Библиотека Mosbiblio

Женщинам, как известно, присущи женс­кие признаки: красивые бюсты, красивые лица, красивые ноги, красивые волосы. Бюсты в мешках не видны (что имеет свой смысл для особ с легким брачком), лица еще не так давно красили в зеленый и красный цвета (мода на такой маки­яж, к счастью, прошла, но была, и на нее клюну­ли те, что поглупее. Может, у них при зеркале плохое освещение?), ноги же утонули в бахилах до середины лодыжки, не говоря уж о брюках. Остались только волосы. Но в этой области муж­чины составили нам серьезную конкуренцию, и этим их теперь не удивишь.

Достойное всяческого осуждения сознательное обезображивание с помощью одежды явля­ется следствием того факта, что, по сути дела, женщины одеваются не для мужчин, а для женщин.

На посиделках в бабской компании мы мог­ли бы преспокойненько прийти в домашнем ха­лате и бигуди, да в чем угодно, кого бы нам, казалось, там очаровывать? ан нет! Мы наря­димся в последний писк моды, прямехонько из Парижа, от того самого извращенца-антифеми­ниста. Приятельницы позеленеют, каждая заме­тит, и каждую скрючит. И разве их утешит тот факт, что эта гангрена выглядит в модном одея­нии как путало огородное? Ничего подобного. Они бы тоже хотели так выглядеть.

Разумной женщине плевать на цвет приятельницы. Она, конечно, тоже следует моде, но без излишеств и так, чтобы иметь возможность про­демонстрировать свои достоинства. Ведь никог­да не известно, а вдруг в сугубо бабскую компа­нию случайно затешется какой-нибудь мужчи­на, а его не тряпки интересуют, а их содержимое. И оценит по достоинству. Вот тут-то приятель­ницы посинеют, что является гораздо более су­щественным колористическим эффектом, чем пошлая зелень.

Всевозможные драные лохмотья и отвислые портки надежно скрывают дамские прелести. А мужчины, известно, слепые тетери и замеча­ют только то, что им явно и недвусмысленно показывают. И можете быть уверены, ничегошеньки они не увидят, если с первого взгляда их охватит ужас и отвращение.

Тем более удивляет тот факт, что сами они пошли тем же путем. Начали подражать женщинам, быть может, в надежде, что рано или по­здно превратятся в слабый пол и ничего уже не будут должны делать, а глупые бабы все им обес­печат на блюдечке с голубой каемочкой. Так обленились, что даже бриться перестали. И те­перь, куда ни глянь, всюду в лучшем случае какие-то библейские пророки да волшебники Черноморы, а в худшем — нищие с паперти, Марксы с Энгельсами или просто пещерные человеки. И опять брак логики. Хотят быть молодыми до конца жизни, а этими бородами жутко себя старят. Видать, лень победила благие по­рывы.

А может, и женщины со специфическими вкусами или с намерением навредить убедили их, что с бородами те выглядят просто неотра­зимо.

Похоже, забыли старую народную мудрость: волос долог, да ум короток.

Разве что, помимо их воли, наконец-то обнаружилось истинное положение вещей?..

А уж об одежде лучше и не говорить. Преж­де шестнадцатилетний юноша со стыда бы сго­рел, заставь его надеть расклешенные штаниш­ки в цветочек или горошек до колен. Солидный человек среднего возраста скорее отравился бы, нежели надел пеструю рубашонку, даже на отдыхе, даже в глухом лесу, не говоря уж об общественном месте. И оба были бы абсолютно пра­вы, ибо в вышеназванных предметах гардероба каждый мужчина в возрасте от полутора до ста лет выглядит, скажем откровенно, как полный идиот.

Позабыто даже классическое: «К военным людям так и льнут...» Может, конечно, и есть у мужчин какие мозги, но явно свихнутые.

Не замечают, как блестят глаза у женщин, когда те увидят их даже не во фраке или смокинге, а хотя бы в обычной элегантной мужской одежде, как например:

— в доспехах или хотя бы в блестящей кира­се, ну в крайнем случае в кольчуге;

— в шлеме с перьями или изящной каске с ш ишаком;

— в черной пелерине и такого же цвета шля­пе с широкими полями, из-под которой по­блескивает зажатый в зубах стилет;

— со львиной шкурой через плечо.

Хотя это уж слишком, львы сейчас под охраной.

Или, в общем, в том, что не висит. То, что висит, производит на женщин дурное впечатление. Гораздо более уместным является то, что хорошо пригнано по мужской фигуре.

Ну, на худой конец, может быть вечерний костюм, элегантная спортивная одежда, только не тренировочный костюм и не бермуды, которые демонстрируют бабки, не мужчина должен свои бабки демонстрировать, как породистая лошадь, а женщина. Ну и, конечно, форма, все­возможные мундиры... Даже мент в мундире — это нечто гораздо более интересное, чем мент в гражданской одежде... Задавленная этим чертовым равноправием женщина мечтает о настоящем мужчине, который, нормальное дело, должен отличаться от нее всесторонне. Только бы такой появился, и пусть посмотрит, как она на него смотрит...

И пусть она посмотрит, Как он на нее смотрит...

Правда, сверхэкстравагантная одежда — проблема скорее молодежная, но тесно связанная с проблемой взаимных чувств или, наоборот, чувств, не встретивших взаимности; в этой области, к сожалению, НЕТ НЕ молодых людей!

Тело увяло, но душа молода. А сердце еще моложе. Явление весьма распространенное.

Многие молодые особи женского пола, кото­рые в мужской одежде и двухсторонних патлах — здесь хвост, а здесь борода — видят массу неотразимых достоинств, сами выглядят подобным образом, возбуждая тем самым взаимные вос­торги. Правда, это вовсе обеим сторонам не мешает при виде фигуры, несколько напомина­ющей человека, тут же кардинально изменить свои вкусы.

Чтобы избежать недоразумений, хотелось бы пояснить вещь совершенно очевидную, хотя, кто знает, может и не для всех? Если человек появляется в жаркий день на пляже во фраке и лаки­рованных туфлях без рациональных причин, скорее это вызовет не восторг, а серьезные опа­сения, так как сумасшедших боятся во всем мире. Есть, правда, племена, которые им поклоняются, но у меня сильные подозрения, что делают это из того же самого примитивного страха.

