Библиотека Mosbiblio

– Многие вьетнамцы ошалели от долларов, и дешево сделать компанию на местном рынке не получится, с лицензиями в $50 тыс. еще уложитесь, – говорит Сергей Звездин. – Причем представительство не имеет права заниматься коммерческой деятельностью, надо открывать местную компанию. Когда я регистрировал фирму, услуги юристов стоили $3 тыс. и несколько сот тысяч требовалось на уставный капитал (сейчас можно ограничиться суммой в $30–50 тыс.). Плюс на каждый вид деятельности надо покупать лицензию – на турдеятельность она стоит от $100 тыс., на ресторан – $1 тыс. Я делал СП, а после просто выкупал акции у вьетнамского партнера, оставлял ему 1,5 %. Одним звонком государство может перекрыть кислород, но ты обрастаешь связями, и это сильно помогает. Еще на одного работающего европейца нужно создать 8-10 рабочих мест для вьетнамцев, причем вьетнамца уволить почти невозможно. Еще надо учесть, что большинство местных – буддисты, и для них лучше заработать $1, но сейчас, чем $1 млн в перспективе. Я тут хотел вступить в партию, чтобы присутствовать на собраниях парткома своей фабрики, но мне ответили, что я, скорее всего, не смогу выучить устав, и не приняли.

Непросто иностранцу и из-за языка – чтобы вести дела, язык лучше знать, а его шесть тонов, как уверяет Вячеслав Чернышов, закончивший музыкальную школу по классу баяна, без музыкального слуха освоить почти невозможно.

– Когда я только начинал жить в Ханое, зашел в ресторан, заказываю жареную свинину – все официанты в шоке, – смеется Сергей Звездин. – Оказывается, «свинина», но другим тоном, означает «женский половой орган», а я его еще попросил жареным! Представляешь, что обо мне местные подумали!

Текстильный базис

Текстильная промышленность дает Вьетнаму $5 млрд в год. Эта страна, конечно, у наших челноков была не так популярна, как более близкий Китай, но 1000 вьетнамских ткацких фабрик внесли весомый вклад в снабжение российских граждан недорогими шмотками.

Первые деньги Сергей Звездин заработал, устанавливая компьютерные программы в только начинавшем работать «Коммерсанте». Именно тогда он подался в бизнес из Института общей физики при Академии наук.

– В 1991 году мы начали шить куртки и брюки на псковских фабриках, организовали СП в Чехии. В России зарплата росла – смысл что-то производить там пропал, и в 1998 году решили двигаться на восток. Я вспомнил о Вьетнаме, – рассказывает Сергей Звездин. – Нашел местные «Желтые страницы», объехал фабрики. Оказалось, многие из них оборудованы по последнему слову техники. Тогда пол-Вьетнама ходило в военной форме, отсюда понятие о красоте, мягко говоря, не европейское. Из-за этого мы много раз на выходе получали совсем не то, что просили, – для них вполне нормально пришить к белой рубашке красные пуговицы. За всем надо следить, но сейчас ситуация исправляется, а себестоимость в три раза ниже, чем в Европе.

Год назад Сергей, вложив $600 тыс., открыл фабрику в Ханое (предприятие обошлось в $100 1 кв. м, сейчас на нем работают 300 швей) – не столько ради экономии, сколько ради контроля. И, как уверяет, инвестиции можно «отбить» за полтора года – в какой еще стране такое возможно? Приличного качества мужские костюмы на вьетнамском предприятии можно купить за $30, рубашки – $4–5, джинсы – $8-12.

Вьетнамку Зину знают многие россияне, возящие вьетнамские шмотки, кроме того, она хозяйка единственного русского ресторана Zina в Хошимине. Надо сказать, раньше и у Сергея Звездина был русский ресторан в Ханое, но год назад он его закрыл – грамотного управляющего найти не удалось. Тем не менее, по его словам, ресторан там можно открыть за $30 тыс.

«Я, конечно, вьетнамка, но, когда водку пью, точно русская», – шутит Зина, ставя фрукты перед Буддой и подливая нам «Путинку». Официантки – студентки русского факультета местного университета, для них это не только подработка, но и языковая практика. Сыр, икру, колбасу копченую и прочее, чего нет во Вьетнаме, подвозят экипажи Vietnam Airlines. Квас (1 л – $2) Зина делает сама и намерена поставлять его «на вынос», в городскую розницу. Из вьетнамского в интерьере, пожалуй, лишь буддистский алтарь в ярких огоньках – такие стоят во всех вьетнамских офисах-магазинах для успеха в делах. Напротив – стол с русскими сувенирами, Зина сама их привезла из России, в том числе матрешек-Путиных (400 тыс. донгов) и матрешек-Медведевых (550 тыс.) – «главный ведь уже Медведев – потому и дороже, логично ведь».

В 1981 году правительство СССР издало постановление о привлечении вьетнамской рабочей силы на промышленные предприятия – своих рабочих у нас катастрофически не хватало. Половину заработанных денег вьетнамцы переправляли домой, везли также дефицитные будильники, вентиляторы, кастрюли... В год в страну приезжали 50 тыс. рабочих из Вьетнама. Вьетнамка Зина тоже попала под эту кампанию, четыре года проработала на швейной фабрике в Орехове-Зуеве, половину выручки, как и все, отправляла домой. На фабрике открыла первый бизнес – магазинчик по продаже вышивки, ведь каждая вьетнамка – прирожденная вышивальщица. Доход вырос до 500 руб.

