Библиотека Mosbiblio

Готовность понимать, принимать и действовать.

Имеет ли смысл тебя удерживать?..

СИМПАТЯГА НАЧИНАЕТ И ВЫИГРЫВАЕТ

Возможный диалог

ЧИТАТЕЛЬ. Я тут последовал вашему совету. Прогулялся по разным своим желаниям, дошел до точки, до ручки... И вдруг почувствовал... нет меня! Утонул! Растворился! Пропал!..

БУРЛАНЫ. Поздравляем, друг!..

Судя по твоей возможной реакции на наш восторг, ты подумал, что мы получили наследство от тетушки с Мадагаскара. Или обучили, наконец, свою персидскую кошку Заю читать Саади в подлиннике, по-персидски. Нет, дорогой, причина этого упоения в другом...

Выходя из необходимости продолжать игру, освобождаясь от самообольщения, ожидания «чуда», мы, как уже говорилось, восстанавливаемся в своем масштабном дочеловеческом Я. Оказываемся там, откуда все проистекло и откуда четко видно, чем имеет смысл заниматься на данной планете. Или — не на данной...

Естественно, многим не терпится пощупать-понюхать себя в этом обновлении, определиться, назвать это нестандартное качество бытия.

Стоит дать команду, как из разных углов зазвучат голоса: Гармония, Совершенство, Дух, Бесконечность, Целостность, Пустота... Отдохните, сограждане. Сколько бы мы с вами ни припомнили таких красивых слов, все они будут взяты из человеческого глоссария, то есть из опыта, наработанного кем-то до нас

Мы уже намекали на это? Что ж, приходится повторяться, так как привязные ремни используются соплеменниками бесконечно — по поводу и без повода. Давай, товарищ-друг, наберемся мужества. Если голый король гол, не станем делать вид, что на нем костюм от Versace. Или хотя бы плавки производства Черноуховской фабрики нижнего трикотажа. Если СИМОРОН невозможно поймать за хвост, не будем переживать, что он неслышим, неосязаем, неощущаем. Ибо этот факт внушает надежду, что все, проецируемое из этого источника, не окажется покрытым плесенью вторичности.

Вот в чем причина наших оваций тебе! Нет тебя, говоришь? Нету рта и нет языка, которым можно прощупать во рту котлету? Бог с нею... Сейчас ты (тот, которого нет) продемонстрируешь кой-чего.

В момент завершения самообгона...

...когда чаша источаемой тобою патоки переполнится до краев...

...когда грудь коснется финишной ленты...

...безоглядно исторгни из себя то, что не имеет аналогов в твоем кулинарном опыте.

Ни в коем случае не озабочивайся данным намерением, не старайся его как-то обязательно реализовать — все случится само по себе. Просто возникнет вдруг озорное желание выкинуть фортель...

Какой именно? Ну, может быть... придумаешь паркет, который, если наступить пяткой, исторгает звуки, как Де-мис Руссос или Надежда Бабкина — в зависимости от инфляции на дворе. Или — изобретешь инкубатор, где вылупливаются бройлеры в тельняшках. Или — предложишь новую, перспективную модель авиалайнера, взлетающего при почесывании пассажирами живота. Словом, один из тех фортелей, которые перемещают человечество из пещер в президентские люксы.

Ну а как быть, если твое творение — вообще ни в какие ворота? Если среди бытующих понятий-терминов нет таких, которыми можно было бы его описать? Полагаешь, не по плечу? Проще, нежели сконструировать шнурки для ботинок.

Настройся морально: почисти лишний раз зубки, оплати счета за электричество и телефон. Исполни опять-таки самообгон. Наешься до отвала. После чего, не делая пауз, ткни фломастером в лист бумаги — поставь точку.

Но это не конец, это только начало...

Вытяни из точки фломастером

линию - не задумываясь произвольно, куда поведет неконтролируемое побуждение. Продолжая безостановочное движение, вырисуй «загогулину» — плавный узор из вьющихся, переплетающихся дуг…

Все. Состоялось. Явления, равнозначного этому, в твоей биографии не было. Оно запомнится на годы. Потому что перевернет все твои представления, ощущения, весь мир. Прощай, мама, прощай, папа, прощайте союзники в борьбе за освобождение тарелок от пищи. Вернулся я на родину, шумят березки с кленами...

Откуда это известно? А вот, глянь на свое кой-чего... На рисунке отображено то, чем был занят взор до приостановки космического полета и спуска в плотные слои. Как бы фрагмент карты твоего маршрута, предшествующего названным событиям и охватывающего куда более обширное пространство.

Сравни теперь эту карту с путаными планами, по которым мы перемещаемся в дебрях планетарного лабиринта. Вообрази, будто вырисованные линии светятся, искрятся, как лед под коньками фигуристов. Если направить этот свет вниз, наложить эти линии на панораму знакомых нам по жизни дорог, совпадение вряд ли произойдет. Какими же будут твои шаги по земле, если не фокусировать зрачки на общепитовской дребедени, а продолжать двигаться в здешних условиях по этой — светящейся — карте? Будешь ли ты проваливаться в ямы-колдобины, натыкаться на стены, достанут ли тебя стрелы и вирусы, которыми вольно-невольно обмениваются те, кто сталкивается друг с другом на темной и тесной тропинке?..

___________ Движение по „такому броду автоматически гарантирует непопадание ни в какие сети. Все то, что необходимо для утилитарного нашего существования, решается без каких бы то ни было усилий, беспрепятственно, само собой.

Внимание всем постам!

Перед вами — документ, свидетельство дочеловеческого статуса нашего читателя.

СИМОРОНСКИЙ ПАТЕНТ, демонстрирующий право перемещаться по своей, не списанной у других жизненной траектории.

Сокращенно - СИМ-ПАТ.

Разговорно — симпатяга.

Предъявителю данного Документа обеспечивать «зеленую волну» по всем направлениям!