De gustibus non est disputandum — о вкусах не спорят. И все же конь должен выглядеть как конь, а слон как слон. Жутко кудлатая корова вызывала бы как минимум удивление, овца — другое дело, а лев без гривы был бы не львом, а львицей. Женщина должна быть похожа на женщину, а мужчина — на мужчину, а иначе проис­ходит именно то, что происходит.

Поглупев, мужчины забыли свою главную обязанность.

Некогда, в давние и не такие уж давние времена, каждый мужчина стремился быть жереб­цом, если не публично, то уж хотя бы в глубине души. Женщину терзала мысль, что никто ее больше не хочет, а мужчину угнетал страх, что он уже ничего не может. Отсюда всякие комп­лексы и прочие напасти.

Каждый должен делать то, для чего он создан.
Мужчины были созданы для женщин.

Святой их обязанностью является удовлетворение:

— пожелании;

— требований;

— потребностей:

а) духовных;

б) материальных;

в) невысказанных;

— фанаберии;

— капризов;

— мечтаний;

— амбиций;

— а также всевозможных чувств противо­положного им пола.

Принимая во внимание их умственную не­достаточность, догадываешься, что из перечис­ленного выше они понимают немного. Ничего тут не поделаешь. Божья кара. Ведь им прихо­дится:

1. Завоевывать женщин.

Стремление завоевать что бы то ни было свойственно мужской природе. Врожденная лень является элементом тормозящим, значение которого в том, что он конкретизирует ситуацию. Мужчина решается завоевать толь­ко тогда, когда это ему действительно нужно позарез, а значит, завоеванная женщина может быть абсолютно уверена, что ее совер­шенно честно желают и добиваются, а это все­гда приятно сознавать.

2. Заботиться о женщинах, особенно о завоеванных.

Главной ошибкой мужчин является пренебрежение завоеванной добычей. Добыча переста­ет чувствовать себя ценной и желанной и начи­нает сильно обижаться, после чего очень скоро перестает быть добычей. Как вариант, оставаясь добычей, так отравляет жизнь добытчику, что тот на чем свет стоит проклинает день, когда у него зародилась сама мысль добиваться.

3. На каждом шагу проявлять энергию, инициативу и предприимчивость.

Вне всякого сомнения, мужчина обязан при­гласить женщину, особенно свою, на:

— завтрак у Тиффани;

— бал в Савойе;

— дансинг в забегаловке;

— поход на байдарках;

— уикэнд на Гавайях;

— отпуск в родной деревне;

—вечер в кино, опере, театре, цирке, лунапарке и вообще где придется;

— зимний (может быть, летний) чай на двоих;

— короче говоря, на все.

А для этого требуется извлечь из себя максимум энергии и инициативы, ибо не все так просто организовать (особенно этот завтрак у Тиффани). Сверх того, нужно немало денег, ведь последние здорово облегчают не только жизнь, но и трудные предприятия. И здесь нелишней окажется предприимчивость, поскольку раздобыть деньги можно разными способами, но все они требуют сил как умственных, так и физи­ческих. (Взять, к примеру, такую примитивную вещь, как тормознуть на большой дороге меж­дугородный автобус и ограбить пассажиров. Ис­тория свидетельствует, что такую штуку весь­ма успешно проделывали в прошлом с дили­жансами. С последними нынче напряженно, поэтому не будем привередничать, сойдут и автобусы.)

4. Ограничивать собственные дурацкие претензии, как, например,

а) ежедневное питание (тут им не ресторан);

б) чистые предметы гардероба, готовые к употреблению и лежащие в шкафу (тут им не прачечная);

в) тишина и спокойствие, так необходи­мые для чтения газет (тут им не изба-читальня);

г) желание принимать горизонтальное положение в самое неподходящее вре­мя дня, а главное — в одиночку (тут им не санаторий);

а также все прочее (тут им не дворец, а они — не короли).

Со всеми этими обязанностями у мужчин — сплошные проколы. Можно было бы еще простить недостатки с выполнением пунктов 2, 3 и 4, если хотя бы справлялись с пунктом первым. Но эмансипация так задурила им голову, что они окончательно растерялись.

Другое дело, что женщины сами, по собственной инициативе и на свою погибель усложняют им задачу как только могут.

Кто читал исторические произведения, писанные в не слишком средневековые времена, знает, сколько горечи и неведомых миру слез накопилось в женских сердцах на базе обычаев, господствовавших целые столетия.

Она, несчастная, ничто, а он — все. Она завлекает и соблазняет, а он, этот подлец, выбирает. И чаще всего — неудачно. А если он еще, не дай Бог, по природе человек робкий, так прямо хоть вешайся. Если наглый и агрессивный — и того хуже. Если дурак, то намеков не понимает, а если умный, не заловишь. Конец света!

Одна добрая душа, хорошо понимая женс­кие страдания, придумала белые вальсы и танго (дамы приглашают кавалеров), и, пользуясь редчайшим случаем, эти самые дамы с горящи­ми глазами набрасывались на присмотренных кавалеров, иногда даже кое-чего и добиваясь.

Слушайте, а вдруг главной и тщательно скрываемой целью всего этого равноправия было именно изменение этих идиотских обычаев?..

И вот выпущенные на свободу женщины зашли слишком, далеко и пере­гнули палку.

Все видят, что творится. Женщины атаку­ют мужчин, затаскивают их в постель и как разъяренные гарпии раздирают их зубами и когтями...

Пардон, я не то хотела сказать. Обычно ничего им не раздирают.

И все же женщины стали агрессивными. Атакуют. Прут нахально, как танки. Бросаются на них, словно голодные тигрицы, и неудивительно, что мужчины начали бояться.

В этом-то и есть самое жуткое безобразие. Явление категорически недопустимое, ибо противоречит природе. А борьба с природой, как в данном трактате уже было сказано, еще никому на пользу не пошла.