«Потом на меня наехали, времена были такие – бандитов полно, хотели денег, но я никому не платила, и пришлось вернуться», – вспоминает Зина. На самом деле ей сильно повезло – успела уехать домой, многим повезло меньше. Фабрики встали, и денег на отправку вьетнамцев на родину у них не было. Именно тогда появились вьетнамские бомжи, торгующие дешевым товаром на улицах, и так появились вьетнамские рынки, с которыми сегодня борются московские власти (неофициальная причина – конкуренция со столичным ритейлом; москвичи знают, что у вьетнамцев можно приобрести приличный товар за пристойные деньги). Многие ныне состоятельные вьетнамцы поднялись именно на бизнесе в России: вся страна ест вьетнамскую лапшу, сделанную под Серпуховом, полстраны носит вьетнамскую одежду, при этом крупнейший торговый центр под Ханоем Melinh Plaza и многие курорты построены на русские деньги.

Зина свой ресторан тоже построила на то, что заработала на поставке вьетнамской одежды. У нее в России до сих пор сотня партнеров, присылающих заказы (минимальный – на $10 тыс., средний – $50-100 тыс.). Зина размещает их на местных фабриках, товар отправляет в Россию в мешках. Доставить один мешок в Россию стоит $850, в него запихивают, к примеру, джинсы на $2–5 тыс. Прибыль Зины – 10–20 % с заказа, у заказчика в России до 100 % выходит. Ресторан пока денег больших не приносит, так как в центре города очень дорогая аренда. Основные гости – вьетнамцы, учившиеся в России и тоскующие по своей молодости под русскую водку, оливье и сельдь под шубой. В ближайшее время Зина планирует открыть еще четыре русских ресторана. Вьетнамцев, ностальгирующих по России и способных заплатить $7 (средний счет в ресторане больше, чем в общепите с местной кухней), в стране несколько сот тысяч. «Несколько десятков тысяч жителей Хошимина учились в СССР, все они мои потенциальные клиенты», – говорит Зина.

ГЕРМАНИЯ. Русский плацдарм в Европе

Текст: Дмитрий Тихомиров

В ГДР начинал свою карьеру разведчик Путин, Россией периодически правили выходцы из немецких земель. Заключив позорный мир с Германией в 1918 году, мы победили в 1945-м. В Берлине несколько лет назад случился дефолт рынка жилья... Впрочем, последнее России, возможно, еще предстоит, но и так нас многое связывает. Уже сейчас каждый пятый берлинец – русскоязычный. А этим летом снизились требования к бизнес-эмиграции: теперь вместо €1 млн достаточно вложить в страну €500 тыс. – и вид на жительство у вас в кармане. Не в последнюю очередь благодаря этому почти тысяча русских магазинов, открытых в Германии, зарабатывает €300–500 млн в год.

Окрестности немецкого консульства в Москве напоминают рынок: плотно конкурируют между собой с десяток столов страховых компаний (правда, основной доход страховщикам приносит хранение мобильных телефонов по 100 рублей за штуку – на сдачу документов немцы не пускают с телефоном, если в нем фотоаппарат). Через дорогу в ряд палатки с шаурмой и копчеными курами – все для очередников (запись на собеседование идет за полтора месяца). Напротив – точки отправления нескольких автобусных компаний с ежедневными рейсами в главные немецкие города (доехать до Берлина – €90 и 30 часов; перелет стоит столько же, а по времени – три часа).

В Германию всегда стремились самые предприимчивые соотечественники, еще с 1970-х годов, когда власти приоткрыли границу для евреев. Очередь в российское консульство в Берлине только подтверждает: людской поток между нашими странами не иссякает.

Понаехали тут

«На прошлогоднюю праздничную дискотеку 9 мая я поставил напротив клуба пару джипов, врубив „День Победы“! Чтоб не расслаблялись, – рассказывает Игорь Котяй, устроитель русских вечеринок, который уже почти 20 лет живет в Берлине, но, кажется, по российским правилам. – А еще иду по городу, вижу немцев, подхожу, дарю цветы, говорю: „С праздником вас, мы победили!“». Он принципиально не пристегивается в своем BMW (штраф €40), ставит его там, где запрещено (почти весь Берлин, штраф €20), ездит по полосе с надписью BUS: «Наверное, все от слишком размеренной немецкой жизни – русский характер требует драйва».

В самом конце 80-х Игорь служил в Западной группе войск (ЗГВ) и, как многие сослуживцы, решил остаться в ГДР – тогда это было просто. Начинал Котяй с модельного агентства, привозил русских девчонок в Берлин за 25 % в заработке, но на этом разбогатеть особо не удалось. Теперь плата за вход в его клуб – €10, а гостей на еженедельные вечеринки собирается до 500, и это, даже за вычетом аренды пафосного клуба (€500-3000), обеспечивает Котяю стабильный доход.

«Если в России объявляют, что выступает DJ из Германии, точно – наш: немецкая электронная музыка считается самой продвинутой, но заработать на ней лучше всего можно в России», – рассказывает Игорь. В Берлине DJ зарабатывает пару сотен за вечеринку, в России – $600–800. Зато на величине гонораров, запрашиваемых российскими артистами, не один местный продюсер разорился. «Себестоимость приезда большинства звезд, – говорит Котяй, – €5-20 тыс. Стандартная цена билета тут €20–50, а собирают зал на тысячу мест только „имена“ – Абдулов, Чурикова, Куценко. Это отлично знают в „Русских театрально-концертных кассах“».

