швеции Джон Кэбот, который зачитал приветствие Хемингуэя. В нем писатель сообщал, что принимает награду «со смирением», и высказал мысль о том, что «жизнь писателя, когда он на высоте, протекает в одиночестве».

Самочувствие Хемингуэя с каждым днем все ухудшалось, и он прилагал титанические усилия, для того чтобы сохранить творческий потенциал. «Все – работе и ничего – развлечениям», – говорил он. Постепенно учащались периоды депрессии, связанные с осознанием собственной слабости и старости. По свидетельствам очевидцев, писатель порой не мог сдержать слез. Однажды Мери спустилась на первый этаж и заметила в руках мужа ружье, которое он собирался зарядить. Он явно намеревался покончить жизнь самоубийством. Испуганная Мери начала его успокаивать, напоминала о его мужестве, о троих сыновьях.

В конце концов жена и сыновья уговорили Хемингуэя лечь в клинику, где писатель прошел курс интенсивной терапии, а также несколько сеансов электрошока. Эта процедура окончательно ослабила волю писателя и пагубно отразилась на его памяти. Спустя два месяца после начала лечения он потребовал, чтобы его выписали, хотя Мери и просила его потерпеть еще немного. Преодолев на машине 1700 километров, они вернулись в Кетчум. Это было 30 июня. На следующий день супруги Хемингуэй встретились со своими друзьями. Казалось, ничто не предвещало беды.

2 июля 1961 года, в воскресенье, Хемингуэй встал, как всегда, рано. Он надел свой красный халат, который в шутку называл «императорским», и спустился в подвал дома, где хранилось оружие. Открыв дверь ключом, он вошел в подвальное помещение, выбрал двуствольное ружье, вложил в него два патрона и поднялся в свой кабинет...

Прославленного писателя похоронили 6 июля в полдень в Солнечной долине, где он так любил охотиться. Согласно его завещанию, дом на Кубе и все, что было собрано в нем более чем за 20 лет, включая книги, картины, произведения прикладного искусства, охотничьи трофеи, а также знаменитую старую пишущую машинку, было передано его вдовой Мери Хемингуэй в дар кубинскому народу.

Альфред де Мюссе, известный французский поэт XIX века, родился в 1810 и умер в 1857 году. Успех пришел к поэту с выходом первого сборника стихов «Испанские и итальянские повести».

В 1832 году он написал поэму «Уста и чаша», в 1835 – «Намуна». В 1834 году вышли такие произведения, как драма «Лоренцаччо» и комедия «Любовью не шутят». В 1836 году опубликовали произведение «Не надо биться об заклад», а в 1836 году – «Un Caprice». В том же году был издан его роман «Исповедь сына века». В нем поэт раскрыл черты и особенности окружающей его действительности. В 1840 году Мюссе создал несколько очень коротких пьес «Комедии и притчи». Все его произведения объединяло одно: они были пронизаны духом эпохи Реставрации.

Автор появился на свет 11 декабря 1810 года. В то время семья де Мюссе жила в Париже. Его отец занимал должность при Военном министерстве.

Молодой Альфред пошел учиться в колледж в 1817 году. Умный и любознательный юноша интересовался всем. Ему легко давались латынь и история, философия и римская поэзия. Однако больше времени де Мюссе уделял французской литературе.

После окончания колледжа Альфред начал изучать медицину и право. Было время, когда ему хотелось стать художником. Но через некоторое время он охладел ко всему. Когда поэт познакомился с Виктором Гюго, наметился перелом в его творческой деятельности. Виктор Гюго ввел Мюссе в круг своих друзей, что стало его первым шагом на тернистом пути поэта.

Первый сборник Мюссе вышел, когда поэту исполнилось всего 20 лет, его романы быстро завоевали любовь французов. Альфред вел чрезвычайно активный образ жизни. Он часто приходил домой ночью, садился за письменный стол и до рассвета предавался любимому занятию – творил, после чего падал в изнеможении на кровать.