Не сука за кобелем, а кобель за сукой. Не голубица летает за голубцом (погодите, голубец — это, кажется, что-то кулинарное)... за голубем, а голубь за голубицей (или голубкой).

Не кошка за котом, а кот за кошкой.

(Идет себе кошка по двору, не смотрит ни направо, ни налево, а строго перед собой, в голу­бую даль, изящно изгибается, а хвост задран гор­до и соблазнительно и направлен прямиком в небо, идет медленно, чтобы ее хорошенько успели рас­смотреть. А котяра сидит на крыше и, естествен­но, глазеет. Кошка же притворяется, что вовсе его не замечает, знать о нем не знает, и заворачи­вает за угол. Вот тут-то он и стартует!..)

...Не курица за петухом, а петух за курицей, не овца за бараном, а баран за овцой, не кобыла за жеребцом, а жеребец за кобылой и так далее. Что до поведения каракатиц или каких-нибудь там, к примеру, амеб, четкого представления я не имею, но покажите мне человека, желающего уподобиться каракатице или амебе.

Общий принцип ясен — мужской пол бегает за женским. А вовсе не наоборот. А также вся­чески его завлекает и соблазняет.

Ярчайшим примером верного подхода к делу и в природе является павлин. Он распускает свой хвост не только будучи в ярости, но и с целью очаровать павлиниху (а лучше ска­зать — паву). А сколько бедняга мучается, что­бы привлечь внимание дамы, ни в сказке ска­зать, ни пером описать! Попробовали бы вы без помощи рук и ног одним только кобчиком растопырить два метра перьев, это вам не ба­ран чихал. А посмотрите, как парень старает­ся! Вот пример, достойный всяческого поощ­рения и подражания!

Только человек пытается изменить естественный ход вещей, и уже сейчас видно, что к добру это не приводит.

Женщины бросаются на мужчин. Некогда бросались на них и амазонки. И что, какой им от этого был прок, где они сейчас? А и раньше, когда они функционировали, кто амазонок любил, кто с ними цацкался?

В наш испорченный век атаки на мужчин, правда, не встречают отпора в виде удара саблей или острой стрелы в грудь (в прямом смысле без всяких там Амуров), может потому, что мало кто из мужчин сейчас носит при себе саблю или лук со стрелами, однако они, эти атаки, наносят ущерб другого рода.

Три вещи в этом смысле заставля­ют содрогнуться.
Во-первых:
Несчастные мужчины потеряли воз­можность завоевывать.

Врожденное их стремление, издревле закодированное в генах, лишено теперь смысла. Только соберешься развернуть крылья, тут тебя и мордой об стол. Желанная добыча вместо того, чтобы уворачиваться, сама кидается на­встречу и прямо-таки лезет в объятия охотни­ка, которого вся эта ерунда начинает мало-помалу раздражать, а затем окончательно де­морализует. Он укладывается на мягкую травку и валяется там, элегантно раззявив рот, ожидая, когда галушки сами начнут туда за­скакивать.

И галушки заскакивают, вынуждая его давиться.

Такое изобилие мучит и угнетает не только мужчину, но и вообще человека. Мужчин это положение вещей начинает доставать. Массиро­ванная дамская атака вызывает у них чувства совершенно нежелательные, а именно:

— безотчетное сопротивление;

— легкий испуг;

— жуткую панику;

— враждебность по отношению к нападаю­щему;

— все возрастающий дух противоречия;

— ложное чувство собственного достоин­ства;

— прочую блажь;

— глубокое убеждение, что для них нет ни­чего невозможного.

После чего происходят необратимые изменения, превращая их в прима­донну или куртизанку прошлого сто­летия, хлещущую по щекам своего покровителя.

Волосы встают дыбом.

А кроме того, начинаются всякие комплек­сы и депрессии. Единственная область жизни, где у всех были равные права (хотя и неравные возможности, но с этим уже ничего не поделаешь, косоглазие, торчащие уши, рост никудыш­ный или горб — на все Божья воля. Правда, я знавала двух горбатых, которые были людьми чрезвычайно интересными и привлекательны­ми! Богатство и разнообразие вкусов сглажива­ет острые углы.) Не было запрещенных приемов, и у каждого был шанс на успех. Плевать на карь­еру и место работы, на директора и даже мини­стра, победы на интимном фронте позволяли крепко держать пальму первенства и ощущать на голове лавровый венок. А какая, спрашивает­ся, может быть пальма и какой венок, если по­тенциальный победитель чувствует себя повер­женным и завоеванным какой-то мегерой с бе­шеным темпераментом?..

Лени им, конечно, не занимать, и ценят они больше всего на свете свой собственный покой. Может быть, поэтому, попавшись в сети и удерживаемые силой, симулируют большую любовь? Само в руки попало, так пусть все остается, как есть, что понапрасну дергаться и протестовать...

И отсюда второе следствие:
Воистину великая правда в словах: пришло махом, пошло прахом.

Без комментария.

Ну и в-третьих:
Женщины сами себя лишили огромного удовольствия, а именно сопро­тивления,

при абсолютной уверен­ности, что оно будет преодолено.

Об идиоте, который ни черта не понимает и даже не пытается сломить сопротивление, демонстрируя чувствительность мотылька и манеры летучей мыши (речь не о том, чтобы вцепиться в волосы, а совсем наоборот. Летучая мышь, ведомая радаром, огибает все препят­ствия, даже не пытаясь их форсировать), не стоит и упоминать. Такому в аккурат подходят и нынешние времена и нынешние обычаи. Так ему и надо.

Сопротивление, предназначенное на слом, имеет многочисленные и разнородные виды и зависит от самых разных факторов:

— Этапа знакомства.

— Сопутствующих обстоятельств.

— Характера выбранного победителя.

— Планов на будущее.

— Собственного хотения.

— И много чего прочего непредсказуемого.

Первый этап знакомства усел, как белье после стирки, полинял и потерял все свое очарование.