Однако... Если кто-нибудь сделает вывод, что за симпатягу сойдут любые каляки-маляки, его ждет разочарование. Фальшивка, подделка видна невооруженным глазом. Причиной ее может быть незавершенность самообгонной операции, когда, недойдя до стадии насыщения игрой, мы спешим что-либо намалевать... Другой вариант. По окончании этой операции иногда возникает пауза: все ли мы исчерпали? не оставили ли чего-то на донышке? и что теперь делать дальше?.. Если не устранить этой озабоченности, она, так или иначе, отразится в контурах нашего чертежа.

Попроси-ка друзей начертить загогулины. Мы тем временем перекусим: торт черствеет...

...Ну как? Готово? Показывай...

М-да... Смотри, некоторые рисунки выглядят слишком предметна в одном очертании явно читается дом с крышей, в другом узнается какая-то птица, в третьем — линии выстроились параллельно... Широтой кругозора здесь не пахнет—нераспакованное воображение видит во всем старые, разрушительные связи. Данные произведения выполнены старательно, в поте лица., — это не симоронские патенты, а, так сказать, СИМ-ПОТ-енты — симпотенты... Если симпатяга — взгляд на мир, открывающийся с сотого этажа, то симпотент — картинка, наблюдаемая из подвала.

Сравни теперь с ними свое детище: не похоже ни на что вокруг!

ЧИТАТЕЛЬ. Хорошо, я зарисовал маршрутный лист. Но как им пользоваться практически} Как узнать, что идешь точно по его светящимся линиям?

Достаточно вспомнить о своем симпатяге—и мгновенно симпатизируешься. То есть являешь собой в эту пору масштабное, «всевидящее» Я. Естественно, любые желания, возникающие при этом, не пахнут чужими запахами и потому осуществляются без помех.

ЧИТАТЕЛЬ. А если отвлекут прежние ориентиры? Если собьюсь, сойду с дороги?

В помощь тебе — симоронские светлячки. Вот, глянь...

Мебель, вещи в углу комнаты — все это случайно собрано в узор, чем-то напоминающий твой чертеж...

За окном — раскидистое дерево, изогнутые ветки... Не правда ли, очень сходно с твоей графикой?

Дальше, за деревом: перспектива разноэтажных зданий, очертания которых дублируют созданную тобой композицию...

Проехала машина, завернула в переулок: смотри — виток, совершенный ею, есть и у тебя на рисунке...

Симорон, как прожектор, высвечивает в окружающем пространстве собственные подобия — пункты, по которым здесь, на поверхности планеты, пролегает для нас та же космическая трасса. Почему бы и нет, ведь Земля — законный участок Вселенной... Стало быть, возвращаясь к своему Я, нет нужды отрываться от грунта ногами: мы теперь можем курсировать по нему так, как если бы и не покидали верхотуры.

Так что все в порядке, нет повода для волнений! Отвлечешься — светлячок сам напомнит о себе, вспыхнет поблизости, подсказывая, где пролегает истинный маршрут. Схватит тебя за ворот-шиворот и переставит на прочные рельсы. Это не значит, что ты должен буквально бежать за машиной, выкрутасы которой похожи на твою загогулину. Ее функция — напомнить, КТО ты есть и ГДЕ, в каком мире ты сейчас пребываешь.

Хочешь удостовериться? Прислушайся к своему побуждению и исполни, что оно подсказывает...

...Где ты побывал? В букинистической лавке? Ноги сами понесли? И что же произошло в этой лавке?

ЧИТАТЕЛЬ. Сначала—ничего. Я покрутился туда-сюда, думал уже уходить. Краем глаза заметил старый фолиант, который кто-то сдавал. На обложке были вензеля — копия моих каракулей! Заинтересовался, задержался... Вдруг увидел на полке книжку, которую искал во всех библиотеках... нашлась как раз нужная сумма...

Ладно, с книгой разберешься после. Куда влечет еще? Не придумывай себе приключений: все, что реально нужно, придет само.

Зазвонил телефон... Не правда ли, в его мелодии — созвучия, как бы повторяющие «партитуру» твоего рисунка? Удивляешься? Светлячок может быть адресован и ушам, и ноздрям, может восприниматься на вкус, тактильно... Кто на проводе? Приятель, с которым не общался сто лет? Предлагает лишний билет на «Мулен Руж»? Труппа впервые за всю историю приехала с гастролями? Ты в восторге? Вот так-то.

ЧИТАТЕЛЬ. Странно... О книжке той я успел забыть — не надеялся когда-нибудь ее найти. Хотя она до зарезу нужна... А муленружское шоу мечтал посмотреть всю жизнь. Но ни с кем этим не делился, тем более с Сергеем, который только что звонил. Мы с ним вообще знакомы постольку поскольку... Откуда он узнал? Почему предложил именно мне?..

Ты его высветил... Типичнейшее явление, с которым еще не раз будешь сталкиваться.

ЧИТАТЕЛЬ. Значит, могут все же исполняться наши старые желания? Заимствованные у других?

Заимствованные — не могут. Но мы сплошь и рядом пытаемся выполнить свои кровные, жизненно важные задания подсмотренными у соседей способами. Это выглядит как штурм дверей современного отеля или супермаркета при помощи лома, хотя они, оказывается, сами раздвигаются, стоит чуть-чуть приблизиться. Симпатизация помогает отбросить орудия каменного века...

Впрочем, чаще всего открытия случаются совершенно не в той области, которая занимала наше внимание до этого.

К примеру. Наш сосед дедушка Веня никак не мог подобрать туфли, ибо размер ног у него — то ли 50, то ли 30... Самообгон, симпатяга — все, больше к этой проблеме дед не возвращается: чувствует, что все скоро «устаканится». Однажды идет мимо обувного магазина, останавливается: зайти или не зайти... (То есть — не зашел сразу, без размышлений: засомневался, повернулся лицом назад, к загвоздке своей.) И вдруг дорогу пересекает грузовик, на борту которого вырисовывается деталь его загогулины в виде мазутного пятна. Другой бы обрадовался: счастливый знак — загляну в магазин... Но нашему пенсионеру вместо этого почему-то захотелось отправиться на вокзал. Сел в электричку, поехал неведомо куда... Вышел на какой-то станции, познакомился с носильщиком. Тот оказался дальним родственником Вени, в итоге он встретился со своей сестрой, с которой его разлучила когда-то война... Что касается туфель, то эта задача разрешилась как-то походя, незаметно.