Постоянно напряженный и усталый, Мюссе стал очень часто употреблять спиртные напитки. Молодой человек был выходцем из обеспеченной семьи. Это проявлялось даже в том, как он одевался. Знакомые Альфреда не раз замечали, что «костюм его носил следы величайшей заботливости, даже слишком уж чрезмерной заботливости. На нем был фрак бронзового цвета с золотыми пуговицами, на шелковом темного цвета жилете болталась тяжелая золотая цепь, две камеи перехватывали складки его батистовой рубашки; узкий галстук из черного атласа еще более оттенял бледный цвет его кожи. Красота его рук не скрывалась тонкими батистовыми перчатками. Особенное внимание обращали на себя белокурые густые волосы. Как и у лорда Байрона, они были подстрижены в виде короны над поэтическим лбом и виноградообразными локонами спускались с висков и затылка. У блондинов обыкновенно бороды рыжие; но у него борода была темнее волос на голове, а брови почти черные. Нос греческий, рот очень милый. На всей его фигуре лежал отпечаток аристократичности».

Поэта довольно часто сравнивали с Байроном и по характеру, и по манере письма. Молодой человек никогда не творил ради денег. Родители охотно снабжали его средствами и очень гордились своим одаренным сыном. Он вращался в высшем свете, где чувствовал себя совершенно свободно. Король Луи Филипп и герцог Орлеанский очень любили бывать в его обществе. Мюссе был хорошо знаком с герцогиней Еленой.

Поэт всегда одевался по последней моде, не считаясь с расходами. При этом он отдавал предпочтение розовому и голубому цветам, что не совсем отвечало традициям. Он носил огромный воротник, узкие брюки ярких оттенков и невероятных размеров галстук. Мюссе был единственным светским львом среди поэтов Франции.

Альфред являлся постоянным объектом пристального внимания со стороны женщин Франции и отвечал им взаимностью. Представительницы слабого пола часто служили источником его вдохновения. В 18 лет он увлекся испанской леди Делакарт, отцом которой был известный скульптор барон Бозио. Ей и посвящен сборник стихотворений под названием «Испанские любовные песни». По настоянию родителей девушка воспитывалась в монастыре, что было с их стороны роковой ошибкой. Молоденькая Делакарт хотела как можно быстрее покинуть святую обитель и окунуться в светскую жизнь. Ее мечта исполнилась, когда она вышла замуж за старика. Девушка пошла на этот шаг с надеждой покинуть монастырь и познать все радости жизни вопреки воле отца.

Выйдя замуж, она переехала в Париж, где сияла, подобно бриллианту, среди высшего общества. Там Делакарт быстро вошла во вкус и обрела сноровку придворной дамы. Однажды она поразила юного Альфреда тем, что приехала на очередной бал-маскарад в наряде Гименея, мифического бога. В этот вечер она представила поэта своим пажем. Ей он посвятил поэму «Дон Паэс», где точно обрисовал эту удивительно красивую женщину.

Альфред очень недолго пользовался благосклонностью своей богини, которую называл «львицей Барселоны». Ветреная красотка скоро переключила внимание на Жюля Жанена. Тот в порыве страсти отдал ей свою ложу в знаменитом Французском театре. Благодарная Делакарт поехала домой к Жюлю с тем, чтобы там остаться.

Мюссе страдал недолго. Во Франции заблистала новая литературная звезда – Жорж Санд. Этот псевдоним принадлежал женщине, носившей имя Аврора Дюдеван, так как одно время она была замужем за бароном Дюдеваном. Потом до Альфреда дошли слухи об ее интриге с Жюлем Сандо и о ничем не закончившихся отношениях с Проспером Мериме. Поэт познакомился с этой женщиной в момент ее славы. В свет как раз вышел ее роман «Лелия».

Очень длительный промежуток времени Мюссе и Жорж Санд оставались просто хорошими друзьями. Поэт считал, что «с этой точки зрения нас разделяет Балтийское море. Госпожа может предложить только моральную любовь, а я никому не умею ответить такой взаимностью». Мюссе был графом, и его внимание к себе, практически неизвестному автору, Жорж Санд считала очень лестным.

Вскоре дружба превратилась в настоящую любовь. 29 июля 1833 года ей доставили письмо, в котором поэт красноречиво рассказывал о своих чувствах к ней: «Жорж, Жорж, два месяца с тобой сделали меня королем мира». Прочитав письмо, Санд отказалась ему поверить. Но его страстный призыв не мог оставить ее равнодушной, и она сдалась.

Поэт был моложе ее на 6 лет, но не считал это помехой для счастья. Вскоре они поселились под одной крышей. Санд радовалась, так как обрела возможность кого-то опекать, давая этим выход нерастраченной материнской любви. Альфред, подыгрывая ей, изображал шалуна и устраивал разнообразные розыгрыши. Поэт, пытаясь избежать скуки, порой вполне сознательно мучил и себя, и свою любовницу, считая обычную жизнь слишком пресной. Но вскоре он пресытился и этим.