В наши дни дело ограничивается двумя предложениями крест-накрест, и хорошо еще, если вообще произносятся какие-то слова. После чего заинтересованные лица тут же приступают к контактам интимного свойства, каковые даже не требуют знания языка другой стороны. Всякие предварительные процедуры, разные там индей­ские хитрости и донжуанские штучки, эти пав­линьи хвосты и кошачьи походки — все кануло в Лету. Самая захватывающая часть взаимоот­ношений двух полов исчезла, растаяла, «как сон, как мираж». Современная молодежь даже не догадывается, сколько теряет, а людям постарше остается только сожалеть, тяжко вздыхая.

На этом почти исчезнувшем первом этапе сопротивление бывает деликатное, незаметное и в высшей степени дипломатичное. Можно было и даже рекомендовалось:

— притворяться, будто смотришь в другую сторону и горячо желанного партнера совсем не видишь, ну точь-в-точь, как та кошка во дворе;

— симулировать страшные колебания, если тебя пригласят куда бы то ни было;

— совершенно случайно появляться там, где наш избранник бывает регулярно;

— по так нам свойственной рассеянности касаться его рукава своей ручкой;

по-змеиному ускользать из таких мест, где у него было бы слишком много шансов;

— выворачиваться из жадных объятий с должным, опозданием;

— исчезать из поля зрения так, чтобы он знал, где искать, и с роскошным замира­нием сердца ждать, когда тебя найдут;

— создавать интимную обстановку только затем, чтобы в нужную и тщательно под­готовленную минуту резко менять ее на НЕ интимную;

— и так далее.

Всего не перечислишь, поэтому ограничим­ся приведенными выше примерами. А кроме того, одно дело город, а совсем другое — лоно приро­ды. Любая женщина, даже самая глупая, везде найдет себе поле деятельности, ибо женщины — существа в высшей степени зловредные и коварные...

Последние слова не следует принимать во внимание и рекомендуется как можно скорее о них забыть.

На следующих этапах, которые сохранились значительно лучше, чем первый, мы оказываем уже непосредственное сопротивление, вот где истинное наслаждение-то! Ясное дело, что под рукой должен быть главный вспомогательный элемент, а именно — кровать в виде:

— настоящей кровати;

— лежанки любого размера и типа;

— лесного мха, усеянного шишками;

(на шишки следует обратить особое вни­мание, ибо они могут отравить самые пла­менные мгновения);

— сена в чужом сарае;

— крыши железнодорожного вагона

(знаю такой случай, правда, это было во время войны);

— медвежьей шкуры у камина;

— чего бы то ни было горизонтального и по возможности плоского.

На худой конец может быть и с наклоном.

Перед тем, как дать себя завлечь на подоб­ное ложе, притворяемся, что оказываем сопро­тивление от:

изо всей силы
ДО

легкого и непродолжительного,
в зависимости от характера противника.

Кто в этом не видит смысла, пусть попробует.
Сразу увидит.

Преодолеваемое сопротивление испокон века является приятнейшим женским развлечением. И отказываться от него — сущий идиотизм.

Преодоление же сопротивления являлось наиглавнейшим удовольствием мужчины, и ли­шить его этого — еще больший идиотизм.

А поглядите, что нынче творится! Это он, влекомый к горизонтальной плоскости, начина­ет дрожать и сопротивляться, как агнец, пред­назначенный в жертву. Аж плакать хочется... А!.. Кстати, кое-что проясняется. Наши далекие буй­ные предки некогда волокли баб за волосы. По­нятно теперь, зачем современные мужчины от­ращивают эти буйные патлы, даже если они об­рамляют блестящую лысину...

Дальнейшие этапы, когда он уже наш, тоже не позволяют почить на лаврах, но это уже дру­гая история.

Сопутствующие обстоятельства чрезвычайно важны.
Иначе дело обстоит, например, в период военных действий, а иначе во время мира во всем мире. Иначе — в безлюдных местах, а иначе — в толпе. Иначе — в дороге, а иначе — у себя дома. Иначе — на работе (особенно, если глаз положили на начальника), а иначе — в местах массового отдыха трудящихся. Иначе — у дру­зей на дне рождения, а иначе — на пляже у кромки волн. Иначе, когда человек торопится, а иначе, когда у него масса времени. И так далее.

Не менее важен и характер победителя. Луч­ше всего для наших целей годятся энергичные, решительные, горячие, насмерть влюбленные и уверенные в себе. С такими можно все себе позволить, и упоительному наслаждению всеми этапами ничто не мешает. Хуже всего робкие, чувствительные, неуверенные и хорошо воспи­танные, так как в этом случае сопротивление необходимо дозировать с аптекарской точнос­тью, что, ясное дело, требует дополнительных (и немалых) усилий.

По отношению к робкому, чувствительному, неуверенному и хорошо воспитанному сле­дует:

— постоянно вставать у него на пути и под­совываться ему под нос;

— из объятий выворачиваться, не теряя не­посредственного контакта так, чтобы в этих объятиях остаться;

— в момент исчезновения ловить его взгляд, помня об ободряющей улыбке;

— не подмигивать, это его спугнет;

— упаси Бог, не создавать интимную обста­новку;

— тщательно выверить время для колеба­ний в случае приглашения куда бы то ни было;

— оказывая активное сопротивление, внима­тельным образом ловить момент, когда у него руки опускаются из вежливости. Пре­кратить сопротивление на полсекунды раньше, чем у него пропадет запал.

Страшно утомительно.

Что касается планов на будущее, все зависит от того, что с ним хотим сделать.

Заловить его в качестве минутного ув­лечения.
Законтрактировать его в качестве дол­госрочного партнера.
С его помощью отомстить кому-нибудь другому.
Сделать назло подруге.
Выйти за него замуж.
Добиться от него услуг типа:
— сменить дверной замок;

— установить новую сушку в ванной;

— перетащить очень тяжелые вещи;

— сопровождать нас на новогодний кар­навал;

— отремонтировать квартиру;

— перевести важные для нас документы с японского;

— одолжить денег;

— и тому подобное.

Провести с ним отпуск на Капри.
Приглашение на Капри следует при­нять сразу без малейших колебаний.
Даже в гениально изображаемые ко­лебания никто не поверит.