Еще один случай. Учительница музыки Татьяна переживала по поводу непопулярности политической партии, к которой принадлежала. Созданный ею на этой почве симпатяга был благополучно забыт, но как-то она узнала его очертания в абрисах скомканной газеты. Как бы поступил ты? Наверняка решил, что выход из проблемы связан с данной газетой: может, стоит напечатать там статью... Татьяна же в эту минуту почему-то вспомнила, что собиралась посетить русскую баню, у нее было свободное время... Шипение воды, падающей на раскаленные уголья, «впечатлило» ее. Через некоторое время поймала себя на том, что напевает мелодию, напоминающую этот шум... Так родилась песня, которая вскоре стала хитом. А политическая тема, с которой все начиналось, отошла куда-то на десятый план.

ЧИТАТЕЛЬ. То есть светлячок — не признак удачи, а наоборот? Не подтверждение того, что мы на верном пути? Он показывает, куда идти не надо?

Куда — надо! Вот оно, говорит, чистое твое течение, не сворачивай! Мутных ручейков вокруг — множество, все они ведут в болото... Ты же помнишь:

наткнувшись единожды на запруду, стоит ли грести в том же направлении дальше?

В глазах блеск... Зуд симпатизации донимает? Куда следуем теперь? Ага, тебе должны большую сумму, не возвращают который год. Сейчас откроется дверь, и на пороге с виноватым видом...

...Не появились? Ай-яй-яй, свинство. Ты ведь старался, пыхтел... а может, причина как раз в пыхтении? В том, что ты пытался найти симпатяге работу. Впрячь его, вольного и необъятного, в узенькие сани... Нет, родной, если уж сошел с дистанции, оглянулся на свои хвосты... Конечно же — снова «обгонялка». Развивай картину возвращения долга до апогея, рисуй новую загогулину...

ЧИТАТЕЛЬ. Сделано! Поднял голову — увидел перед собой объект, в котором эскизно намечены элементы моего симпатяги...

Тотчас взял и увидел? Ты же не успел сойти с освещенной полосы, шагу еще не сделал... К чему спасительные подсказки?

ЧИТАТЕЛЬ. Все правильно, светлячки не нужны. Денежная тема перестала меня волновать... Есть острое желание постоять на голове часок. Ну, постою... а долг вернется?

А говоришь — перестала волновать. Тебе, возможно, выпадут козыри, о которых и не мечтал. Рядом с ними давешняя сумма покажется копеечной... Если же понадобится именно она, то придет сама — не имеет значения, из каких источников.

Уважаемые гости рвутся что-то сообщить?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я сделал загогулину, потом заслушался вас, увлекся... Через какое-то время неожиданно вспомнил соседа с восьмого этажа: осанка, походка — очень похоже на мое произведение. Что-то летящее, кувыркающееся... Вдруг захотелось срочно связаться... нет, не с ним, а с теткой своей. Я вообще-то недолюбливаю ее — болтлива уж очень, только время отнимает. Она страшно обрадовалась: «Коля, у нас сейчас гостит человек из Америки, приезжай...» Как вы думаете, ехать? Что, если этот гость поможет мне в плане сердца — нужна операция, которую делают там, за бугром...

Тревогу по поводу сердца следовало исчерпать на стадии самообгона. Намеренно знакомиться с американцем для этой цели — значит возвращаться на линию слепой игры. Вот если бы вы приняли предложение тетки просто так, без ожидания каких-то определенных последствий, положительных или отрицательных... И, допустим, во время встречи с американским гостем ненароком всплыла бы сердечная тема — тогда можно было бы говорить об эффекте симпатизации.

ЧИТАТЕЛЬ. Судя по последнему примеру, светлячок может появиться не физически — в мыслях, в памяти? И демонстрировать его могут не только предметы, но и живые люди?

Почему бы и нет? При этом возникает интересный эффект. Дело в том, что те, кто нас окружает, скорее всего, колонизировали общепит таким же способом, что и мы. Если это так, то в сердцевине их тоже гнездится симоронское Я. Декоративные отличия этих индивидуальных Я несущественны—важно то, что исходное положение у всех одинаково: взгляд на планету со спины «клювокрыла». Поэтому, если в других людях естественно высветился наш Симорон, это означает, что в них включился и собственный. Окружающие ощущают в себе пробуждение забытой силы-энергии. Возникающие у нас и у них побуждения оказываются созвучными, мы становимся сотрудниками, партнерами по «альпинистской связке».

Словом, это не тот случай, когда готовишь на плите гуся, истекая слюной в преддверии его поглощения. Наш «гусь» благодаря данной процедуре вспоминает, кто он есть на самом деле. И как бы ни складывались отношения с ним до того, они начинают качественно меняться.

ГРАЖДАНКА. Что ж, если я вырисую симпатягу в бюрократах, они станут ангелами?

____ Направленная, искусственная симпатизация _людей - невозможна. Так же как невозможна _сухая лужа или квадратная луна.

Природа симпатизации — исключительно ненасильственная. Если бюрократы сами не засветятся в вашем присутствии, оставьте их в покое. То же касается родственников, друзей — кого угодно... Переживать или озадачиваться по поводу того, что наша симоронская трасса пролегает мимо обстоятельств, с которыми мы связываем свои интересы, — не стоит. Любой из клиентов общепита имеет право на свое меню, и навязывать ему наше собственное мировосприятие, даже суперправилъное, — дело неблагородное и неблагодарное. Если таковой объект морально готов к симпатизации, луч нашего прожектора рано или поздно выявит его и покажет, как выйти на трассу.