Мюссе стало скучно. Его любовь к Санд прошла. В это время он написал роман «Исповедь сына века», где критиковал ее поведение. Более того, она перестала его устраивать в качестве любовницы. Понимая это, но не желая носить титул отвергнутой, Жорж Санд попыталась хитрыми уловками вернуть к себе внимание графа, но потерпела неудачу.

Вспоминая этот эпизод собственной жизни, поэт говорил: «Я думаю, что ей никогда не удалось испытать высшего наслаждения, однако она была интересна в замыслах, что часто производило впечатление бесстыдства, рожденного самой холодностью».

Следующей женщиной Мюссе стала княгиня Кристина Бельджойзо. Альфред Мюссе безумно влюбился в эту аристократку. Ко всеобщему удивлению, муж Кристины лояльно отнесся к новому поклоннику своей супруги. Вскоре Альфред понял, что это доверие оправданно. Женщина оказалась неприступна. «Есть ли у нее сердце?» – сокрушался он. Ей было посвящено его очередное произведение, в котором он назвал княгиню Нинон.

Спустя некоторое время, чтобы развеять печаль и тоску, Мюссе обратил свое внимание на Луизу, а потом и на госпожу Жубер, вдохновившую его на создание классической комедии «Un caprice». В 1838 году он обратил внимание на солировавшую в доме мадам Жубер Полину Гарсию. Девушка была некрасива, но поэта поразил ее чистый голос. Однако испанка оказалась неприступней большинства парижских леди. Только она сумела дать отпор распутному «принцу Фосфору» и не стала его очередной победой.

Еще через год знаменитый поэт познакомился с Рашелью, начинающей актрисой. Ей он посвятил произведение «Ужин у Рашель», где описал мир артистической богемы, которую очень не любил. Переехав от родителей на дачу в Монморанси, актриса стала часто приглашать гостей, среди которых был и Мюссе. Ей он и решил посвятить две новые трагедии в стихах, но вскоре отказался от этого намерения.

Ведя с братом постоянную переписку, поэт рассказывал ему о своей любовнице: «Как восхитительна была Рашель недавно вечером, когда бегала в моих туфлях по своему саду». Очень скоро Рашель стала театральной звездой. Через некоторое время они расстались. Поэт променял ее на Розу Шери.

В дальнейшем он еще много раз встречался с Жорж Санд и постоянно пытался помириться с бывшей любовницей, которая была в зените славы. Санд в то время как раз окончила свой очередной роман, который назвала «Консуэло». Страсть поэта к этой женщине опять разгорелась. В итоге он вызвал на дуэль человека, который дурно о ней отзывался. Этим человеком был Густав Планше, литературный критик.

Последовав совету друга, Мюссе отказался от дуэли, приняв извинения противника. Поняв, что Жорж Санд к нему равнодушна, поэт спокойно развернулся и отошел в сторону. Однако женщина поняла, что просто так его отпустить не может, и сделала несколько попыток к примирению. Альфред отказался пойти ей навстречу. Тогда Санд отослала ему по почте собственные отрезанные волосы. Поэт сдался.

После этих событий в свет вышло три романа. Два из них принадлежали перу Альфреда: «Исповедь сына века» и «Ночи». Третий написала Санд. Произведение называлось «Он и она». Жорж Санд писала своему возлюбленному: «...Будь счастлив, будь любим. Да и как тебе не быть счастливым и любимым? Храни мой образ в потайном уголке твоего сердца и заглядывай туда в дни печали, чтобы находить утешение и ободрение... Ты говоришь, что аромат весны и сирени доносится ветром в твою комнату, заставляя сердце твое биться любовью и юностью. Это признак здоровья и силы – самый нежный из даров природы. Люби же, мой Альфред, люби по-настоящему. Полюби молодую, прекрасную женщину, еще не любившую и не страдавшую. Заботься о ней и не давай ей страдать. Сердце женщины ведь так нежно, если только это не камень и не ледышка. Я думаю, что середины не существует, так же как нет ее в твоей манере любить. Напрасно ты стараешься огородиться своим недоверием или укрыться за беспечностью ребенка. Твоя душа создана для того, чтобы любить пламенно или совершенно очерстветь...» Эти строки он запомнил на всю жизнь.

Жизнь артистов театра и кино постоянно находится под прицелом фотокамер журналистов. Бывает так, что, основываясь на некоторых щекотливых снимках, обыватели выдумывают целые истории, касающиеся того или иного актера. Правда нередко соседствует с вымыслом, именно поэтому следующая глава будет интересной всем любителям театра и кинематографа.