Свои хотения бывают чрезвычайно разнообразными, и здесь главная трудность — их за­маскировать. Раскрывать хотения нельзя ни в коем случае, независимо от того, собираемся ли мы провести несколько приятных минут на медвежьей шкуре или, наоборот, намереваемся сде­лать его отцом наших детей. Изначально рас­крывать свои желания — прерогатива профес­сионалок легкого поведения, и здесь все ограничивается деньгами, чего ни одна из них не утаивает и что к нам лично касательства не имеет.

О разных прочих говорить не будем, так как всего предвидеть и описать невозможно.

Во всяком случае, одно абсолютно точно:

Не лезьте к нему с этим сексом да еще с грубым насилием. Грубое насилие — их область, а не наша. Умнее будет лишь поощрить, а уж он пусть и лезет.

Можно пользоваться изощренными приемами, почему бы и нет? Это дело вкуса.

В одном-единственном случае полагается ве­сти себя иначе, приблизительно так, как ведут себя женщины, когда не хотят. А именно: если мужчина — взломщик, который не только ре­шил вас ограбить, а еще и изнасиловать, чтобы уж получить максимум удовольствия.

Вот тут-то мы рекомендуем предельную агрессивность. Наброситьсй на него в страстном порыве не только можно, а прямо-таки нужно, причем еще до грабежа. Опутанный жадными объятиями вор в значительной степени теряет свободу действия. Чтобы ему, не дай Бог, в голо­ву не полезли какие глупые подозрения и сомне­ния, можно издавать недвусмысленные возгла­сы, свидетельствующие о нашем восторге и ос­тром желании. Пусть знает, чего мы хотим, безо всяких экивоков. В подобной ситуации весьма велик шанс того, что вор, как бы там ни было, а все-таки мужчина, даст деру, отказавшись от первоначальных планов.

Если уж мы мужчину заловили и не собираемся от него отказываться, придется смириться с фактом, что на наши плечи ложится великая тяжесть.

Для некоторых женщин мужчина — Необходимая составляющая жизни, и им можно толь­ко посочувствовать. Такой уж характер.

Необходимая составляющая жизни может быть какой угодно. Все дело в самой женщине, ибо:

Она не желает спать одна, так как:
а) любит, чтобы рядом дышало что-нибудь живое. Пусть даже храпит;

б) в ней бушуют сексуальные потребно­сти;

в) самое обычное дело — одна боится

(Шкаф скрипнет — не иначе кто-то кра­дется.

Тень на потолке шевельнется — не иначе вор лезет в окно.

Что-то шумит — не иначе огонь, пожар в кухне!

Привидения — а кто даст гарантию, что их не существует?

Без причины тоже боится, сидит на кровати, сердце колотится, воздуху не хватает, а может, заболела?..

Умрет! Одна-одинешенька! И воды по­дать некому!)

А разве я когда-нибудь говорила, что у женщин не бывает глупых мыслей?

Не может обеспечить себя материально, и ей нужен кто-то другой, чтобы тоже зарабатывал. Разве что у нее есть папа-миллионер. НЕ скупой.
Розетки, штепсели и патроны для лам­почек отравляют ей жизнь. Не в каж­дом же доме живет электрик.
Кто-то должен таскать тяжелые вещи.
Хочет кому-нибудь готовить, так как лю­бит это дело, а для себя самой ей заво­диться неохота.
Обожает о ком-то заботиться.
Обожает, когда о ней кто-нибудь забо­тится.
Не может же одна ходить по рестора­нам, дансингам, приемам и гостям.
Не может же она одна ездить в отпуск.
Надо же с кем-то разговаривать.
Надо же для кого-то хорошо выглядеть.
Хочет иметь детей при наличном отце.
По всем вышеперечисленным и еще несколь­ким иным причинам мужчина является для нее необходимой составляющей жизни, а значит, она сделает все, чтобы его заиметь. И не так уж важ­но, каким он будет, хотя, конечно, желательно, чтобы хоть чему-нибудь из перечисленного выше соответствовал.

Настоящая Надежда и опора — это прибли­зительно что-то вроде:

Красивый-некрасивый, а нам нравится.
Мы ему тоже. Даже, можно сказать, он нас любит.
Здоровый, не ноет, слопать может все, и ничто ему не повредит.
Наша стряпня ему нравится, даже если приготовим жуткую дрянь.
Если надо, и сам приготовит. И вполне съедобно.
С удовольствием выведет нас в ресто­ран, чтобы мы свои ручки понапрасну не портили.
Заметит наши:
а) прическу;

б) обнову;

в) два сброшенных килограмма;

г) цвет лака на ногтях;

д) профессиональные успехи;

е) новые духи;

ж) общее очарование;

з) настроения.

И все это ему кажется восхитительным.

Если мы аккурат выглядим, как пугало огородное, он уверяет, что обожает ес­тественность, которую мы сегодня из­лучаем.
Зарабатывает больше нас.
Все устроит, начиная с покупки телеви­зионной программы и кончая построй­кой виллы на Средиземном море, вклю­чая заполнение налоговых деклараций.
Не обращает ни малейшего внимания на других женщин.
Охотно с нами танцует и играет в бридж. Умеет и то и другое.
С оптимизмом уверяет нас, что все бу­дет хорошо.
Можем плакаться ему в жилетку сколь­ко угодно. Даже безо всякой причины.
Обожает с нами разговаривать.
Не совершает преступлений, и нам не надо опасаться за его свободу.
В постели он — само совершенство.
Любит детей, особенно собственных.
Нам дико завидуют по его поводу все окружающие, независимо от пола.
Не предается никаким излишествам и извращениям и вообще не имеет вред­ных привычек.
Когда мы болеем, ухаживает за нами лучше родной матери.
Ну ладно, ладно!
Когда я говорила, что такое существует на самом деле?

Приснилось как-то нечто подобное одной женщине. Проснувшись, она долго и горько плакала. Рассказала сон подружкам. Тоже поревели.

А никто и не утверждает, что приведенный здесь список —исчерпывающий. Где там — ос­талось еще все остальное.

Все остальное вмещает все остальное.