ДЯДЯ. А можно ли увидеть светлячка... в самом себе? Я глянул случайно в зеркало: черты лица — точно, как линии на моем рисунке...

Честно случайно? Тогда — пожалуйста. Мы можем заметить эти линии в своих повадках, одежде, расслышать в перестуке сердца... даже в работе кишечника.

БАРЫШНЯ. А я вот не замечаю их нигде... Исполнила все, как положено, начертила на листе симпатягу. Ищу теперь его продолжения... Вот этот стул? Нет, у него спинка мало выгибается... Может быть, складки на шторе? Слишком густые... Кошка свернулась в клубок—это оно? Смотрю на кошку... смотрю... Встает, потягивается... идет к кормушке... Я должна идти за ней? Блюдце с молочком... лакает... А я? Что делать мне? Ума не приложу...

Во-первых, не искать. Понадобятся ли вам фонари на освещенной солнцем улице?.. Но, допустим, вы ушли в тень.

В глаза бросился стул с выгибающейся спинкой... то есть что-то загогулистое в нем присутствует. Вперед, за этим проводником! Ах, мера симпатяжности, видите ли, недостаточна... Кто вынес этот вердикт? Симорон? Ничего подобного: это голос вашего игрового опыта, ваших колебаний, неуверенности в себе... Он же, голос, вывел вас к шторе, затем к кошке... Которая вообще заслонила белый свет — вы уставились на нее, как на икону, ожидая откровений... Каких? Ведь это продолжение тени, к которой вы настойчиво шли. «Сусанин», помогающий забрести в глухие дебри...

БАРЫШНЯ. Но если я не зафиксировала первого светлячка... появятся ли другие?

Появятся. Хотя по мере удаления от СЕБЯ замечать их все труднее: яркость уменьшается...

Это похоже на то, что хорошо известно водителям, курсирующим ночью между городами по петляющим и нешироким дорогам. С освещением там негусто, лишь по сторонам иногда стоят столбики с отражателями. Если фары ровно поливают дорогу светом — отражатели не видны, не захватываются. Но стоит машине свернуть к обочине, как они мгновенно вспыхнут, покажут, где края трассы. Не заметил водитель отраженного света, соскочил в канаву — крути-верти теперь руль во все стороны, чтобы зеркала эти появились... Далеко не уедешь.

ЧИТАТЕЛЬ. Так, может быть, изготовить тираж таких отражателей-симпатяг и разместить, развесить, расклеить в тех местах, где мы чаще всего бываем? Дома, на работе, по дороге..: Не обязательно сами картинки — хотя бы условные крестики, как у той самой Фатимы. Наткнемся взглядом, вспомним...

Если будет охота — ради бога. Только есть опасность, что мы станем специально всматриваться в эти крестики.

Превратим их для себя в некие защитные «талисманы»,забыв, что срок жизни нашего светлячка — мгновение, в течение которого мы его воспринимаем. Водитель ведь не останавливается, чтобы изучить свет в отражателях: проехал себе мимо и, может быть, больше с ними не пересечется. Наши же картинки будут маячить перед носом постоянно, заслоняя собой все прочее...

Такие вещи в человеческой практике известны: жизненное пространство преобразуется в своеобразный симпотентский «заповедник». Ведь «прирученные», повторяемые открытия - это та самая толща обоев, которыми обклеивалось жилье в предыдущей главе. Общепит, скорее всего, тоже когда-то начинался с открытий — посмотри, во что это все переродилось... Нет, симпатяга хорош до тех пор, пока не укореняется внутри или вне нас, не канонизируется в багетной раме. Не забывай: загогулина — лишь фрагмент нашего доземного маршрута, кадрик из непрекращающегося фильма. Если мы уставимся в него, не заметим, что кино ушло вперед...

БАБУЛЯ. Значит, запоминать, как выглядит симпатяга, не имеет резона?

Можно ли удержать скользкого вьюна? Вот он мелькнул, блеснул, как солнечный зайчик, и — унесся, растворился в огнях... Собственно, мы наблюдаем не светляков, а свечение своего Я, передаваемое через их посредничество вперед. Скользит луч прожектора — не останавливаясь, движемся за ним по жизни...

Движение это очень скоро превращается в автоматический процесс: внутренне слышим, знаем, что все «о'кей», не тратя усилий и времени на просматривание дороги. Нам больше не приходится заботиться о будущем, намечать конкретные цели-задачи: полетная стихия всегда доставит именно в тот пункт, который будет очередной вехой на пути нашей творческой самореализации.

Впрочем, потакая своей житейской предусмотрительности, можем сами командировать симпатягу в свою дальнюю, послезавтрашнюю координату — за пределы любых ожидаемых приключений. Поступаем, как путешественник, который забрасывает лассо на прочный сук-крюк, чтобы перебраться на другой берег. После этого мы физически

не сможем наткнуться на преграду: наш канат — то есть луч — протянется над ней, не задев. Если только мы сами не выключим свой прожектор и не станем изучать образовавшуюся симпотентную тень. Молиться на нее. Или воевать, что, в принципе, то же самое.

Словно полководец, расположившийся на холме, откуда обозревается вся панорама событий, мы видим победную перспективу своего движения во времении пространстве— движения, не знающего пробок...

Хочешь, дружище, почувствовать себя сейчас таким полководцем? Расположись здесь, у двери... Внимание! Начинается великий исторический поход. Что там, в глубине коридора — тумбочка? Какая, извините, тумбочка — это та самая высота, на которой ты рано или поздно водрузишь свое симоронское знамя! Вперед, размеренным, четким шагом! Приближаемся к тум... то есть к высоте... еще шаг... полшага... уррра! Торжественный момент: поставь автограф на запыленной поверхности взятой вершины. Пальцем. Вырисуй контуры симпатяги. Всё!

Или, если хочется, сложи из бумажки с нарисованной загогулиной голубя, отправь его в полет через форточку...

Или — запечатай в чистый конверт и опусти в ближайший почтовый ящик, «на деревню дедушке»...