– Сейчас в Германии проживают около 5 млн русскоязычных (всего население Германии – 85 млн, Берлина – 3,5 млн), в Берлине – полмиллиона, – уверен Николай Вернер, успешный местный издатель (газеты «Европа Экспресс», «Берлинская газета», «Еврейская газета», журналы «Оптовик», «Вся Европа»).

Первый свой миллион Вернер заработал еще в 1992 году, в Приднестровье, импортируя мороженое, потом была политическая карьера: в 27 лет он стал вице-губернатором при генерале Лебеде. От политики Вернер не отказался до сих пор, входя в этнографический совет при канцлере Германии. «В Приднестровье 100 человек охраны я должен был держать, а тут я за себя и семью вполне спокоен, – уверяет Вернер. – Как в 1991 году приехал, полгода думал, чем заняться, решил строить этноконцерн, по аналогу с китайскими или индусскими, успешно работающими по всему миру. В Германии целевая аудитория огромная, в одном Марцане (район Берлина) проживают 100 тыс. русскоязычных, 7,5 % всего рынка Германии – наши соотечественники!» Первую русскую газету Вернер купил за 25 тыс., потом приобрел еще пару. Объединенное издание через два года начало приносить прибыль (всего в стране выходит более 40 русскоязычных газет, в каждом более или менее крупном городе есть своя, а то и не одна). В планах Вернера – издание большой бульварной газеты и женского журнала, чтобы удовлетворить все потребности рекламодателей.

Заклятый конкурент Werner Media Дмитрий Фельдман, другой крупный русский издатель (газета «Русский Берлин» и одноименное радио, «Русские театрально-концертные кассы», «Русская Германия», «Рейнская газета»), уверяет, что русскоязычных в стране около 3 млн. Впрочем, и это не так мало для центра Европы, и этнический русский рынок Германии – самый развитый в мире. Это прекрасно знают и в крупнейших немецких компаниях, что только на руку «нашим» издателям: рекламу в русскоязычных газетах дают все. К примеру, как утверждает Фельдман, на радио «Русский Берлин» 90 % рекламы – немецких фирм, в печати соотношение 60 на 40! Русский издательский бизнес в Германии-дело вполне рентабельное. Годовой оборот Werner Media, по словам Николая Вернера, €15 млн. По словам Фельдмана, оборот его издательства – €7 млн.

Именно из Германии все русские магазины Европы снабжаются этническими русскими продуктами, марки оптовиков (наиболее раскрученные – Ulan и оптово-розничный оператор Monolit) известны далеко за ее пределами. Обычно товары по русским рецептам и – главное – с русскими этикетками заказываются на предприятиях Восточной Европы (Болгарии, Польши, Прибалтики), что гораздо дешевле, чем везти их из России (пожалуй, лишь пиво «Балтика» и водка ввозятся из России). Как показали результаты исследования маркетингового отдела издательства Rusmedia RR GmbH, русскоязычные жители ежемесячно тратят на продукты около €320, из которых примерно треть приходится на этнические продукты. А если знать, что в одном Берлине 100 русских магазинов, в Германии порядка 1 тыс., а всего ими пользуются 3–5 млн человек, получается оборот этнической торговли €300–500 млн.

Россия в ассортименте

Типичная центральная улица Берлина Passauer Strasse: супермаркет «Заря», рядом русское reiseburo (туристический офис) Антона Левита, напротив – магазин Russia, в паре десятков метров – аптека, которой также владеют русские. И это не этническое компактное поселение, а рядовой городской район. На примыкающей Joachimstal на днях открыл уже третий детский игровой клуб Олег Непомнящий, на соседней Lietzenburger – пара «русских» гостиниц (большинство двух-трехзвездочных отелей города принадлежит выходцам из бывшего СССР). И, даже если портье в Ritz поприветствует вас на чистом русском, не удивляйтесь: большинство немецких компаний, от автосалонов до страховщиков, содержит штат русскоязычных, которым проще находить общий язык со своими. Даже экзамен на водительские права можно сдать на русском, пройдя курс в русской автошколе Геннадия Бояра за €2 тыс.

Если поселиться в берлинском районе Marzahn в восточной части города, отчетливо напоминающем своими многоэтажками московские окраины, или более западном Spandau, можно даже не учить немецкий – общения и развлечений хватит на русском. Драки на дискотеках (Новый год в одном клубе закончился убийством), посиделки с пивом у подъездов, черные «бумеры» с громким шансоном... Вечером вам никто не посоветует прогуляться по Марцану – здесь в состоянии России середины 90-х «законсервировались» большинство поволжских немцев. «Их просто вывезли из одного колхоза и бросили в никуда, ни работы, ни денег, одна „социалка“ в €350 в месяц, – разоткровенничался один мой собеседник. – Когда они только приехали, засадили дворы панелек капустой с картошкой, больше ведь ничего не умеют». Обеспеченные русскоязычные в этих районах не живут, выбирая респектабельный центр города или западные земли, от Мюнхена до Франкфурта. А в Берлине до сих пор можно купить двухкомнатную квартиру за €50 тыс., и не в самом худшем районе! «Тут хорошо, но только слишком много немцев», – кажется, не очень шутят «наши».

Рафаил Горбан и Михаил Мороз познакомились в Берлине 17 лет назад, в лагере для переселенцев, в одной комнате на 20 человек. Москвич Рафаил работал в Главмосавтотрансе, затем, в самом конце советской эпохи, строил кооперативные гаражи, «первый миллион еще в 1988 году заработал, построив 8-тысячный гараж, каждый, кстати, по 1200 рублей»). Михаил – из Питера, экономист, уехал за три недели до защиты диссертации, сперва в Италию собирать груши: «У меня все было хорошо, денег – море, уехал от ненужности. Хотелось двигать науку, но все начало разваливаться...»