Кроме того, бывают комбинированные ха­рактеры. Вместе Рыцарь и Идиот, Педант и Идол, Бугай и Мотылек, Джентльмен и Козел в огоро­де. Встречаются и по три определяющие черты сразу, например Рыболов-спортсмен, Тридцать три несчастья и Скунс. Или Идол, Турист и Педант. Или Бугай, Рыцарь и Трутень. В случае после­дних комбинаций лучше сразу удавиться, избежите тем самым долгих психических и физичес­ких мук.

Из всего вышеизложенного следует, что муж­чина — это, собственно говоря, сплошное умас­ливание и унижение, а отсюда и умучивание, все на «у», интересно почему?

Несмотря на это, женщины не хо­тят от них отказаться.

Сложное дело.

И чего я, как дура, рыдала в эту гусиную печенку? Идол отравлял мне жизнь, действовал на нервы, угнетал психику, пользы от него было — что с козла молока...

А впрочем, понятно! Я хотела, чтобы жизнь мне не отравляли, не действовали на нервы и не угнетали. Хотела, чтобы меня любили и делали только приятное. Желания не осуществились, пришлось расставаться с иллюзиями и надежда­ми, поэтому-то я и ревела.

Тютелька в тютельку, как все прочие жен­щины. Хотят, чтобы их Бугай не был бугаем, а Идиот — идиотом, хотят, чтобы Мужлан пре­вратился в Джентльмена. И так далее и тому подобное.

А они тем временем если и меняются, то толь­ко к худшему. Педант начинает косить под Бугая, Секач-одиночка приобретает черты Мотылька, Ры­царь для всех остальных остается Рыцарем, а для нас начинает превращаться в Мужлана, а Джен­тльмен — во Французского песика.

И все же женщины не хотят от них отказаться...
Нет так нет, раз не хотят, долж­ны ими завладеть.
А чтобы завладеть, надо сначала завлечь.

Это, разумеется, два совершенно разных процесса. Завлечь — это совсем не значит завла­деть. К тому же завлекать и соблазнять можно совершенно открыто, хоть и ненавязчиво, а стремление завладеть следует скрывать со всей тщательностью, чтобы представить дело так, будто это они нас завоевали (смотри предыдущий текст).

Старые испробованные методы, по сути дела, самые действенные. Всему миру известна зна­менитая штучка Марлен Дитрих: выходит на сцену и слегка спотыкается, абсолютно случай­но. И все мужчины в зрительном зале, незави­симо от представляемой разновидности, срыва­ются с места, чтобы поддержать диву. Даже са­мый тупой и неповоротливый хотя бы рыпнется.

Способы соблазнения и расписывать не стоит, так как каждая женщина этим искусством владеет, можно сказать, с пеленок. Споткнуться, как Марлен, рассыпать ему под ноги кулек яблок или стопку книг из библиотеки, уронить коше­лек, на всякий случай лучше пустой, и если не бросится помогать, значит, он просто хам, и не­чего такого завлекать.

В данном серьезном деле существуют две базовые методики.

Одна — это жратва, а другая — восхищение. К сердцу — через желудок — древнейший прин­цип. Перед восхищением же ни один не устоит, видя соответствующее выражение направленных на него прекрасных глазок, последний тупица уверует в свой светлый ум, а последний урод — в собственную ослепительную красоту. К тому же как ум, так и красоту ценит только эта един­ственная женщина и почему-то никто больше... ну разве она не прелесть!

Что до дозы, одному — гомеопатическую, дру­гому — лошадиную, это уже вопрос женского инстинкта, тут надо чувствовать, какая лучше подействует. Хотя обычно даже слоновья не слишком велика, ведь все они свято верят в свое совершенство.

В исключительно трудных случаях следует идти несколько дальше. Одна дама, не добившись успеха, так скажем, примитивными средствами, вынуждена была инсценировать самоубийство путем утопления. Ясное дело, дождалась, когда намеченный кандидат оказался на берегу реки и мог все видеть. Он, конечно, не выдержал, ки­нулся ей на помощь, после чего был вынужден долго делать «утопленнице» искусственное ды­хание. Затем на ней женился, главным образом из-за упреков совести, что не сразу за ней ныр­нул, а еще сомневался. Правда, он оказался не так глуп и подозревал, что она все это разыгра­ла. А та так уперлась, что симуляция едва не стала совершившимся фактом. И уверяю вас, это не анекдот, а чистейшая правда.

Позже он с ней развелся, но это уже к делу не относится.

Вот когда вы уже заманили его и позволили себя завоевать, тут-то и начинаются настоящие проблемы!

Самое трудное — избегать собственных, ошибок, а ошибки бывают разнообразнейшие.

Типичные следующие:

1. Лишать привычных удовольствий.

Раньше он смотрел футбол, а теперь она этим недовольна. Раньше он играл в бридж с дружка­ми, а теперь должен торчать рядом с ней, а она не отличит «картинки» от «рубашки». Раньше ездил с палаткой на природу, а теперь — дудки, она тут же схватывает насморк. Раньше он ко­вырялся с моделями корабликов, а вокруг был рациональный беспорядок, теперь же она все убирает. Раньше он бывал на скачках, а теперь она губы дует. Раньше он клеил любых девушек, а теперь она, видите ли, против.

Разумная женщина кое-что ему оставит. Пусть себе смотрит матч, а она пока сделает маникюр и будет располагать достаточным временем, чтобы лак успел высохнуть. Пусть ковыряется и сам свою помойку убирает или хотя бы чем прикроет. Пусть устраивает бридж у себя дома; что до еды, игроки — люди нетребовательные, довольству­ются бутербродами с кофе или чаем, а если хотят большего, пусть приносят пол-литра с собой. На скачках можно бывать вместе, а если ей скучно, пусть отведет это время на контакты с подруга­ми, которых на всякий случай лучше со своим мужчиной не состыковывать.

Согласия на девушек никто от нее и не требует, это было бы слиш­ком.
Тогда лучше уж самой их заме­нить.

2. Заставлять мужчину делать неприятные вещи, к которым он не привык.

Раньше не вытирал ноги, а теперь должен. Никогда не любил танцевать, а теперь заставля­ют. Терпеть не может делать покупки, а теперь его таскают по магазинам. Не выносит живот­ных, а теперь вынужден жить в обществе соба­ки и двух кошек. Ненавидит мыть посуду, а тут его ждет полная мойка.