Ты будешь помнить, что маяк твой — там, везде и нигде, Что ты неизменно идешь к нему, он будет возгораться на разных поворотах твоей судьбы, не давая сойти с пути, он всегда, всегда впереди...

ШПАРГАЛКА 5

По завершении самообгона без задержки рисуем загогулину -свободно вьющуюся ленточку. Предполагается, что автором ее является наше высвобожденное, расширенное Я. Это позволяет использовать данный чертеж как симоронский патент (симпатягу) — маршрутную' карту нашего успешного перемещения по лабиринту житейских обстоятельств. Помня о ней, высвечиваем в этом лабиринте брод и беспрепятственно движемся во времени или пространстве, реализуя свои рождающиеся побуждения. Если мы отвлекаемся, в поле нашего внимания загораются светлячки, элементы симпатизационного рисунка, представленные во встречных объектах. Одного светлячка достаточно, чтобы вернуться на трассу. Появление или искусственное создание энного количества симоронских проводников свидетельствует о нашей игровой «лихорадке» — хроническом падении, погружении в лабиринт.

Важное следствие симпатизации: упраздняется один из главных для человека движущих факторов — постановка утилитарной цели, намерение, планирование. Освобождая себя от необходимости бороться за жизнь, выживание, мы открываемся для творчества, проистекающего из нашего Я, привносим на Землю свое дочеловеческое знание-умение, овеществляя его в местном материале.

* * *

Вспомним, как Прометей, рассмотрев с высоты бедняг, которые кутаются в душегрейки и не знают вкуса шашлыка, презентовал им огонь. Просто так, не за спасибо, без гонорара...

И — последуем примеру титана. Если уж судьба занесла нас сюда, не будем размениваться на медяки — будем делать крупные и исключительно выигрышные ставки.

У нас тайм-аут. Двери на засов, с той стороны табличка: «Жильцы съехали, желающим просьба не беспокоить». Окна закрыты глухими ставнями. Штепсели из розеток. В уши — тампоны из синтепона. Кошке Зае — намордник из силикона...

Спим. И снится нам не рокот космодрома, а мирное заседание в диетическом кафе «Кашка-манашка». Мы, Петра и Петр, поднимаем бокалы за успешное продвижение по симоронской трассе тех, кто... Зачитываем список-свиток, в бокалах пенится напиток...

Бабах! Бубух!..

Вскочили. Смотрим друг на друга, как жертвы кариеса на бормашину. Кто? что? зачем? откуда?...

Бубубух!..

Три часа ночи. Очередные пришельцы. Гости, которым надо. Силикон медузами по полу, синтепон клочьями под потолком...

— Подождите хоть до утра!.. Спим. В бокалах — кашка-манаш... Бабабах!..

Пять часов. Светает.

— Вас же просили до утра...

— А мы не те, мы другие! Спим. В бокалах — какаш... Бубубух! Бабабах!..

— Мы не другие, мы — третьи...

— Четвертые...

— Пятые...

Солнце просочилось сквозь ставни, под напором гостей пала дверная броня, как Бастилия.

БАРЫШНЯ. Извините, невмоготу! БАБУЛЯ. Тяжело! МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Устали! ГРАЖДАНКА. Уморились! ДЯДЯ. Сил никаких нет!

И—шурух ворохом бумаг, испещренных загогулинами...

Понятненько. Сами когда-то прошли через это. Носишься целыми днями с симоронскими дорожными картами наперевес, утонув в них носом, сопоставляя рисунок со встречными светлячками... В душе опасение: вдруг забудешь маршрут, перепутаешь... Симпатяга ведь —момент нездешнего бытия, просматриваемый из здешнего. Не умещается в голове. Вылезает за рамки. Как дрожжевое тесто из-под крышки. Запихиваешь обратно, а оно прет и прет...

У некоторых, правда, не прет: кастрюля, наверное, безразмерная. И крышки над нею не видно. Все, что варится-парится здесь, легко выплескивается наружу. Жили-были дед да баба, пришли в симоронскую школу, испекли себе колобок, покатились за ним туда, не знаю, куда... Ан нет — знаю, оказывается! Не допрашивая постовых, не подсматривая в путеводители...

Но это — некоторые. Другие же...

— Вот именно, другие. Третьи, четвертые, пятые...

Что ж, помочь вам можно пока одним способом: приготовив колобок из известных продуктов. Примерно так, как в киевском ресторане делают африканский деликатес из муравьев, собранных на задворках того же ресторана. Если не найдутся муравьи — сойдут божьи коровки. Или мошки. Вкус все равно будет божественный... Ибо главное — это рецепт.

Так вот, рецепты у нас есть, остается проследовать на кухню...

...где орудуют великие повара.

Гляньте-ка: Рублев и Микеланджело, Ван Тог и Марк Шагал... Перед каждым — то же, что и у вас. Загогулина.

Замысел. Партитура, мелодия будущих полотен. Не ее ли расслышали земные гении в высоте, не она ли повела их кисть, как адаптер по пластинке?

Вздыхаете... Зря. Кто сказал, уважаемые, что вы мельче рангом? Проницая «рентгеновским» взором свои чертежи, залейте их кисельные берега молочными реками...

ЧИТАТЕЛЬ. Как это?

Хочешь попробовать?

Запрокинь голову. В синеве плывут белые клочья, осколки, обрывки каких-то фигур... Но дай задание воображению — и оно сформирует из них портреты зверей, растений, вещей (помнишь чеховское «облако, похожее на рояль»?)... Теперь проделай то же со своим патентом-проектом...

Что получилось? Трактор? Жираф? Барабан? Демисезонное пальто? Математическая формула?.. Любая из этих картинок — нагляднее, ощутимее для начинающего симоронавта, нежели лежащая за ней «арматура». Ассоциативный образ, высмотренный в загогулине, может сообщить ей ту предметность, которой так жаждет глаз.

ЧИТАТЕЛЬ. Компромисс...