Сперва, как и всем, пришлось жить на пособие: «128 марок в месяц по тем временам на водку и карты хватало, еще три раза в день кормили». Затем Михаил начал торговать с частями ЗГВ – на этом тут многие поднялись, в том числе и сами немцы. Одновременно с частниками торговало и торгово-бытовое предприятие самой ЗГВ, зачастую официально закупавшее десятки товаров, а продававшее, под те же документы, сотни. Сколько тогда крутилось денег, можно только догадываться, но одному полковнику ЗГВ «партнеры», как рассказывают очевидцы, подарили инкрустированное золотом английское ружье за 33 тыс. западногерманских марок.

– Тогда солдатам по 500 марок в месяц выдавали, сперва восточногерманских, почти ничего не стоивших, но после объединения их заменили на западные, а это уже кое-что... При этом из частей их не выпускали, если только недалеко, «в зоне видимости», и половина восточной Германии на солдатах делала деньги: скупала товар, от магнитофонов до шмоток, и везла по частям... Несколько тысяч ежемесячно легко зарабатывалось, – рассказывает Олег Непомнящий, – кому-то удавалось оружие перепродать, кому-то – консервы и шинели со склада ЗГВ, но я в этом не участвовал, так спокойнее.

Тех, кто торговал с солдатами, называли «лесниками»: части же стояли нередко в местах глухих, надо было ехать «в лес».

В 1996 году Михаил и Рафаил снова встретились, решив вместе открыть гостиницу: арендовали 12 комнат за 6 тыс. марок, плюс 100 тыс. заплатили единовременно, за выкуп дела. «Отбить» их удалось года за полтора... «До сих пор отельный бизнес весьма неплох, в Берлин куча народа приезжает, на выставки, просто потусоваться, в сезон на всех не хватает, средняя заполняемость у нас 75 %, – делится Рафаил. – Главное – найти правильное помещение в правильном месте». Сутки в отеле стоят €60. А земля в восточных землях, если без коммуникаций, до сих пор имеет бросовую цену – €2–5 за квадратный метр, так что в планах партнеров – скупить пару гектаров, занявшись разливом воды. Михаил уверен, что именно обладание своей скважиной с чистой водой в XXI веке способно принести хорошие дивиденды.

Затем в жизни многих «наших» случился период export-import: Длился он до конца 90-х, на одной сделке делалось 200–500 %. «Многие забыли, но в России в 1993–1994 годах ничего не было, даже водки своей, все везли из Европы. Пожалуй, мы тогда не торговали только тремя вещами: оружием, наркотиками и проститутками. Все остальное – было», – смеется Горбан. Впрочем, как он уверяет, до сих пор некоторым до 500 % удается заработать только на люксовых товарах: ювелирке, мебели, дизайнерских шмотках... «В 1992 году приехали в Берлин шесть чеченцев, решили собирать деньги, – вспоминает Рафаил, – и даже не догадывались, что тут даже наш запросто может позвонить по 110, вызвав полицию. На этом организованный криминал почти кончился».

Вообще, для частного русского предпринимательства начиная с конца 80-х прошлого века характерны несколько волн: стоило одному подняться, как завистливые земляки двигались в ту же сторону, перенасыщали (или дискредитировали) нишу и находили что-то новое. Так, в первой половине 90-х все пошли в игровой бизнес – инвестиции он требовал небольшие, «а зал из 20 игровых автоматов ежемесячно давал 50 тыс. марок», – рассказал Непомнящий, который нашел эту нишу одним из первых. Цена же небольшой игровой комнаты доходила до 400 тыс. марок. Сейчас, как говорят, российский «игровой» бизнесмен Олег Бойко в скупку игровых залов вложил через местную компанию €400 млн, что сильно подняло цены на оставшиеся.

Евсей Кунин помимо легальных игровых залов держал еще подпольный тотализатор (другой такой был у курдов). Потом открыл цех по производству пельменей, под конец выпускавший 40 тонн продукта, по €5 за кило. Вернули инвестированные 40 тыс. за три месяца, но «трудно было вставать каждый день в 5 утра – производство требовало, поэтому продал, а цех успешно работает до сих пор». Заработанных в те времена денег хватило на выкуп за пару сотен тысяч евро у пенсионерки потрепанного боулинга, зато на «центровой» улице Kurfurstendamm (аналог Тверской), и в десять раз больше – на ремонт и закупку новых дорожек. Сейчас у Кунина – самый популярный боулинг города, дорогой, €4 за игру, что позволило «отбить» затраты за 1,5 года.

Затем все ринулись открывать суши-бары, глядя на успех аналогичных заведений в Москве. Инвестиции они требовали скромные: делать суши – это не фрикасе или «нашу» солянку готовить.

Сейчас одной из самых рентабельных ниш считается уход за престарелыми: в одном Берлине порядка 50 русских компаний в этом секторе. Уход за бабушками-дедушками обильно финансируют власти, в месяц €2–4 тыс. выделяют только на оплату услуг фирмы за одного подопечного. «Конкуренция жесткая, – рассказывает Алексей, который в этом бизнесе уже пару лет, – дошло до того, что все начали предлагать бабушкам подарки: технику, ремонты за свой счет делают, красную икру банками – только подпишите контракт! Но все затраты покрываются доходом, до 100 % годовых!»