Ричард Бартон родился в 1925 году и умер в 1984. Его настоящее имя, которым он никогда не пользовался, Ричард Вальтер Дженкинс. Бартон прославился как известный и очень талантливый актер театра и кино. Он принимал участие в постановке на радио произведения Дилана Томаса «Под молочным деревом».

В начале 1960-х годов Бартон снялся в фильме «Беккет» и в исторической картине «Клеопатра». В 1962 году на экран вышел фильм «Кто боится Вирджинии Вульф?», где играл Бартон. В 1966 году он участвовал в съемках кинокартины «Шпион приходит с холода», а в 1966 году – «Эквусе».

Бартон появился на свет в многодетной семье в городе Бергмане. Он был младшим, двенадцатым ребенком. Отец, в непомерных количествах потреблявший алкоголь, в тот момент с удовольствием кутил в компании знакомых, тратя последние гроши. Детство и юность Бартона прошли на шахтах, в отчаянных попытках заработать на хлеб и поддержать семью.

К счастью, это длилось недолго. Одаренного мальчика заметил Филипп Бартон – знаменитый актер. Ричардом заинтересовался и хороший знакомый Филиппа, Тенагера Риччи. Они решили взять его под свое покровительство и для этой цели передали ему довольно большую сумму, которая должна была пойти на обучение в Оксфордском университете. Актерское мастерство Бартона быстро оценили, и он начал играть на подмостках студенческого театра-студии. Здесь он получил богатый опыт и приобрел известность в театральных кругах.

В 1961 году его пригласили участвовать в съемках нового фильма, обещавшего грандиозный успех. Главную роль отдали молодой известной актрисе Элизабет Тейлор. Этот фильм повествует о жизни и любви прекрасной египетской царицы Клеопатры. Как и ожидалось, картину с восторгом встретили и зрители, и критики. Игра актерской группы, в которую вошли Лиз Тейлор и в те времена еще почти неизвестный Ричард Бартон, потрясла мир.

Молодой Бартон должен был играть Антония. Когда режиссер предлагал Ричарду подписать контракт, тот с трепетом и восторгом отнесся к предложению составить актерскую пару самой красивой актрисе Голливуда. Мог ли он тогда предположить, чем все закончится и какими узами судьба свяжет его с этой известной женщиной. А ведь к тому моменту он уже был женат на верной и горячо любящей его Сибил и воспитывал двоих детей.

На киносъемках «Клеопатры» в январе 1962 года Ричард Бартон и Лиз Тейлор первый раз встретились как полноправные партнеры на площадке под юпитерами. Позже, вспоминая этот день, Элизабет писала в своем дневнике: «Он был таким взволнованным, таким изящным, что я открыла ему свое сердце. Мне хотелось его убаюкать!». А потом прибавила: «Его глаза блестели, как фонари. Именно после этого впечатления я решила стать его любовницей. Я знала, что это будет унизительно. Я никогда еще не делила ни с кем своего мужчину. Но – тем хуже!». Она и не собиралась его с кем-то делить. Долгий бой с Сибил кончился тем, что жена Ричарда предпочла уступить свое место Тейлор.

На тот момент Бартону шел 37-й год. Слишком большая голова, плотное телосложение и приземистость коренастой фигуры придавали Ричарду немного несуразный вид. К сожалению, в то время он частенько употреблял спиртное, и это не замедлило отразиться на его внешности. Тем не менее глаза этого знаменитого фавна продолжали сводить с ума женщин всего мира. Легендарные голливудские кокетки нервничали и смущались при его появлении, а если их приглашали посетить его дом, говорили: «С собой нужно нести постель...» Репутация развратника прочно укрепилась за Бартоном.

Марлен Дитрих с восхищением вспоминала о Ричарде: «Этот человек не только большой артист, но и мужчина, заставляющий ваше сердце биться сильнее. Он сверхпривлекателен; наверное, для него специально изобретено слово „харизма“. Я всегда была очарована им, но, увы, встретилась с ним тогда, когда он был увлечен другой женщиной».

Только одна его знакомая, Джоан Коллинз, которая вместе с ним снималась в фильме «Атрибуты страсти», категорически отказывалась разделить с ним постель. При этом она, смеясь, уверенно заявляла: «Я верю, что ты можешь изнасиловать и шланг...» Он так и не смог одержать над ней победу.