Да, но - временный. Для тех, у кого ритуал «завтрак-обед-ужин» не превратился еще в смутное воспоминание. Если ты лично не относишься к их разряду, можешь закрыть на этом книжку. И, пролетая над общепитом, помахать иногда бывшим сотрапезникам ладошкой... Если же в холодильнике у тебя колбаска, в телевизоре — вожделенная мыльная опера, а в полушариях — мысли о том, как увильнуть от нежелаемой командировки...

Вернемся к твоим жирафам и барабанам. Не кажется ли тебе, что они попахивают симпотентами? Образы, по рожденные не придумкой, а тем же внутренним нашим прибором, что и их первооснова, тоже должны выглядеть как открытия. Пусть для их обрисовки используется стандартная палитра, но важно обнажить в ней скрытые, не стандартные тона-полутона. Пока что этого не произошло — ты не позволил себе задействовать симоронский прожектор. И получил, естественно, узнаваемые по жизни картинки...

Чтобы миновать эту стадию банальной интерпретации загогулин и сразу по завершении самообгона выйти на качественную предметную ассоциацию, проведем некоторый предварительный тренаж.

...Дождемся вечера. Выйдем во двор. В доме напротив светятся десятки окон. В одной квартире люди ссорятся, в другой — мирятся, в третьей кто-то рождается, в четвертой — умирает... Но никто из участников этих сцен не знает, что делается за стеной. Наше же преимущество в том, что мы можем одновременно созерцать любые сюжеты. И не только созерцать, но и монтировать из них вполне пристойную повесть. Ну-ка...

ЧИТАТЕЛЬ. Пожилая дама играет на рояле... молодой папаша с малышом на руках помешивает поварешкой суп... девочка листает учебник алгебры... собачка плачет, тоскуя по хозяину... на экране телевизора танцовщица с испанским веером... кто-то ввинчивает дрелью шуруп в стену...

Теперь — вы, друзья. Плохо видно? Бинокля нет? Ничего, что заметите — то ваше. Итак, что там, в окнах?

ДЯДЯ. Пожилая дама играет на... на... БАРЫШНЯ. На поварешке, по-моему... ГРАЖДАНКА. Нет, это поварешка играет на... на... МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. На даме. БАБУЛЯ. Да, да... Только поварешка — пожилая. А задушевно-то как...

Прекрасно. А если отойти еще дальше от дома?..

ГРАЖДАНКА. Мм... кто-то плачет по собачке... Ага, это учебник алгебры. Точно. Алгебра рыдает... МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я вижу, как танцовщица... ввинчивает поварешку... в хозяина...

ДЯДЯ. Это что! Вот у меня картинка так картинка! Учебник, хозяин, телевизор и собачка помешивают испанским веером суп! БАБУЛЯ. Смотрите: рояль листает папашу!

БАРЫШНЯ. Малыш с роялем на руках танцует... тоскуя по шурупу!

Как видите, на расстоянии четкость изображения теряется, вещи меняются местами, вступают между собой в свободные, непредсказуемые отношения. Каждая такая композиция безгранично расширяет наши представления о возможном-допустимом. Нет, конечно, мы не станем немедленно внедрять в повседневную жизнь плачущую алгебру или рояль, листающий папашу, но и относиться к алгебре только как к учебнику или к роялю — только как к музыкальному инструменту теперь тоже не будем. Ради осознания данного факта мы и поставили с вами, уважаемые гости, этот безобидный эксперимент.

Повторять его, делать произвольный перемонтаж любых наблюдаемых предметов можно когда угодно и где угодно — дома, на улице, в транспорте. Если такой практикум станет для нас постоянным, мы будем готовы к тому, чтобы в нужный момент выйти к подлинным симоронским открытиям. Подлинным — то есть не подделкам, не тракторам и жирафам, сконструированным хитромудрым умом.

Пока наши гости отходят от потрясений, связанных с разрушением устойчивых причинно-следственных связей, у тебя, дружище, есть возможность потренироваться...

ЧИТАТЕЛЬ. Хорошо. Свежая проблемка сейчас — научиться качественной живописи. Самообгон: я обращаюсь в академию художеств... мэтры, соревнуясь друг с другом, пытаются передать мне свое искусство... работаю, как многостаночник, десятком кистей, на десяти холстах... их вывозят в парижский Центр Жоржа Пом-пиду, выбрасывают все тамошние экспозиции, заменяют моими... после смерти меня укладывают в мраморную гробницу рядом с Наполеоном Бонапартом... Наполеон мне малость мешает, потесняю его плечом... Все. Надоело. Теперь — загогулина?

Можно сразу выйти к ассоциативному образу. Хочешь —зарисуй его на бумаге, запиши словами или просто озвучь — как тебе удобно.

ЧИТАТЕЛЬ. Ну вот, симпатяга у меня родился: сахарница, наполненная фетровыми шляпами. Что дальше?

Как что? То же, что и прежде: путешествие по беспрепятственной трассе. Только теперь нет надобности сверяться с абстрактным маршрутным планом, бояться, что отойдем от него. Загогулина наполнилась красками, отложилась в нашем сознании в виде конкретной картины. Вспоминать о ней проще, удобнее...

Ну и, соблазнившись какой-либо общепитовской приманкой, мы тут же наткнемся на светлячка, в той или иной степени напоминающего наше создание. К примеру, продолжение твоей сахарницы со шляпами. Смотри, перед тобой целый набор:

...книги, беспорядочно сваленные на полке...

...начатая пачка сигарет...

...пестрый букет цветов в вазе...

...бигуди в волосах у родственницы, которая только что мелькнула в дверях...

Все это — намеки на твоего симпатягу, которые могут быть высвечены в окружающем житейском пространстве. С тем, чтобы вернуть тебя на симоронскую верхотуру.

ЧИТАТЕЛЬ. Но декоративное оформление у этих светлячков — разное. Имеет ли значение, скажем, то, что сегодня я встретился со вскрытой сигаретницей, а завтра — с букетом цветов? Не увлекусь ли я распознаванием, сопоставлением со стартовым образом?