Макетируют и печатают большинство русских свои флаерсы, визитки, заказывают интернет-сайты (от €1500), конечно, в студии PixelPlanet, которую 2,5 года назад открыл Владимир Тихов. Свой успех он объясняет, в частности, так: «Если „прозвенел звонок“ в 6 вечера, немец встал и ушел пить пиво, и никакие дополнительные деньги его не заставят работать – личное время! Мы же пашем, пока не сдадим, и только потом – пиво...»

– После окончания института в Москве мне захотелось посмотреть, как живут в Европе, с другом приехал в Германию, арендовали машину и поехали, – вспоминает Владимир. – Выяснили, что во Франции к англоязычным относятся плохо, в Барселоне первое, что встретили, – это какой-то человек полз по улице с разбитым лицом, в Альпах слишком спокойно... Оптимальным оказался Берлин: хотели открыть пивной ресторан, но их тут слишком много, решили заняться дизайном. Сняли на Augsburger Strasse трехкомнатную квартиру за €800, для Берлина это нормальная цена, и, выйдя на балкон, заметили напротив сдающееся помещение, дешевле €12 за «квадрат» в месяц, итого нам офис даже меньше 1 тыс. стоит в месяц, это не Москва, на ремонт ушло €15 тыс.

Затем Владимир стал издавать журнал, и сейчас IZUM.de (аналог московской «Афиши») – единственное русскоязычное печатное издание в Берлине, которое рассказывает обо всех культурных событиях города. И вполне рентабельное: реклама в журнале с тиражом 10 тыс. продается по €500 за полосу.

Бизнес Анны Миллер, девушки Владимира, заключается в том, что она оформляет подписку на русскоязычную прессу для всех жителей Германии и Европы: оказалось, получить экземпляр «Денег» в Германии стоит €3,5 (цены можно посмотреть на ее сайте presse-ru.eu): «В Европе люди скучают и любят читать русскую периодику, подписчиков хватает, бизнес более чем рентабельный».

Татьяна Истомина, хозяйка агентства Delfi Marketing, для создания сайтов привлекает подрядчиков-программистов из России, но больше-из Украины: немецкий хочет минимум €5 тыс., украинский получает €600, что позволяет на треть снизить цену сайта по сравнению с немецкими конкурентами. В ближайшее время Татьяна планирует выкупить часть типографии за €600 тыс., снизив себестоимость печати, дохода на это вполне хватает.

А вот перегон автомобилей, всегда игравший заметную роль в российско-немецких торговых связях, когда один «бумер» давал несколько тысяч долларов дохода, заметно просел: сперва его подкосила таможня, затем – курс евро. Даже Сергей Винский (автор проекта awd.ru), один из самых известных поставщиков подержанных машин, уже полгода не возит машины из Германии, только из Штатов. «Если доллар будет стоить €1,5, вообще никто не будет возить, – уверен Винский, – дешевле тот же X5 из Америки пригнать, через океан до нашего порта – всего $1 тыс.».

Самые прозорливые, такие как Владимир Бедрин, восемь лет назад приехавший из Тулы, сменили специализацию.

– Легковые сейчас сильно просели, а вот грузовики хорошо идут, российские тут просто не конкуренты по цене/качеству, даже новые, – делится Виктор, на стоянку которого в Дрезден едут со всей России. – К примеру, седельный тягач Volvo 2003 года с пробегом 600 тыс. тут можно купить за €50 тыс., еще €10 тыс. – растаможка в России, конечная цена – под €75 тыс. Рефрижераторы хорошо идут, а автобусы – слишком дорогие для меня: тут не принято сдавать машину на реализацию, надо сразу выкупать. Вот и приходится искать по разным автобазам или Интернету. Подъем экономики России постоянно требует новых транспортных средств для грузоперевозок...

Николай Семенюк, в прошлом закончивший одесскую мореходку и работавший проводником на РЖД, уверяет, что все берлинские секс-шопы (хозяином одного он является) тоже переживают не лучшие времена: власти ввели много ограничений, владельцы зданий требуют повышенную аренду, плюс распространение Интернета. Окупаться магазину позволяют только видеокабинки: в свое время Николаю шесть автоматических кабинок (выбираешь программу, бросаешь монетку) обошлось в 120 тыс. марок, еще в 1998 году, теперь за минуту бюргеры платят по €2. «Для немца это нормально – в обеденный перерыв забежать из офиса, снять стресс в кабинке и дальше на работу. Тут столько извращенцев... Конечно, очень прибыльны кабинки с живыми девушками, тут все легально, но жена против, ревнует». Наценка на все товары секс-индустрии – под 100 %, гораздо выше, чем на продукты, и все точно так же приходится закупать заранее – на реализацию такой товар не дают. Это не Россия.

«Это вам не Москва!»

Так отвечает каждый «наш» немецкий предприниматель на вопрос о том, насколько просто открыть свое дело.

Зарегистрировать фирму, даже если вы гражданин России, – несколько дней и €25 тыс. уставного капитала на банковском счете. Владение компанией преимущества для получения вида на жительство не дает, исключение – если вы официально инвестируете €500 тыс. за три года, обеспечив при этом не менее пяти рабочих мест. Правила упростились с лета 2007 года ровно в два раза: раньше желающим получить немецкую резиденцию надо было вложить €1 млн, дав работу десяти местным. Новое положение о бизнес-эмиграции способствовало развитию «эмиграционного» бизнеса. По словам Максима Никанорова, адвоката берлинской юридической компании BRG GmbH, до лета мало кого интересовало это положение о бизнес-эмиграции – потолок инвестиций был слишком высок, но сейчас «пошли звонки». «Если тут ты с €30 млн – человек, то для Лондона это мелочь, кончится – не успеешь глазом моргнуть», – уверяет один соотечественник, с 2002 года проживающий в Берлине из-за российской прокуратуры (кстати, в Германии строго соблюдают законы и «политических» из России на родину не выдают).

– На самом деле вовсе нет необходимости приезжать в Германию, искать себе свободную нишу, вкладывать €500 тыс., нанимать немцев на работу, а еще продержаться целых три года... В эти деньги на самом деле уложиться даже при организации малого бизнеса крайне сложно, только на одну зарплату надо заложить €10 тыс. в месяц (зарплата на руки в €1000 реально работодателю стоит €1800), просто потеряете деньги, – рассказывает адвокат Юрий Шлейхер, – собственно, за вас справляются юристы: находят «дело», сотрудников, причем не на бумаге, а реальных – с этим тут строго. В результате часть «проинвестированных» средств вам возвращается... Зарабатывают все, а вы получаете пожизненный Шенген.

Аренда в Берлине, даже в центре, вполне терпима – за метр гостиницы Arrival Рафаил с Михаилом платят по €8 в месяц. Название Arrival («Прибытие») выбрали не просто так – «опытный» Рафаил искал слово на букву A, чтобы стояло первым во всех списках и в Интернете. Сегодняшние обороты партнеры не разглашают, но, к примеру, если полгода назад оборот их гостиницы на четыре десятка комнат был €500 тыс., чистой прибыли оставалось €60 тыс.

Ларисе Кузнецовой 170 кв. м ресторана Lara в центре города обходятся также в €2 тыс. ежемесячно. И она искренне не понимает, как рестораторы выживают «в этой Москве, с такой арендой!». Лариса в Германии уже семь лет – говорит, «виноват курортный роман»: встретила в Анталье немца, влюбилась. Раньше у нее был свой бутик в центре Москвы («очки из Эмиратов, шубы из Греции – до $5 тыс. в месяц выходило, что для женщины – совсем неплохо»), перед этим – работа в Кремлевской столовой № 1 и кулинарный техникум; у Михаэля – клиринговая компания в Берлине. После свадьбы со всеми бизнесами расстались, вложив чуть больше €100 тыс. в аренду и ремонт ресторана, переоборудовав его в русский. Тоже смешные по московским меркам деньги.

У входа в ресторан, на стене, отзывы клиентов: Мэрилина Мэнсона, группы Rammstein, барабанщик которой женился на русской девушке Регине – свадьбу устраивала Лариса. Такой солянки и пельменей во всем городе (где, кстати, семь русских ресторанов) больше не сыскать, как и сухариков из бородинского хлеба, «их Rammstein мешками закупают». Лариса его печет сама, в подвале варит медовуху. Дневная выручка заведения – от €500 до 1600, что вполне позволяет ее семье жить, но «миллионы на ресторане не заработать».

Как и на театре. Пока проект «Русская сцена» существует только на деньги Ильи Гордона, заработанные в METRO CashCarry, где он руководил IT-проектами, в том числе создавая российские магазины компании. После спектакля «Эзоп» мы съели реквизит – свежий говяжий язык, необходимый по сюжету, выпили вино... «Конечно, €15 за вход проект пока не окупают, большая часть идет арабам на аренду зала, ныне – части арабского ресторана, но если работа – в кайф, оно того стоит», – уверен Илья.

ГОЛЛАНДИЯ. Как превратить цент в евро

Текст: Дмитрий Тихомиров

Районы «красных фонарей», кофе-шопы, каналы и средневековые улочки, мельницы и всемирно известные цветочные биржи – из всего этого и складывается образ Голландии. Для бизнесменов же Нидерланды – страна высоких налогов, но вполне либеральных законов. А еще это страна бесконечных выставок, семинаров, один из центров мирового туризма, в последнее же время – и съемочная площадка российских киношников. И на всем этом многие, в том числе и россияне, успешно зарабатывают.

Столица порока

Под Амстердамом, в маленьком городке Зандам, три столетия назад анонимно плотничал под фамилией Михайлов наш Петр I (голландцы до сих пор бережно оберегают его домик под стеклянным куполом). В 1697 году в Нидерландах открылось одно из первых в Европе российских торговых представительств. Как утверждает торгпред России в Голландии Владимир Воробьев, «сейчас Голландия стала вторым после Германии крупнейшим торговым партнером России: только за январь – июль 2007 года объем взаимной торговли наших стран составил $21,23 млрд». Но крупный российский бизнес владеет в Нидерландах лишь несколькими активами: «Амтел» приобрела голландское шинное предприятие, ЛУКОЙЛу принадлежит сервисный терминал в порту Роттердама, Газпром инвестирует в проект Северо-Европейского газопровода: в первом полугодии 2007 года из России в Нидерланды поступило $5,84 млрд, большая часть которых – газпромовские.

Голландия-страна постиндустриальная, 70 % ее экономики приходится на сферу услуг. Район «красных фонарей» (или «розовый квартал», как называют его голландцы) и кофе-шопы имеют к этой сфере прямое отношение. Один из первых кофе-шопов в Голландии называется Russland, он скромно примостился на окраине района «красных фонарей». Если идти вниз от знаменитого порнотеатра Casa Rosso, вдоль набережной Oudezijds Voorburgwal, на одноименной улочке (здесь Петр I купил у одного аптекаря коллекцию для Кунсткамеры) и стоит этот кофе-шоп. Его стены покрыты граффити с собором Василия Блаженного. Конечно, в Голландии немало и других достопримечательностей, но работники туриндустрии уверены: убери из Голландии «красные фонари» и кофе-шопы, и ВВП страны потеряет миллиарды, турпоток сократится раза в два, а страна станет такой же скучной, как остальная Европа.

И Елена Тихонова, владелец местной турфирмы Ruskontakt, и Игорь Крамаров, президент WAITT Holdings Ltd. (туроператор по Голландии, совладелец двух амстердамских гостиниц, девелопер), уверены в том, что «розовый квартал» с кофе-шопами (их в Амстердаме около 150), как бы ни давил Евросоюз, никуда не денутся, а все разговоры об их скором закрытии только на руку туриндустрии: растет поток людей, приезжающих посмотреть на эти достопримечательности «в последний раз». Среди российских туристов «запретными плодами» интересуются 15–20 %, а среди англичан-до 70 %. Страна остается самой либеральной в Европе: от €3 за самокрутку с марихуаной до €50 за 20 минут удовольствия «под красным фонарем».

Н ациональный интерес

По сравнению с соседней Германией в Голландии русскоязычных меньше на два порядка: легально их в стране живет 80 тыс., в основном – выходцы из южных республик (собственно, современная эмиграция в Голландию началась с азиатских конфликтов в СССР). В Голландии гораздо труднее остаться легально, чем в соседних странах, нет четкого положения о бизнес-эмиграции, и, даже если в экономику страны вы вложили, например, €1 млн, «прописку» вам никто не гарантирует. По словам Елены Тихоновой, проще получить вид на жительство, если ваше предприятие будет обладать каким-то ноу-хау, аналога которого в Нидерландах нет.

Русские магазины и рестораны тут редки – их всего-то пара в Амстердаме и Роттердаме, а своими полками (банки с солеными огурцами, пакеты с сушками, например, как в амстердамском магазине Troika) напоминают сельпо российской глубинки 70-х.

Эти магазинчики то и дело разоряются, так что ностальгирующие «русские голландцы» ездят за продуктами в соседнюю Германию: выбор богаче, цены ниже. Елена Тихонова покупает в «Тройке» лишь гречку, местного аналога которой просто нет. В Голландии все знают Татьяну Левинскую, главу Русского дома культуры и творчества, а она знает всех. Этот клуб организует концерты, КВН, дегустацию пирожков... Мечта Левинской – собственное помещение для кафе и «русского» отеля с баней, но власти его пока не дают. Раньше с этим было проще, но некоторые русские организации, набрав денег, привилегий и успешно все растратив, идею скомпрометировали...

Дмитрий Гий живет под Роттердамом почти десять лет, занимается социальной работой в местном муниципалитете («Хожу по району, вижу – сидят марокканцы, курят травку, подхожу, спрашиваю: чего вам еще не хватает, чтоб вот так не сидеть?»), а еще организует русские вечеринки в Дельфте (проект rusdisco.nl), под Роттердамом. До него тут уже пытались проводить русские вечеринки, но из-за постоянных драк власти дело прикрыли. Чтобы не повторить судьбу предшественников, Гий нанял вышибалами двух здоровенных сербов – «по €200 за ночь на двоих вместо €300 каждому голландцу», к тому же «у сербов среди русских нет друзей, которых можно протащить на халяву». Вход стоит €10, на вечеринку обычно собираются 350 человек, еще 10 % с бара, минус €450 – аренда клуба, плата сербам, €70 – уборщице...

– Многие эмигранты начала 90-х просто не знали, что Голландия точно так же принимала евреев, как и Германия, и потому большинство ехали к соседям, а зря: если где и был настоящий коммунизм благодаря левому правительству, так это здесь, – говорит Елена Тихонова. – Если, не дай бог, сотрудник решит надолго заболеть, то вы год будете выплачивать ему полную заработную плату, а второй год – 70 %. Уволить же штатного сотрудника по голландским законам почти невозможно, даже если вы все деньги проиграли в казино, есть организации, готовые выплатить ваши долги. Я сама знаю одного курда, который играет в казино, умудряется еще сдавать две комнаты, а государство решает его материальные проблемы. Ну чем не жизнь!

Подобная политика требует больших средств, поэтому в Голландии такие высокие налоги: налог на прибыль начинается с 32 %, а если у тебя годовая зарплата превышает €47 тыс., налог на то, что свыше этой суммы, достигает 52 %! Недаром многие голландцы именно по этой причине меняют страну проживания на Германию или Люксембург.

В полной мере лояльностью местных законов воспользовались курды, турки, марокканцы и сомалийцы. Последних здесь больше всех, и у многих бизнес простой, но доходный: в Голландии существует традиция избавляться от ненужных вещей, причем очень неплохих (от телевизоров до диванов), вынося их вечером к подъезду в определенный день недели (на каждой улице свой). Так что достаточно просто объехать улицу, собрать оставленное, восстановить и пустить в продажу... Русские тоже были в этом замечены.

Более серьезным бизнесом заняться в Нидерландах иностранцу тоже несложно: услуги адвоката – €2–3 тыс., уставный капитал еще €19 тыс. – и вы собственник BV (аналог российского ЗАО).

Бизнес по-голландски

Семнадцать лет назад Елена Тихонова, как и многие россиянки, вышла замуж за голландца (правда, тогда в Нидерландах почти не было русских), через несколько лет, как многие, развелась – менталитеты слишком разные. В бизнесе, кстати, тоже. Все местные российские предприниматели отмечают одну голландскую особенность – жадность (впрочем, можно назвать эту черту расчетливостью) и нежелание идти на компромиссы.

– Когда-то я покупал машину в одном автосалоне за 110 тыс. гульденов, это было еще до введения евро. Как и положено, попросил скидку. Голландец неделю думал, потом звонит, спрашивает, устроит ли меня скидка в 200 гульденов. Это со 110 тыс., – вспоминает пример бизнеса по-голландски Игорь Крамаров. – Голландцы одновременно расчетливы и авантюристичны.

Жителей Нидерландов издавна называют «европейскими евреями» – за их расчетливость. Сами же голландцы говорят: «Если ты цент не превратил в евро, ты не голландец». По словам Елены Тихоновой, голландские бизнесмены делятся на две категории: первые весьма ответственны, порядочны, вторым лучше палец в рот не класть – откусят. Именно последние частенько и предпочитают иметь дело с россиянами.

– В Голландии формальности облегчены до предела, на документе даже может не стоять печати, но он действителен только благодаря наличию подписи, – продолжает Елена. – Но запросто можно погореть, если попадешь на какого-нибудь жулика. Как-то я так и попала: за неделю до заезда моей группы на выставку владелец отеля снял мою бронь. А проблема с гостиницами в городе столь остра, что их нередко приходится заказывать за год. В результате мне пришлось поселить важных гостей в «розовом квартале», где в номере не было даже душа. Правда, потом я наказала непорядочного отельера, письменно не подтвердив замену номеров и вполне официально недоплатив большую сумму.

Перед переездом в Амстердам Елена Тихонова преподавала на истфаке МГУ, потом работала в кинобизнесе, а здесь стала гидом в турфирме. Услуги русскоязычного гида, кстати, стоят здесь от €125 за три часа (бюджетный вариант) до €50 в час. Зарплата гида начинается от €1200 в месяц. После двух лет работы гидом, освоив тонкости турбизнеса, Тихонова открыла свою компанию. «Офис в Амстердаме найти просто, это не Москва, – рассказывает Елена. – Мне вполне подошла трехкомнатная квартира в центре, ставка – €1,5 тыс. ежемесячно. Сперва я как-то комплексовала по этому поводу, но в Голландии это нормально – открывать офис в частном секторе: тут так устроены дома, что даже если квартира не на первом этаже, в нее почти всегда ведет отдельная лестница с улицы. Правда, очень крутая».

Три года назад, вспомнив свой московский киноопыт, Тихонова занялась обеспечением съемочного процесса для российских киношников. На ее счету уже два сериала, а также полнометражная картина «Трое и снежинка» (в главных ролях – Иван Ургант и Даниил Спиваковский). Для съемок этого фильма пришлось арендовать пару окон в «розовом квартале» за €500 по договоренности с сутенером («окно» обходится каждой девушке примерно в €250 ежедневно).

– Денег в России на кино выделяется много, считать их не принято, – вспоминает Елена, – и, если честно, большего непрофессионализма и бардака на площадке трудно было себе представить. На съемках «Снежинки» продюсер сменил трех режиссеров и трех операторов, задолжал €80 тыс. местным подрядчикам-осветителям, которые были вынуждены забрать в залог дорогую кинокамеру.

От этих съемок Елена отходит до сих пор, но завязывать с кино не собирается, надеется, что еще повезет и впредь работать придется с профессионалами.

Ее главный конкурент – Игорь Крамаров – в турбизнесе с 1987 года, работал еще в системе ЦК комсомола, вывозил комсомольцев за границу на отдых. Когда СССР с комсомолом приказали долго жить, туристическая инфраструктура осталась бесхозной – Крамаров с коллегами ее приватизировали. Сейчас его компания принимает 5 тыс. россиян в год, а ежегодно в Амстердам приезжают 20 тыс. туристов из России.

– В Амстердаме уникальная ситуация: заполняемость отелей 86 %, это очень много по мировым меркам, обычно она в лучшем случае 65–67 %, – рассказывает Крамаров. – Так что турбизнесу тут живется неплохо.

Сейчас в Амстердаме россиянам принадлежит восемь трех-четырехзвездных отелей, в двух из них свой пакет имеет и Крамаров. По его словам, дело это весьма доходное: суточная себестоимость номера €35,5, но дешевле, чем за €70-100, номер в Амстердаме не снять.

Сколько в Нидерландах русскоязычных гидов – никто не считал, но только на Елену Тихонову работают по контрактам десять соотечественников.

Как уверял один туроператор, многие его коллеги в Амстердаме специально подбирают в гиды молодых людей нетрадиционной сексуальной ориентации: тут с этим просто, некоторые приехали сюда, когда еще в Союзе была соответствующая статья в УК. Такие гиды пользуются немалым спросом.

В голландскую недвижимость вложено немало русских денег, но инвестируют в жилье здесь скорее ради стабильности: квартиры дорожают медленно, хотя и не дешевеют, места крайне мало, в центрах городов новое строительство вообще невозможно. Пять лет назад Георгий Гавлин купил дом за €200 тыс., сейчас он стоит €370 тыс. Игорь Крамаров в 1994 году тоже купил дом, который за 13 лет, по его словам, подорожал на 120 %. А в начале этого года в Амстердаме цены на недвижимость вовсе остановились.

На вкус и цвет...

Константин Туров, владелец компании ixustrade.nl, нашел в Роттердаме свою нишу: он по дешевке скупает, а затем продает подержанную компьютерную технику – принтеры, копиры, факсы, магазинные кассы...