Ну и ладно, так и быть, в конце концов, мож­но не тягать его по магазинам: все равно проку никакого, только сами дергаемся, К остальным развлечениям стоит приучать постепенно, а если не любит животных, лучше избавиться от него как можно скорее.

3. Плохая кормежка.

Тут уж ничего не поделаешь. Отсутствия еды ни один мужчина не выдержит. Блюда, к кото­рым он чувствует отвращение, также не пойдут нам на пользу. Постоянная задержка с обедом, поначалу, может, и прощаемая, тоже до добра не доведет. Рекомендую над этим задуматься и что-нибудь предпринять, пока не поздно.

4. Перманентная критика.

Этого не вынесет ни один человек, даже мужчина.

Более того:

Если слова критики так и лезут из нас, а в мужчине видим сплошные недостатки, призна­емся себе честно и откровенно: это не он нас разлюбил, а мы его. Ведь любовь тем и хороша, что приукрашивает все, что под руку попадется, и любимого в первую очередь.

О любимом мы думаем с неподдельной не­жностью:

«Как он мило плюет!»

О НЕлюбимом думаем с отвращением: «И чего он скалится, как дебил!»

С противоположной стороны все выглядит идентично. Уже наши предки данное явление от­лично знали: «Не упади, киска, здесь склизко» и «Куда прешь, гангрена, грязь по колено!» — не мной придумано.

Любить мы его, может, и не очень любим, но потерять не хотим. Поэтому попытаемся сдерживаться и из замечаний вроде:

— Опять ты захляпал пол в ванной и за со­бой не вытер!

— Опять ты ботинки бросил прямо посреди прихожей!

— Ковальский-то умеет деньги зарабаты­вать, не то что ты, недотепа!

— Лучше и не начинай, все равно у тебя ни­чего не получится!

— Ты что, глухой! Сделай свой чертов теле­визор потише!

— Уж лучше с гиппопотамом танцевать, чем с тобой!

— Как ты водишь? И кто только тебе права выдавал!

— Да уж, ты сделаешь...

— Обязательно в гостях дурака сваляешь!

— На тебя только деньги переводить. В ма­газине костюм, как костюм, а на тебе как на корове седло!

— Оставь меня в покое!

а также им подобных сделаем только половину.

Иначе он в конце концов сориентируется и позволит себя увести первой попавшейся жен­щине, что его похвалит.

Перманентная критика — составная часть помыкания, а помыкать собой позволяют толь­ко некоторые, скорее немногочисленные, муж­чины. Женщины, как правило, помыкают ими из раздражения, что те позволяют собой помыкать.

Ошибкой женщины является также:

— излишняя мягкость

Он распоясывается, удержу не знает, отку­сывает всю руку, а то и обе, пашет на женщине, как на паре волов, сам делает что хочет, и нако­нец полная свобода ему приедается.

— излишняя властность

Если только он по натуре не замшелый под­каблучник, в нем быстро пробудятся мужские черты, а также дух противоречия. Ничего хоро­шего из этого не выйдет.

— излишняя подозрительность

Излишняя подозрительность плоха тем, что может навести его на мысли, до которых он са­мостоятельно ни в жизнь не додумается. А сверх того, обоснованная или необоснованная, она всегда несносна.

— излишняя доверчивость

Доверие как доверие и вера как вера — чув­ства чрезвычайно благородные, но не надо впа­дать в крайности. Иногда он и сам не знает, что лжет, и лучше это проверить, пока не поздно.

— излишняя любовь

Не скроем, мужчины перебора в чувствах обычно не переваривают. Постоянное требова­ние: «Скажи, что ты меня любишь!» встает у них поперек горла. Им достаточно провести один вечер, глядя любимой в глаза и держась за руки, чтобы навсегда проникнуться отвращением к по­добному времяпрепровождению.

И честно говоря, ничего удивительного. Воз­вращается человек домой, весь умаявшийся и вымокший до нитки. Ему бы поскорее избавить­ся от мокрой одежды, скинуть замурзанные штаны, да не тут-то было: она вешается ему на шею от самых дверей и парализует все движе­ния, требуя пламенных любовных деклараций.

Или возвращается такой домой, голодный как собака, садится обедать, обед даже ничего себе, вкусный, но есть невозможно: она встает сзади, нежными ручками обвивает его шею и сдавли­вает горло. Я лично сомневаюсь, что в этот мо­мент он ее очень любит.

Или, разумно воспользовавшись своей жен­щиной, он не прочь пойти поболтать с друзья­ми — она же требует дальнейших уверений, что ее обожают. На друзей она плевать хотела, оби­жается и плачет или, еще хуже, тащится за ним и компрометирует на весь мир своими телячьи­ми нежностями.

Или хочется человеку, наконец, почитать ка­кую-нибудь газету, а то и книжку, а она над ним издевается. «Дорогой, тебе удобно? — спраши­вает приторным голосом. — Дорогой, тебе не холодно? Может, закрыть окно? Дорогой, тебе не жарко? Может, открыть окно? Дорогой, не хочешь ли чайку? А кофейку? А может, поешь? Дорогой, ты меня любишь?» Нужно просто ан­гельское терпение, чтобы из израненной души не вырвался львиный рык.

И сколько нормальный человек смо­жет такое выдержать?

5. Ну и излишняя ревность.

Ревность — великая вещь и мощное чувство. А что хуже всего, женщины ревнуют со­вершенно иррационально к вещам, которые, по сути дела, совсем им не опасны.

Например:

К его бывшей жене, ныне уже покойной.
К его бывшей жене, ныне уже давно нелюбимой, но еще живой.
Ко всем бывшим женщинам в его жизни.
Ко всем актуальным женщинам, кото­рых он встречает на работе и из кото-,рых редко какую хоть капельку может терпеть.
К его шефу, безразлично какого пола.
Ко всем его друзьям.
К собаке.
К докторской диссертации, которую он как раз пишет.
К пиджаку, который с ним везде бывает.
К телевизору, который он смотрит с таким удовольствием.
К продавщице в цветочном магазине.
К машине.
Ко всему, что он любит, чем занимается и что пребывает в его обществе, даже если пиджаку это безразлично, а шеф его терпеть не может.
И такая чрезмерная ревность, демонстративная и культивируемая, отравит существование кому угодно, даже собаке.