Если образ этот не сконструирован, если исторгнут из недр раскрепощенного воображения, как жаркий гейзер из земных глубин, любая его проекция будет мгновенно узнана, признана как «законная». Важно лишь не залюбоваться ею, не превратить в фетиш, не настроиться непроизвольно на ожидание новых приятных встреч.

Никогда, ни при каких обстоятельствах не стремимся к ПОВТОРЕНИЮ чего бы то ни было, к опоре на то,_ что раньше доставило нам удовольствие или неудовольствие. Каждое мгновение нашей жизни – как первый вдох, первый взгляд, первое прикосновение.

Минуту. Пришли в себя наши визитеры. И судя по всему, даже успели кое-что намалевать... Поделитесь.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У меня - мышка, пойманная в мышеловку...

БАБУЛЯ. Я нарисовала бездонную черную яму...

ДЯДЯ. А я — дом без дверей, без окон...

ГРАЖДАНКА Я придумала образы черствых, жестоких роботов...

БАРЫШНЯ. Моя картинка — скульптура Аполлона в модных плавках...

М-да... В следующий раз не стучитесь. Ни в темноте, ни при свете дня. Не откроем. По причине отчаянного вашего халтуризма. Мышка в клетке — это же ваше бедное сердце, юноша. Яма — ваши ночные ужасы, бабуля. Заколоченный дом — мир, который не впускает, дяденька, вас... Роботы — бюрократы, Аполлон — суженый... Словом, все то, с чем вы носились, как с писаной торбой, до Симорона и что должно было исчерпаться в самообгоне.

Мы же просили вас сотворить искусство, которое всегда — откровение, точка зрения первопроходца...

БАРЫШНЯ. У меня готово. Я построила стол со множеством лап, копыт и длинных ушей. Мягко переступающий лапами стол...

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Мое творение - средневековый замок, в котором хозяйничают двуглавые кенгуру, разглядывая все вокруг через пенсне... БАБУЛЯ. Мой образ—котлеты, танцующие кабардинку... ДЯДЯ. Майкл Джексон, живот в клеточку, как шахматная доска... ГРАЖДАНКА. Чебурашка верхом на крокодиле Гене...

Ну и чем ваш Чебурашка отличается от этой вот пролетающей мухи или вон того кофейника? Экзотичностью, сказочностью? Но сказка, тысячи раз прочитанная, пахнет такой же крутой плесенью, как и многократно прокрученная правда. Дело не в Чебурашке, а в том, что с этим бойцом происходит, в каких акциях он задействован. Если бы, скажем, он пытался связать в морской узел скрипичный ключ со свеклой или вырастить у себя на затылке вермишель, — это уже нечто...

Что касается картин, предложенных остальными соискателями, то вектор задан, труба зовет... Это—своего рода форточки, сквозь которые Симорон «просочится» в разнообразный житейский материал. Хотя капитально держаться за них, как только что говорилось, не стоит: в недрах нашего Я ежеминутно рождаются свежие новости. Привыкнув к этому режиму как к норме существования, мы избежим остановок и падений...

Именно это хотели сказать мы в тот миг, когда пробудились от шока наши гости.

ШПАРГАЛКА 6

При движении по трассе временами возникает потребность удостовериться, что мы не сбились с пути, намеченного в загогулистом маршрутном листе. Это заставляет держать его извилистые очертания в памяти, стимулирует к поискам светлячков, в которых они повторяются. В связи с тем, что предшествующая предметная жизнь не подготавливает к операциям с отвлеченностями такого рода, у нас появляется некоторое напряжение, уводящее с трассы.

В качестве выхода из положения рекомендуется создавать по завершении самообгона живописные дубликаты загогулин—ассоциативные образы, в основе которых лежат обычные, узнаваемые предметы. Раскованное воображение монтирует из них неожиданные картины, которые легко запоминаются и при необходимости воспроизводятся во встречных светлячках.

***

Посмотрим же вокруг нетривиальным взглядом — и увидим невообразимое... С симоронской вершины мироздание наблюдается не как сваренное, готовое к потреблению блюдо, а как взбалтываемый коктейль из несоединимых подчас продуктов. Коктейль, рецепт которого никогда не повторяется, не приедается... Который всегда свеж, как сок fresh...

...Прекрасное далёко. Или недалёко.

Совершим экскурсию в будущее наших гостей, столь старательно осваивающих симоронский метод.

БАБУЛЯ, помирившись с монстрами, сидит на дачной веранде, щелкает семечки под сиянием восходно-закатного солнца...

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, избавившись от сердечного недуга, лениво листает журналы с недоодетыми девочками...

ГРАЖДАНКА, найдя общий язык с бюрократами, распивает с ними «липтон»...

ДЯДЯ В ЛЕТАХ, обеспечив себе желанные доходы, дни и ночи проводит с удочкой у пруда...

БАРЫШНЯ, счастливо устроив свою судьбу, плетет благоверному завитки на могучей шерстистой спине...

— Что же здесь прекрасного? — слышим, читатель, твое возмущение. — Бытие капусты! Уж лучше прежнее проблемное существование, чем...

Может, и лучше. Только дело в том, что нарисованное будущее не состоится. Мы списали его с типовых ожиданий людей, прикоснувшихся к Симорону левым мизинцем правой ноги. И полагающих, что по завершении их боевого задания жизнь вокруг станет — как диета для двенадцатиперстной кишки...

Ошибочное представление этих господ связано с тем, что они не знакомы с заветом нашей бабушки Клары. В свои неполные девяносто, не помня уже ничего-ничего, не узнавая никого-никого, она слонялась по квартире, во за лапу бывшего плюшевого мишку-зайца, и твердила одно: «Надо что-то делать... надо что-то делать...»

Потребность в деятельности. Динамизм. Активность. Движущий стимул для двуногих, четвероногих, сороконо-гих. Симоронская система не устраняет его, а переключает в иной режим. Вместо беспорядочной суеты-маяты мы побуждаемы творческой инициативой, нескончаемой жаждой открытий...

Бабушка Клара хотела сообщить именно это — просто забыла слова. Мы же, симпатизируясь, вспомнили их. И предлагаем теперь в качестве практического руководства для дальнейшего продвижения по симоронскому фарватеру.

До сих пор, фантазируя по поводу своих неосуществленных желаний, ты, дружище, производил различные операции исключительно в голове. Но в обыденной жизни все, что замышляется, воплощается затем при помощи рук. Попробуй пожить хоть денек в наручниках... Можно, не дай бог, лишиться зрения или слуха, но если та же беда случится с передними нашими конечностями, — никакие глаза-уши их не заменят. Исходя из этого, сделаем вывод: самообгон желательно исполнять не только языком, но и руками. Дабы увидеть реальный, материальный эффект своих ожиданий: это нас утолит, утешит куда больше, нежели туманная воображаемая картинка. То есть — будем лепить, конструировать, строить...

Вопрос: из чего лепить — из какой глины? из каких кирпичей строить? Кирпичи и глина — перед носом. Поскольку речь идет не о реальном жизненном процессе, а о его имитации, оперируем любыми случайными предметами, оказавшимися рядом. Поручаем им сыграть роли объектов, явлений, которые фигурируют в нашем монологе. Примерно так, как в старом фильме «Чапаев» Василий Иванович демонстрировал Петьке дислокацию войск, передвигая картофелины по столу.

Для начала — для практикума — возьми какую-нибудь несерьезную свою идею. Например, памятную по первым нашим встречам мечту покататься на ковре-самолете. Раскручивай сюжет, в котором ни одна преграда не помешает осуществить желаемое. Не сиди на месте — двигайся, подхватывая по ходу необходимые аксессуары...

Что требуется на старте? Ковер? За отсутствием персидского сойдет, скажем, стол. Оседлали. Взлетели. Без мотора — ни с места? Подребезжи чашкой о блюдце — заработало... Над чем пролетаешь? Над крышами? Цепляешься за антенны? Что ж, убери их с пути — смахни на пол ножи и вилки. Ворона прямо по курсу? Ястреб, орел? Обо-

гни их — подхвати подушку с тахты, запусти в стратосферу... Эскадрилья вражеских истребителей—хотят тебя раскокать? Вот они, в виде стульев: лавируй между ними... Мало, нужен ответный удар? Расшвыряй стулья! Приближается из космоса астероид, целится в тебя... Штурмуй его — лбом в трехстворчатый шкаф!

Больше не хочется? Самообгон завершен.

Осмотрим «поле брани»: что-то смято, что-то нагромождено... С симоронской высоты все эти предметы вкупе смотрятся как абстрактная композиция-загогулина—ее объемный, «скульптурный» эквивалент. Только вырисовалась она не постфактум, как прежде на бумаге, а по ходу создания этого «поп-арта». Освобожденные от потребности обслуживания вещей согласно их бытовым назначениям, руки автоматически собрали из них конструкцию, совершенно не употребимую в общепите. Здесь уже должен присутствовать симоронский взгляд — симоронский образ... Насколько упрощается осуществление нашей генеральной задачи:

САМООБГОН И СИМПАТИЗАЦИЯ СОВМЕЩАЮТСЯ ТЕПЕРЬ В ОДНОЙ ПРОЦЕДУРЕ!

Все бы хорошо, но, не поспешили ли мы с приговором? Глянь внимательнее на свой склад. Для каждой детали нашлось уютное место. Ничто не выпирает, не выпадает... Как это у нас называется? Симпотент!..

Почему так вышло? Да потому, что по ходу строительства ты непроизвольно старался присобачить одно к другому. Помнил о том, что что-то может разбиться, испачкаться... Воспитанный же человек, в шляпе. Хочется, чтобы смотрелось гладенько, как после бритья тройным «жиллетом». Итог — нечто узнаваемое, многократно где-то виденное... Нет, коллега, открытия таким способом не совершить. Патентное бюро отвергнет твое произведение, гонорар достанется соседям с верхнего этажа, которые без всякого предварительного замысла-плана сбрасывают в кучу рюмки и сумки, тапки и тряпки, Стамески и занавески... Да еще и сами сверху усаживаются, как Чингиз-хан на поверженные знамена завоеванных народов.

Как думаешь, что побуждает нас аплодировать этим ваятелям? Конечно! Их детище — почти то, что требуется. Воспользуйся же их опытом незаинтересованного отношения к имуществу. То есть, не строя из него икебану и не громя его намеренно. Ибо, устремляясь в очевидное безобразие, мы ничем не отличаемся от тех, кто предпочитает эрзацный дизайн: лепим того же симпотента.

ЧИТАТЕЛЬ. Сложно. Соседям все равно, на чем сидеть —на венском стуле или ящике из-под шмурдяка. Все равно, из какой тары хлебать — древней амфоры или ржавой жестянки. Но как мне забыть обо всем этом? Как увидеть в предметах бескачественный материал для сооружения своей скульптуры?

Ладно. Поможем тебе, опираясь на гениальное постижение, сделанное несколько лет назад неизвестным алкашом в пригороде Киева. Мы сидели на одной скамейке с ним и его приятелем, поджидая электричку. Приятель капитально тянул жилы из алкаша, рассказывая невнятно какую-то длинную малосюжетную историю. Тот вздыхал, вздыхал, наконец выпустил из себя резюме: «Тупость, набитая глупостью». Лаконизм и точность этого заявления побудили нас, сотворив из него аббревиатуру «ТНГ», рекомендовать к употреблению поколениям симоронавтов.

«ТНГ» — взгляд спросонья на свое окружение, когда не распознаешь ничего из того, что знал. Или, если хочешь, — точка зрения новорожденного существа, которому «до лампочки», что здесь, в пространстве, куда оно высовывает свой носик, уже есть машины и шкафы, деревья и птицы, небеса и твердь... Все эти вещи выглядят в его глазах не более чем кубиками, из которых можно выстроить что угодно.