Ревность, дикую и отчаянную, следует тща­тельно скрывать, показывая ее ровно столько, сколько требуется. Никто и не утверждает что это простое дело, о нет!

Полное отсутствие ревности не менее вредно.

Представьте это себе на собственном примере.

Очаровательный мужчина танцует с нами, флиртует, восхищается, на следующий день при­сылает цветы, а наш благоверный хоть бы хны. Цветов не замечает и вдобавок добродушно ин­тересуется: «Хорошо вчера повеселилась, душеч­ка?» И ни капли его не колышет, кто был тот вчерашний очаровашка.

Мы исчезаем из дому нарядные, как ново­годняя елка, на весь вечер, возвращаемся в пол­третьего ночи, а он спит как ни в чем не бывало. Еще и храпит в придачу.

Мы специально созываем гостей, демонст­рируя все свои возможности, физические и материальные, только затем, чтобы напропа­лую флиртовать с мужем все равно какой под­руги. Флиртуем, смотрим краем глаза на на­шего, а он этому мужу дружески улыбается, а нам кивает дурной головой с явным одобрени­ем. Изверг.

Мы отправляемся без него в отпуск, специ­ально подчеркивая, что в интересной компании, а он лишь напоминает о креме для загара.

Мы делаем все, что можем, прямо-таки из кожи вон лезем, всякие таинственные телефон­ные разговоры, встречи якобы в дамском обще­стве, неожиданные дежурства и командировки, крутимся по полчаса перед зеркалом, прежде чем выйти из дому, аж самим делается против­но, наряжаемся почем зря и покупаем новые духи, а ему все до лампочки. Ничего не замеча­ет, не волнуется, по-прежнему мил и нежен, а может, равнодушен? Разве в состоянии нор­мальная женщина такое вынести?! И пожалуй­ста, тут и нервное расстройство, чуть ли не белая горячка.

А следовательно, если не хотите, чтобы этот ваш страдал нервными расстройствами, извольте выдавать должную порцию ревности.

Единственная разумная ревность — это к нашим подружкам. Здесь следует быть исклю­чительно бдительными. Я лично сомневаюсь, существует ли на свете подруга, которая не пыталась бы увести мужа подруги, разве что он страшен как смертный грех или по харак­теру ей ну никак не годится. Да и то вряд ли, уж такая собой пожертвует, стиснет зубы, а своего добьется. Или хотя бы попробует до­биться.

Никаких поблажек для совместного приго­товления кофе на кухне! Никакой помощи с испортившимися молниями на спине! Ника­ких ожиданий нашего возвращения вдвоем! Ни­каких встреч в тихом кафе, чтобы получить совет все равно по какому вопросу! Ни малей­шей реакции на ночной телефонный звонок, когда она, эта подруга, со слезами молит изба­вить ее от трупа мужа, которого она совершенно случайно вот только что убила. Ничего подоб­ного !

С подружками будьте настороже и уж в край­нем случае сами, выражая сочувствие, готовьте, исправляйте, встречайтесь, советуйте, возвра­щайтесь пораньше и помогайте избавиться. Хоть от нескольких трупов.

Береженого Бог бережет.
Старательно скрывая свою рев­ность, можем просто-напросто ме­шать, проявляя чудеса изобрета­тельности.

О бывших женах, живых и покинувших сей бренный мир, вообще не вспоминаем. Избегаем этой темы. Если нас просто распирает и нет мочи терпеть, лучше выйти в ванную или на кухню, высказать несколько крепких слов и вернуться с облегченной душой.

Женщин на его работе внимательно разгля­дываем, открыто под любым предлогом или тай­ком без всякого предлога, после чего с облегчени­ем ограничиваем свою ревность их меньшинством. Кроме домов моды и кино, прочие учреждения особой опасности не представляют или, во всяком случае, значительно ее снижают. После чего абсо­лютно случайно встречаем его на выходе с работы и с радостной улыбкой на устах перечеркиваем все возможные планы провести время с коллегами.

Друзей приглашаем домой, знакомимся и за­вязываем приятельские отношения, и пусть он ревнует, а также жены друзей.

Собаку оставляем в покое.
Продавщица в цветочном магазине может что-нибудь да значить.

О неодушевленных предметах время от вре­мени упоминайте без опаски, шутливо призна­ваясь в своей ревности, при условии, однако, что все же позволим ему в некоторой степени заниматься:

— докторской диссертацией;

— телевизором;

— машиной;

— каким-нибудь безвредным безумством, вро­де марок, а также носить пиджак.

Что же касается шефа, если он мужчина, по­пробуем его охмурить. Если же красивая жен­щина, бьемся головой о стену. А затем залечива­ем синяки и шишки на лбу.

Все наши действия направлены, в сущности, к одному: удержать при себе нужного нам муж­чину или вернуть утрачиваемого.

Способы тут существуют разные.
Я знаю женщину, загнанную, безнадежно за­мученную и близкую к разводу, которая достигла

потрясающих результатов, неожиданно произ­неся короткое экспозе к мужу и сыну.

«Я вас позорю! — решительно заявила она. — Выгляжу хуже пугала огородного. Довольно! С сегодняшнего дня делаю все, чтобы вы могли мной гордиться. Обед на завтра в хо­лодильнике, а потом живите, как хотите, я занимаюсь собой».

Оба так от этого обалдели, что один другого запрягал во всякие домашние дела, напоминая при этом, что мама в парикмахерской, пошла к косметичке, сидит у портнихи, и в другую ком­нату не входить, так как она там лежит с чайны­ми компрессами на глазах.

Она расцвела, а муж вдруг заметил, что жена у него еще очень даже ничего. Время от времени она благоразумно готовила, вызывая дополни­тельные восторги.

Если вы чувствуете и видите, что здесь что-то не так, ни в коем случае НЕ: