Библиотека Mosbiblio

А теперь вернусь к более высокому, чем тепловая, виду энергии, которая не регистрируется современными грубыми методами и приборами. Именно эту энергию получает с молоком матери младенец, именно она оживляет находящихся на пороге гибели мышек. Эта энергия, словно сжатая пружина, таится до поры до времени в зернышке пшеницы, чтобы, дождавшись уроч­ного часа, выстрелить тянущимся к солнцу ростком. На ее существование указывали наиболее прозорливые умы человечества и, в частности, В. И. Вернадский, который назвал ее биологической, подчеркнув при этом, что она еще недоступна нашему пониманию энергии. А упоминав­шийся чуть раньше швейцарский ученый Бирхер-Беннер вообще предложил учитывать ценность пищевых продук­тов не по их теплотворной способности, а по способности аккумулировать энергию Солнца. В соответствии с этим он разделил продукты питания на три категории. К пер­вой, наиболее ценной, он отнес продукты, потребляемые в естественном виде. Это фрукты, овощи, ягоды и плоды, коренья, салаты, орехи, зерна злаков, каштаны, из живот­ных продуктов только сырое молоко и яйца. Во вторую группу, характеризующуюся умеренным ослаблением энергии, вызванным нагреванием в процессе кулинарной обработки, ученый включил овощи (листья, стебли и кор­ни), клубни растений (картофель и др.), вареные зерна злаков и мучные блюда из них, вареные плоды, из про­дуктов животного происхождения—кипяченое молоко, молодой сыр, масло, вареные яйца. В третью группу вошли продукты с сильным ослаблением энергии, вы­званным омертвлением, нагреванием или тем и другим: грибы, как не способные самостоятельно накапливать солнечную энергию, спелый сыр, сырое, вареное или жа­реное мясо, рыба, птица, копченые и соленые мясные продукты, дичь. Как видим, шкала ценности пищевых продуктов, предложенная Бирхер-Беннером, прямо про­тивоположна той, что рекомендует нам теория сбалан­сированного питания. Кто же из них все-таки прав?

Лично для меня никаких сомнений не осталось после разработанного и поставленного по моей методике экспе­римента со сверхмарафонцами. Несколько слов о самом виде спорта. В отличие от обычного марафона, дистан­ция которого составляет 42 километра 195 метров, сверх­марафонцы преодолевали за 7 дней 500 километров—по 70—72 километра в день. Эта предельная для человечес­кого организма нагрузка вполне соизмерима с самой тяжелой физической работой. И сверхмарафонцы, и заня­тые таким трудом работники расходуют в день до 6000 килокалорий.

Суть эксперимента состояла в том, что в группу из 40 сверхмарафонцев я включила несколько подготовленных по моей методике спортсменов. Первые питались по рацио­нам, составленным специалистами-«калорийщиками» и по­требляли в сутки примерно 190 граммов белка, около 200 граммов жира и 900 граммов углеводов, что в пересчете и давало те самые 6000 килокалорий. Набор продуктов полностью соответствовал представлениям «теоретиков» и состоял из мяса во всех мыслимых видах, вермишели, макарон, сладостей. Спортсмены, входившие в мою группу, получали в сутки 28 граммов белка, 25 граммов жиров, 180 граммов углеводов, что по принятой «калорийщиками» методике расчета соответствовало 1200 килокалориям. Продукты были полноценными, энергоемкими, сохранив­шие свои природные свойства: свекла так свекла, а не концентрат. Свежая зелень, фрукты, овощи, цельные зерна злаковых, крупы. Строго соблюдалась гигиена питания.

Для сверхмарафонцев первой группы все эти тонко­сти, составляющие неотъемлемые элементы культуры пи­тания человека, в расчет не принимались, так как теория сбалансированного питания других богов, кроме килока­лорий, не признает.

Во всем остальном—в физических нагрузках, режиме дня—никаких различий между участниками эксперимен­та не было. Сравнительный анализ, проведенный специа­листами института физкультуры, показал, что мои пи­томцы оказались более выносливыми и, самое интерес­ное, не только не теряли в весе, но и прибавили.

А вот выдержка из протокола, зафиксировавшего ре­зультаты другого эксперимента—четырехдневного про­бега Академгородок—Барнаул, в котором участвовали 13 членов клуба любителей бега Сибирского отделения АН СССР. В день они пробегали по 50 километров, затрачивая на каждый километр 4—5 минут.

«Ежедневно до и после бега,—говорится в докумен­те,—проводилось взвешивание участников с точностью до 50 граммов. За время пробега трое сохранили вес без изменения, четверо прибавили в весе от 0,7 до 2 кило­граммов». Чтобы читатель в полной мере оценил значе­ние этого факта, скажу, что марафонцы, питающиеся по нормативам устаревшей теории, за одно соревнование теряют в весе до 3—4 килограммов.

Результаты эксперимента были восприняты ее сторон­никами как гром среди ясного неба. Ведь по их представ­лениям 1200 килокалорий недостаточно даже для того, чтобы возместить минимальные энергозатраты организ­ма, находящегося в состоянии полного покоя. А здесь такая колоссальная нагрузка! Но гром прогремел, и все осталось по-прежнему. Думаю, нет нужды задаваться вопросом почему: если факты противоречат постулатам господствующей теории, тем хуже для фактов. Слишком уж рельефно проявилась в этом эксперименте ошибоч­ность общепринятых физиологических оценок здоровья, основанных на нормативах теории сбалансированного питания, чтобы предать его итоги широкой огласке. В ре­зультате моих многолетних экспериментов прежде всего удалось получить научное представление о нормах истин­ного здоровья, в отличие от «практического здоровья». Основной обмен здорового человека, живущего по Сис­теме Естественного Оздоровления, составляет 250— 400 килокалорий вместо 1200—1700 килокалорий «прак­тически здорового» и еще трудоспособного, но фактиче­ски уже хронически больного человека.

В разработанной мной Системе нашло практическое воплощение большинство идей, высказывавшихся в раз­ное время крупнейшими учеными мира, которые много и плодотворно размышляли о месте человека в живой и неживой природе, о бесчисленных нитях, связывающих его со Вселенной. Причем каждая из них, прежде чем быть включенной в Систему, проходила придирчивую практическую проверку в многочисленных опытах и экс­периментах, часть которых я привела в этой книге. В ре­зультате, как я считаю, удалось опровергнуть представ­ления о восполнении энергетических затрат человеческо­го организма. Но теория сбалансированного питания не сдает своих позиций. Она будет сохранять их до тех пор, пока вы сами не откажете ей в своей молчаливой под­держке, не избавитесь от привычек и пристрастий, состав­ляющих для нее благодатную почву.

Мы сейчас оказались на распутье. Калорийная теория питания доказала свою полную несостоятельность. На­ука же о питании еще не создана, и главная тому причи­на—низкий уровень наших представлений в науке о че­ловеке. Тем не менее мы уже знаем, в каком направлении идти, осталось сделать первый шаг. Давайте же сделаем его, ведь дорогу осилит только идущий.

Глава III ДЫХАНИЕ ЗДОРОВОГО ЧЕЛОВЕКА

Пропасть шириной в цивилизацию

К дыханию у меня особое, я бы сказала, благоговей­ное отношение. С его помощью поддерживается самая чистая, самая живая связь со Вселенной, которая не пре­рывается ни на одно мгновенье. Порой мне даже трудно бывает понять, является ли дыхание всего лишь физиоло­гической функцией моего организма, или это сама Все­ленная вдыхает в меня жизнь.

Впрочем, такое чувство сегодня дано испытать немно­гим. Слишком далеко разошлись пути человека и природы, слишком мало осталось на Земле уголков, где можно было бы остаться наедине с собой и миром живого. Если взглянуть на наши города под этим углом зрения, то нельзя не прийти к заключению, что современная цивилизация давно уже перестала считаться с жизнью на Земле, утверж­дая свое мертвящее превосходство. Если бы кто-то взял на себя труд составить карту распространения и сохранения на планете естественной, избежавшей пагубного воздействия человека природы, окрашивая нетронутые районы зеле­ным, а опаленные губительным дыханием цивилизации— различными оттенками черного цвета, то, думаю, такая карта приобрела бы мрачные тона похоронной процессии. Черными, жирными кляксами расплылись бы на ней уродливые мегаполисы, словно больные почерневшие вены вздулись бы извилистые линии отравленных рек.

О каком таинстве естественного человеческого ды­хания может идти речь в смрадном, шумном городе, закованном в асфальт и бетон? С позиций живой при­роды—это безжизненная пустыня, хотя по числу чело­веческих душ на квадратный метр территории—тот же муравейник.

Самое же тревожное заключается в том, что и свои знания о живом мы формируем на основе изучения искус­ственно созданного нами самими мира. Надо ли удив­ляться тому, что современная медицина не владеет кри­териями для оценки истинного здоровья. А не имея такой точки отсчета, немудрено объявить здоровым и того, кто болен от рождения.

Понятие «практически здоровый» человек знакомо многим. А что оно означает в действительности? Что он здоров, но не совсем? А если не совсем здоров, то можно ли его вообще считать таковым? За этой формулировкой кроется не только чисто потребительское отношение к че­ловеку, который пока еще сохраняет работоспособность, но уже утратил полноценный обмен веществ и вот-вот переступит зыбкую грань, отделяющую скрытые болезни от явных.

Самое неприемлемое в ней, этой формуле, то, что она маскирует пеленой успокоительных слов абсолютно не­нормальное состояние фактического нездоровья, в кото­рое ввергает нас современная цивилизация.

Поскольку мы заговорили о дыхании, посмотрим, как современная медицина оценивает процесс дыхания. Сегодня принято считать, например, что нормальной является частота дыхания 18—20 циклов (вдох и выдох) в минуту.

На чем основано это убеждение? На среднестатистиче­ских цифрах, характеризующих дыхание современного человека, который пока еще видимых признаков болезней не имеет.

Если продолжить этот анализ, то мы сейчас с пол­ным основанием можем утверждать, что стоит челове­ку стать истинно здоровым, придерживаясь рекомен­даций Системы Естественного Оздоровления, как ды­хание у него даже без предварительной тренировки нормализуется в пределах 4—6 дыхательных циклов в минуту.

И какую бы физиологическую функцию организма мы ни взяли, различия между практическим и фактическим здоровьем непременно дадут о себе знать.

Ну и что, скажет иной читатель, какая разница, с ка­кой частотой дышать? А действительно—какая? С точки зрения искусственного человека—никакой. Он же просто не умеет да и физически не может дышать иначе. Что уж тут говорить о таких, по его мнению, благоглупостях, как гармонизация ритмов жизнедеятельности человеческого организма и ритмов Вселенной.

Какие там ритмы, думает он, когда жизнь берет тебя за горло и не дает вздохнуть.

Предположим, он прав, и не время сегодня, когда тревога о хлебе насущном оттесняет все другие заботы на второй план, думать о чем-то, сиюминутного значения не имеющем. Так, может быть, об этом думают в других, более благополучных странах? Может быть, там культу­ра дыхания на высоте?

Ничуть не бывало, та же картина, разве что период «практического» здоровья чуть продолжительнее, чем у нас. А так—те же 18—20 циклов в минуту, та же безграмотность в вопросах питания и дыхания, а глав­ное— недостаточная психологическая ответственность за личное здоровье.

Большинство людей пребывает в твердом убеждении, что с дыханием у них все в порядке. Ну что тут, в самом деле, хитрого: дыши, как дышится, без затей, остальное природа и без тебя сделает.

До сих пор бытует глубоко ошибочная точка зрения, в соответствии с которой основное и едва ли не един­ственное назначение дыхания—поставлять в клетки ор­ганизма кислород для окисления питательных веществ и затем выводить углекислоту, скопившуюся в тканях в процессе метаболизма. Улавливаете связь с воззрени­ями теоретиков сбалансированного питания, считающих, что единственный источник энергии в организме—кало­рии пищи? А теперь, соедините две взаимодополняющие точки зрения и посмотрите, насколько примитивная мо­дель человеческого организма в результате вырисовыва­ется. Аналогия с паровозной топкой полная: человек загружает в себя топливо—продукты питания, через под­дувало—легкие—подается кислород, топливо сгорает, а отходы, оставшиеся после сгорания, выбрасываются. И это венец творения природы, Вселенная в миниатюре? Как же надо не любить и не знать человека, чтобы низводить его до уровня земляного червя?

И все же я не сторонница того, чтобы подвергать остракизму наших доморощенных приверженцев подоб­ного рода теории. Корни их заблуждений прорастают из тех уходящих с исторической сцены десятилетий, когда любая идея или мысль, не укладывающаяся в рамки единственной властвующей в обществе и государстве идео­логии, подвергалась риску быть уничтоженной, нередко вместе с ее автором.

Дело доходило, а порой и доходит до смешного. В нашей медицине, например, широкое распространение получила зародившаяся в Китае иглотерапия. Вместе с тем учение об активных точках и каналах, по кото­рым распространяется энергия в человеческом теле, (а это и составляет основу иглотерапии), до сих пор игнорируется как антинаучное. Таким образом, мы по доброй воле загоняем себя в угол, отвергая учение древ­некитайских естествоиспытателей, вместо того, чтобы понять и развить его на основе точных методов совре­менной науки.

Аналогичное положение сложилось и с понятием о системе чакр в учении йогов. Люди постарше помнят, вероятно, смехотворные и невежественные утверждения о том, что это учение основано на самосозерцании и от­решенности от земных забот, и потому в своей основе реакционно, так как может отвлечь советских людей от строительства социализма и активного участия в обще­ственной жизни. Не хотелось бы вспоминать о тех време­нах, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Тем более что мелодии тех песен нет-нет да прозвучат и в на­ши дни.

Но существует неизмеримо более серьезная, чем идео­логическая зашоренность, причина, рождающая упро­щенные и просто ошибочные представления о человеке, его месте в гармоничном единстве живой и неживой природы и характере взаимосвязей с ней.

Вы никогда не задумывались, почему вас, а если не вас, то ваших друзей или знакомых не оставляет чув­ство, будто вся наша жизнь представляет собой нелепый спектакль, поставленный неведомым режиссером? Од­ни склонны наделять этого режиссера именами кон­кретных исторических деятелей, другие усматривают здесь руку неких высших, темных или светлых сил, инопланетян, пришельцев из других миров. Немногие отдают себе отчет в том, что нормальный человек со здоровой психикой не может не ощущать себя актером театра абсурда в том искусственном мире, который построен трудами многих и многих поколений. Нет ничего более противоестественного, чем то, что чело­век, созданный природой, отгородился от нее грубо намалеванными декорациями. Более того, искренне по­верил в то, что эти декорации и есть та самая природа, в любви к которой он постоянно клянется и которая незаметно превратилась для него в безликую «окружа­ющую среду». Надо ли удивляться тому, что его «забо­тами» реки обращены в сточные канавы, целые моря — в соленые болота, цветущие земли—в радиоактивные пустыни, а сам он оказался в положении беженца в соб­ственном доме.

В этом смысле наши предки были счастливее нас: они еще не успели довести природу до деградации и потому могли судить о ней объективно, воспринимая мир в его почти первозданной чистоте и свежести. Не случайно именно оттуда, из глубины веков дошли до нас системы, позволяющие оптимизировать процессы жизнедеятельности организма, дающие человеку воз­можность ощутить себя частью Вселенной: упоминав­шиеся уже индийская йога, восточная система кенрак, техника китайского жезла или великолепнейшая сис­тема маздазнан.

Физиологическая функция или вид искусства

Дыхание настолько гармонизированный процесс, что к нему вполне применимы понятия «связь», «строй­ность», «соразмерность», которые означают греческое слово «гармония». То есть те же понятия, что составляют отличительную черту музыки, поэзии, живописи, любого другого вида искусства. Не случайно же древние говори­ли именно об искусстве дыхания. Оно являет собой клас­сический тип гармонических колебаний.

Значение дыхания для нас определяется не только тем, что оно снабжает организм кислородом, без которого немедленно остановятся все происходящие в нем окис­лительные реакции, а значит, и жизнь. Если неправильное питание скажется на вашем здоровье только через меся­цы, а может быть и годы, то на остановку дыхания организм реагирует мгновенно: достаточно и нескольких минут, чтобы он бесповоротно погиб. Уже через 5—7 ми­нут в коре головного мозга, лишенной кислорода, проис­ходят необратимые изменения.

Дыхание задает тон эмоциональной обогащенное™ человека, его умственной деятельности, кровообраще­нию, питанию, терморегуляции, короче говоря всем важ­нейшим процессам жизнедеятельности человеческого ор­ганизма, обеспечивающим его взаимосвязь с окружа­ющим нас миром.

А теперь спросим себя, насколько эффективным будет такой энергообмен, если ритмы нашего организма не связаны или недостаточно гармонизированы с ритмами Вселенной. Простейший пример такой связи хорошо из­вестен: реакция нашего организма на чередование дня и ночи. Ночью вся природа, а вместе с ней и мы, погружается в сон. Это время полного расслабления организма, беспре­пятственного распространения в нем жизненной энергии, получаемой нами самыми различными путями, и в первую очередь с помощью дыхания. Я уже вижу, как насторожились блюстители идеологической невинности, встретив термин «жизненная энергия». Действительно, представление о ней лежит в основе современной разработки Системы Естественно­го Оздоровления. Древним эта энергия была известна под разными названиями: прана, энергия «ци» и т. д.

Человечество не умело и пока не умеет улавливать и изучать ее с помощью приборов, но только мракобесы и невежды торопятся забросать все недоступное их пони­манию идеологическими, а порой и обыкновенными бу­лыжниками.

В этой связи нельзя не вспомнить учение А. Л. Чижев­ского о легких аэроионах, которые стимулируют обмен­ные процессы в тканях человеческого тела. Причем на присутствие их в воздухе указывает даже не сознание наше, а ощущение особой легкости, полного физического и душевного комфорта, радости бытия. Тот, кому дово­дилось бывать в горах, где воздух особенно чист, и встре­чать там ранним утром восход солнца или вдыхать сме­шанный с водяной пылью воздух водопадов, несомненно, изведал все эти ощущения. А вспомните атмосферу ста­ринных парков с их прудами, фонтанами, рукотворными каскадами. Насколько в них легче дышится, даже если теперь они оказались в черте города. Гениальные архитек­торы прошлого умели учитывать и использовать в своих творениях все, что шло на пользу человеку. Только наши города превратились в своеобразные военные городки с домами-казармами. Стоит ли удивляться тому, что в них тяжело дышится и плохо спится.

Здесь я снова возвращаюсь к тому, с чего начала— к ритмам природы и ритмам нашего организма, которые все чаще не согласуются с первыми. Бессонница, тяже­лый, не приносящий желанного отдыха сон становятся бичом человечества. Потребление транквилизаторов рас­тет. Но даже самые сильные снотворные не приносят облегчения, поскольку они отключают сознание, но не снимают напряжения, в котором организм находится. А это значит, что и во сне каналы распространения жизненной энергии остаются перекрытыми и организм не обновляется, не получает желанного отдыха.

Кроме упомянутых здесь чередований дня и ночи, в природе существует множество других, известных и еще неизвестных науке. Достаточно упомянуть фазы Луны, чередование времен года, ритмы солнечной активности, периодически повторяющиеся «парады планет», которые, располагаясь определенным образом, оказывают замет­ное влияние на все процессы жизнедеятельности человека, в том числе и на дыхание.

Улица с двухсторонним движением

Само слово «газообмен» несет в себе указание на то, что усвоение атмосферных газов человеческим организ­мом лишь одна сторона процесса энергообмена. Не мень­шее значение имеет состав не только вдыхаемого, но и выдыхаемого воздуха.

Большое значение для понимания роли углекислоты в организме имеют работы К. П. Бутейко, указавшего, насколько важно для нашего организма поддержание в нем оптимальной концентрации углекислого газа в тка­нях, и академика 1улого, обратившего внимание на су­ществование различных модификаций углекислых соеди­нений, которые должны находиться в определенном про­центном соотношении между собой.

Исследования доктора Бутейко и академика 1улого закладывают основу для совершенно нового понимания роли углекислоты в обмене веществ, происходящем в ор­ганизме человека, в его нормализации. Любые нарушения в нем чреваты тяжелейшими последствиями, и бронхи­альная астма—одно из них. Ее первые признаки—укоро­ченный вдох, затрудненный выдох или то и другое вместе.

Лечить бронхиальную астму лекарствами, особенно бронхолитиками—все равно что тушить пожар бензи­ном. Спазм бронхов—естественная защитная реакция организма, цель которой—уменьшить «утечку» углекис­лоты из организма. Бронхолитики нарушают этот про­цесс саморегуляции. Ответом на лекарственное вмеша­тельство обязательно будет усиление спазмов.

Чтобы избавиться от бронхиальной астмы, надо не лечить ее последствия, а устранять причины, искажающие газообменные процессы.

Известно, что недостаточность концентрации СО2 в организме влечет болезненные последствия. Вполне естественным будет желание выяснить, кто конкретно «повинен» в возникновении дефицита. Все следы ведут к мышцам нашего тела, где в процессе их работы образуется углекислота. Но углекислый газ—лишь одна разновидность соединений углерода с кислородом. У не­го есть «младший брат»—угарный газ, химическая формула которого СО. Если углекислота—наш друг, то угарный газ—злейший враг. Рожденный в условиях кис­лородной недостаточности, он жадно поглощает кислород везде, где бы его не встретил. Поэтому кислород должен поступать в мышцы в достатке, чтобы исключить образо­вание угарного газа, причем не просто кислород, а энерге­тически полноценный с атомным весом 16. Только в этих условиях работа мышц будет эффективной, и в них будет производиться достаточное количество углекислоты.

Таким образом, истоки «углекислой реки» мы нашли, это мышечная ткань. А где же ее устье? Ведь если выброс углекислоты будет здесь большим, чем ее производство, «река» неминуемо обмелеет. Устье, как мы уже знаем,— наши легкие. Здесь регулируется ее выделение из организ­ма. Регулируется автоматически, нашим подсознанием, которое непрерывно получает информацию из тканей нашего тела. Но в действие вступает лишь в том случае, если концентрация углекислоты снижается. В чем это выражается, вы уже знаете: в спазмах бронхов.

Значит, главное для нас—не доводить дело до критиче­ских пределов, и многое, если не все, зависит здесь от частоты и глубины дыхания. Чем оно реже, тем «экономнее» расходуется углекислый газ. Причем особое значение имеет продолжительность выдоха. При коротком, резком выдохе количество СО2, выбрасываемого в атмосферу, растет. Выдох должен быть чуть более длительным, чем вдох.

Но от этого, как вы сами понимаете, количество дыхательных циклов у современного искусственного чело­века не сократится. Выход только один—естественный, предписанный природой образ жизни, который незаметно для вас приведет в норму и ваше дыхание, снизив его частоту до 4—5 циклов в минуту, и все другие процессы жизнедеятельности организма. А если уж вы заболели бронхиальной астмой, настоятельно рекомендую как мо­жно быстрее уехать из города, где количество легких аэроионов, нормализующих дыхание, слишком незначи­тельно. Не жалейте времени на физические упражнения, больше ходите, бегайте, делайте дыхательные упражне­ния, комплекс которых вы найдете в конце книги. Но не в комнате, не на городской улице, а на природе. Тот, кто не хочет навсегда расстаться с городской квартирой, пусть встанет часов в пять утра, сядет на электричку, через 30 минут выйдет на любой станции, где есть лес, река, озеро, побегает там, летом искупается, зимой разотрется снегом и пойдет на работу обновленный. И, конечно, переходите на видовое питание. Вам сразу станет легче.

Ггава IV СПУТНИКИ ЗДОРОВЬЯ: ДВИЖЕНИЕ, ЗАКАЛИВАНИЕ

«Чудесное» исцеление Светланы Кругликовой

Если вы помните, первую, вступительную, главу о Системе Естественного Оздоровления я начала с того, что особо выделила слово «Система». Это не случайно. Как неоднократно уже говорилось, весь наш организм представляет собой не что иное, как сложнейшую само­настраивающуюся, саморегулирующуюся, самовосстана­вливающуюся систему. Простейший пример его способ­ности к саморегуляции—изменение частоты пульса. Вы перешли с ходьбы на бег, и сердце стало биться чаще. Стоит вам остановиться или пойти шагом, и сердце ответит на это сокращением частоты биений. На измене­ние ритма движения, как мы знаем, реагируют не только система кровообращения, но и дыхания, опорно-двига­тельный аппарат, активнее происходит и обмен веществ в каждой клетке. А теперь представьте, что одна из систем нашего организма действует в разладе со всеми остальными. Это неминуемо вызовет цепную реакцию «поломок», что и проявится в конце концов в виде той или иной болезни, а то и целого их «букета»

Не могу не вспомнить в связи со сказанным одну из своих больных океанолога Светлану Борисовну Кру-гликову. К сорока пяти годам в заведенной на нее в поликлинике АН СССР медицинской карте значилось более полутора десятков хронических заболеваний. Были там астматоидный бронхит и остеохондроз, опоясываю­щий лишай и панкреатит, язва желудка и гипертония, колит и гастрит, многие другие. Таблетки пила при­горшнями и заработала вдобавок лекарственную аллер­гию. Однако здоровье не только не улучшалось, но постоянно ухудшалось. Можно только удивляться, как она вообще была жива. На работе присутствовала ровно столько дней в году, чтобы только избежать отправки на пенсию по инвалидности. Причем и в эти дни приходила в институт больной. Кроме того, обнаружилась у Светла­ны Борисовны быстрорастущая опухоль в брюшной поло­сти. Надо срочно оперировать, а класть на операционный стол в таком состоянии нельзя: организм не выдержит. Знакомые онкологи просили хоть немного подлечить Крутикову, чтобы можно было удалить опухоль. Первая наша встреча со Светланой Борисовной состоялась в на­чале 1982 года. Мои рекомендации были простыми: ле­карства не пить ни под каким видом, исключить из рациона питания мясо, рыбу, соль, сахар, хлеб, сливочное масло, сладости. День начинать с двухчасовой гимнасти­ки, ходьбы, а еще лучше—бега, закаливающих процедур.

Кругликова неукоснительно выполняла все предписа­ния и через полтора-два месяца в ее здоровье произошел коренной перелом. Необходимость в операции отпала, поскольку опухоль начала уменьшаться, дорогу к врачам Кругликова забыла вообще. Несколько раз была в мно­гомесячных океанологических научных экспедициях. Слу­чалось, все члены экипажа перебаливали ОРЗ, а ей хоть бы что.

Чем же объясняется ее «чудесное» исцеление? Слово «чудесное» я взяла в кавычки только потому, что тако­вым оно может показаться лишь человеку, плохо знаю­щему свой организм. В действительности же все дело в нас с вами, в нашей готовности соблюдать предписания природы. Причем не какие-то отдельные, меньше всего требующие от нас жертв, например, отказа от любимых привычек и удовольствий, а все в комплексе, в системе. Иначе вы окажетесь в положении пианиста, пытающегося исполнить концерт П. И. Чайковского на рояле, в кото­ром ленивый настройщик «выборочно» подтянул лишь часть струн.

Достоинство Системы Естественного Оздоровления в том и состоит, что она дает возможность подтянуть все струны нашего организма. Для этого надо лишь воссоз­дать для себя условия, в которых формировался орга­низм наших далеких предков, развить те его качества, что сохранились до наших дней хотя бы в зачаточном состоя­нии, заново выработать утраченные под влиянием со­временной цивилизации. Это относится и к питанию, и к дыханию, но в наибольшей, пожалуй, степени к дви­жению и закаливанию.

Если вдуматься, все орудия труда на производстве, все бытовые электроприборы призваны сократить рас­ходование человеком его энергии. А наш организм—это копилка «наоборот»: чем больше энергии мы расходуем, тем активнее она наполняется силой и здоровьем. Это не значит, конечно, что мы завтра же должны отказаться от достижений человеческого разума, уйти в леса и питаться ягодами, кореньями и плодами, как первобытные люди. Но восполнить потери, которыми обернулась для нас цивилизация, деформировав наше сознание, подменив естественное питание искусственным, ограничив наши физические нагрузки, изолировав от капризов погоды, резких перепадов температур, абсолютно необходимо. И помочь в этом призваны методики, оптимизирующие жизненно важные функции организма. Что это означает на практике в отношении питания и дыхания, вы знаете. Настал черед более подробно рассказать о методиках, которые мобилизуют и развивают адаптационные воз­можности человека, проявляющиеся в процессе движения и терморегуляции.

Предварительно, думается, есть смысл уточнить, что означает само это словосочетание «адаптационные воз­можности». Понятие «адаптация» в переводе с позднела-тинского означает приспособление. В биологии—это приспособление строения и функций различных организ­мов к условиям существования. В физиологии и медицине обозначает также привыкание. Если рассматривать смысл этого термина с биологической точки зрения, с од­ной стороны, и физиологической—с другой, то даже неспециалист заметит, что применительно к человеку их разделяет пропасть. Биологически строение человека, функции его организма приспособлены к тому образу жизни, который вели наши пращуры. Физиологически же организм не привык даже, а вынужденно смирился с теми условиями, в которые его поставила современная искус­ственная, деградирующая цивилизация. Медицина же за­нята тем, что пытается перебросить шаткий мостик через бездонную пропасть, разделяющую биологическую и фи­зиологическую адаптации. Между нами говоря, занятие не просто неблагодарное, а и вполне бессмысленное. И когда я слышу призывы увеличивать ассигнования на улучшение медицинской помощи населению, у меня неиз­менно возникает вопрос: в чем, собственно, такое улуч­шение должно выражаться? В том, чтобы больные лежа­ли не в коридорах, а в палатах на одного-двух человек? Чтобы больше стало в аптеках лекарств, которые, говоря народным языком, «одно лечат, а другое калечат»? Что­бы исчезли очереди в поликлиниках? Возможно, это под­нимет наш престиж, и мы перестанем выглядеть дикаря­ми, затесавшимися в цивилизованное общество. Не со­мневаюсь, что и больным станет легче, хотя бы морально. Однако решат ли такого рода полумеры про­блему здоровья населения в целом? Рискуя навлечь на себя неудовольствие многих и многих, скажу, что это кратчайший путь к росту популярности того или иного политического деятеля, но не к долголетию человека.

Вырвавшаяся из-под контроля цивилизация калечит и природу, и нас с вами, мы же довольствуемся тем, что, образно говоря, просим выделять больше средств на производство йода для смазывания наносимых самим себе ран.

Если хотите жить—двигайтесь!

Если бы меня спросили, какой вид транспорта считаю лучшим, без колебаний назвала бы собачью упряжку. И потому только, что каюру порой приходится больше бежать рядом с нартами, чем ехать на них.

Он двигается, а значит живет, поскольку движение является непременным свойством живого. Мне уже при­ходилось говорить в одной из предыдущих глав, что я различаю два вида движения. Внешнее движение, смысл которого заключается в изменении положения нашего тела в пространстве, чтобы создать наиболее благоприят­ные условия для выживания, и внутреннее, обеспечиваю­щее как функционирование самого организма, так и энер­госнабжение мышечной ткани энергией, необходимой для перемещения нашего тела. Внешнее движение управляет­ся в значительной мере сознанием, внутреннее обычно регулируется автоматически нашим подсознанием, но на высшей ступени интеллектуального и физического раз­вития человек обретает способность сочетать сознание с автоматизмом подсознания. Оба вида движения неот­делимы друг от друга и являются двумя сторонами еди­ного процесса.

Мне представляется, что для начала занятий движени­ем лучше всего подходят йоговские упражнения Сурья Намаскар, которые открывают человеку широкую гамму чувств: от первоначальной сосредоточенности до глубокого внутреннего самопогружения с активизацией энерго­системы. Это не значит, конечно, что человек должен заниматься йогой и только йогой. Но в своих последующих поисках тех движений, которые ему доставляют удовольствие, он может активно включаться в созерца­ние внутреннего состояния своего организма, вполне со­знательно наблюдая даже последовательность включе­ния тех или иных групп мышц, суставов, связок и внут­ренних органов.

У йогов принято называть асанами то, что касается опорно-двигательного аппарата, и мудрами, если речь идет о внутренних органах. Я стараюсь объединить и то, и другое вместе, а также сочетать оба вида упражнений с дыханием. Это не значит, что к тому или иному движению жестко привязывается вдох и выдох. Все за небольшим исключением должно происходить произ­вольно. Дыхание у человека должно быть незаметным, но не потому, что он будет мало поглощать воздуха, а потому, что у него будет правильно сочетаться дыхание всего тела.

Я привержена, как вы уже знаете, той точке зрения, что мы дышим далеко не одними легкими, и считаю, что газы воздуха не только используются гемоглобином кро­ви, но и проникают в ткани нашего организма. Здесь следует учитывать и кожное дыхание, которое я стараюсь развить у своих учеников с помощью специальных упраж­нений. Обо всем этом можно было бы сказать очень много, но, думается, у нас еще будет возможность вер­нуться к затронутой теме в новых книгах и статьях.

Рассказывая о йоге и других восточных учениях, я воз­ражаю против мнения тех, кто считает их специфически восточным явлением. Это общечеловеческое достояние культуры, но в данном случае их лучше всего описали индусы. Учение йогов получило широкое распростране­ние в мире вполне заслуженно.

Одна из целей занятий йогой—это управление созна­нием, что для нас имеет особое значение. Изрядная часть взрослого населения нашей страны страдает гипертонией, что объясняется даже не стрессами, которыми сейчас принято объяснять все негативные явления в нашей жиз­ни, а постоянным, ни на минуту не ослабевающим напря­жением, в котором все мы незаметно для себя пребываем.

К слову сказать, отношение к стрессам у меня более чем лояльное. Еще в 30-е годы, когда училась в ин­ституте, я была увлечена парашютным спортом. И по случайному совпадению на эти же годы пришлось зарож­дение научных представлений о стрессах. И я уже тогда ярко представляла себе, что такое стресс, поскольку не раз испытывала его на практике полета.

Дело в том что раньше парашютные прыжки были сопряжены с гораздо большими сложностями, чем те­перь. Чтобы прыгнуть с самолета У-2, надо было встать на сиденье, перешагнуть стенку кабины, вылезти на кры­ло, хлопнуть пилота по плечу в знак готовности к прыж­ку, потом развернуться на 180 градусов, подойти к задней кромке крыла и уже отсюда сделать шаг в пустоту, в ничто. Все это, конечно, требует от человека огромного напряжения.

Но вот он прыгнул, дернул за кольцо, над ним рас­крылся купол парашюта, и тогда он испытывает трудно передаваемое, невероятное блаженство покоя. Удивитель­но приятное чувство после перенесенного напряжения. Хочется петь.

И тут видишь вдруг, что на тебя начинает невероятно быстро надвигаться земля. Вспоминаешь, что надо пра­вильно развернуться по отношению к ветру, чтобы не упасть спиной, выбрать площадку для приземления. На­пряжение снова невероятное.

Возможно, со временем ко всему этому можно при­выкнуть, но я так и не смогла, хотя сделала много десятков прыжков. И слава богу, что не привыкла, пото­му что никогда больше не испытывала большее чувство восторга, нежели то, которое охватывает тебя после при­земления. Обычная полевая ромашка кажется сказочным роскошным цветком необычайной красоты, а обыкновен­ный колосочек овса, который по воле случая вырос здесь же, представляется шедевром изящества.

Тогда уже убедилась, что чувство восторга, испытанное тобой после прыжка, безусловно, ведет к общему совер­шенствованию организма. Убеждена, что предельное напря­жение всех возможностей человека ему просто необходимо. Это, однако, не означает, что вся жизнь должна представ­лять собой один нескончаемый отрицательный стресс без надежды на грядущую радость. К чему это приводит, мы видим сегодня по замкнутым, ожесточенным лицам людей, по современному искусству, в котором находит отражение наш колючий неустроенный мир, лишенный подлинной красоты чувств, физического совершенства человека. Шедев­ром безобразия представляются фигуры, украшающие фонтан «Дружбы народов» на бывшей ВДНХ СССР. Их позы настолько лишены подлинной гармонии движения, что сами человеческие фигуры кажутся мне какими-то бездуш­ными автоматами с растопыренными конечностями. По моему твердому убеждению, чтобы скульптура жила, она должна изображать не результаты движения, а его процесс, динамику, как, например, фигурка Меркурия у Международ­ного центра торговли в Москве. Это бегущее, летящее существо, а не прилетевшее. Я иногда прихожу к нему и подолгу смотрю, как он движется. Вот так должны двигаться люди у меня на занятиях.

Заканчивая вводные замечания о роли движения в на­шей жизни, хотела бы подчеркнуть одну принципиально важную, на мой взгляд, мысль. Как бы ни был важен сам по себе любой элемент Системы Естественного Оздоров­ления, его воздействие на организм усиливает тесный союз со всеми другими элементами Системы. Поэтому познакомлю вас с последним из них—закаливанием.

Кто нас греет?

Ученые давно установили, что в каждой живой клетке существуют реакции освобождения энергии, а также про­цессы, которые идут с поглощением энергии. Посредни­ком этих двух систем является аденозинтрифосфорная кислота (АТФ), образование которой служит как бы уни­версальным накопителем энергии, а ее расщепление— универсальным поставщиком энергии. Другими словами, клетка использует свои энергетические ресурсы для полу­чения АТФ, а затем по мере необходимости тратит АТФ для выполнения различных видов работ, таких, напри­мер, как синтез белков, жиров, углеводов, нуклеиновых кислот, для обеспечения энергией работы мышц. Однако в процессе исследований выяснилось, что существует и второй путь использования энергии — без образования промежуточного ее накопителя, то есть АТФ. В этом случае энергия рассеивается и образуется тепло. Оказа­лось, что именно таким путем теплокровные животные, в том числе и человек, поддерживают постоянство своей температуры при охлаждении. Одновременно выясни­лось, что, если животные сразу же оказывались в суровых условиях, создаваемых в опытах, они не успевали пере­ключиться с накапливания энергии в АТФ на прямое получение тепла и гибли, если охлаждение не прекра­щалось. Способность вырабатывать тепло приходила к ним лишь после повторного охлаждения. Выяснилось также, что роль «грелки» у нас играет мышечная ткань, причем организм сам регулирует коэффициент полезного действия мышц, снижая его при необходимости до мини­мума, особенно в холодную погоду и направляя энергию, неистраченную на механическую работу сокращения мышц, на получение тепла.

Теперь, думаю, вам понятнее стали смысл и цель закаливающих процедур. Они нужны для того, чтобы держать механизм, компенсирующий воздействие на наш организм низких температур выделением тепла, в посто­янной готовности. Конечно, это потребует от вас настой­чивости, последовательности и воли, но, думается, овчин­ка стоит выделки. Наивно рассчитывать на то, что одеж­да, печка, центральное отопление способны защитить вас от холода во всех случаях жизни. Если ваш организм изнежен, достаточно порой легкого дуновения холодного ветерка, чтобы уложить вас, чихающего и кашляющего, в постель. И наоборот, закаленному человеку любой холод нипочем.

Я до сих пор вспоминаю свое первое знакомство с Владимиром Георгиевичем Черкасовым, который много пишет о нашем общем учителе П. К. Иванове. Многие из тех, кому доводилось встречаться с этим незаурядным человеком, наверняка запомнили колоритную фигуру Иванова с длинной седой бородой, и зимой и летом ходившего босым, без рубашки. Его пример убедительнее всяких слов свидетельствует о поистине неисчерпаемых адаптационных резервах человеческого организма.

Но вернусь к тому, с чего начала свой рассказ: к зна­комству с В. Г. Черкасовым. Дело происходило в октяб­ре, стояли холода, лили дожди. Мы встретились, стоим, разговариваем. Вдруг вижу, снимает Владимир Георги­евич ботинки и, не прерывая беседы, как бы между про­чим, встает босыми ногами в лужу. Я, что называется, и глазом не моргнула, а про себя думаю: «Блажит, мужик». Но потом меня задело, неужто я не смогу так же закалить себя. И представьте, несмотря на возраст, смо­гла. Совсем недавно застал меня в горах мокрый снег с дождем, а я в легких кроссовках, в тоненьких носочках, ноги абсолютно мокрые, и так в течение семи или восьми часов. Человеку незакаленному хватило бы как минимум на воспаление легких. А я? Думаете хоть бы раз после этого чихнула? Ничуть не бывало. И только благодаря закаливанию.

На лекциях меня часто спрашивают, с какого возраста следует начинать закаливание. И я всегда привожу в при­мер жителей Якутии, где мне довелось побывать. Солнце, мороз в 37 градусов, но ни у одного якута на голове нет шапки. А как они закаливают своих малышей? Выносят на улицу, вытаптывают в снегу ямку и кладут в него голенького младенца. У него еще и пудочек-то розовый, весь он в перевязочках, пищит так, что сердце заходится, а его вынимать из снега не торопятся. Закаливание— не последняя причина того, что якуты живут в среднем по 100 лет.

Между прочим скажу, что снеготерапия—один из основных элементов моей методики лечения рака, ме­тодики эффективной, вернувшей к жизни не одного че­ловека.

Однако любая поспешность здесь недопустима. Глав­ный принцип закаливания—постепенность, а главный ориентир для вас—ваше самочувствие после закаливаю­щих процедур.

Завершая ваше предварительное знакомство с Систе­мой Естественного Оздоровления, которое и составляет главную цель моей первой книги, должна заметить, что все в ней сказанное—это, образно говоря, лишь надвод­ная часть айсберга. Неуклонно придерживаясь принципа постепенности, незаметно переходя от простых понятий к все более сложным представлениям и закономерностям, я старалась не перегружать текст излишними деталями, оставила за кадром сугубо научную аргументацию, кото­рая, возможно, придала бы большую убедительность сказанному здесь о Системе, но несомненно затруднила бы восприятие.

Тем не менее читатели, старавшиеся понять меня и не отвергавшие с порога мои доводы, смогли, думается, уловить главное: Система Естественного Оздоровле­ния—не просто свод правил, призванных «подкорре­ктировать» отдельные несуразности противоестествен­ного образа жизни современного человека, помочь лю­дям смягчить последствия тотального наступления цивилизации на их здоровье. Полумерами ничего здесь не изменить. Поэтому при всем моем уважении к прак­тическим врачам, экстрасенсам, народным врачевателям, авторам отдельных методик, очень правильных в своей основе, но направленных на оптимизацию каких-то отдельных функций человеческого организма, согласить­ся с ними не могу. Их деятельность напоминает мне работу механиков, ремонтирующих на ходу сложнейший механизм, в который постоянно сыпали и продолжают сыпать песок. На какое-то, очень непродолжительное время они могут «очистить» и «смазать» его. Но по­мешать современному искусственному человеку «сыпать песок» в свой организм они не в состоянии. Сделать это способен только сам человек, каждый в отдельности, без принуждения и подталкивания со стороны. Но это отнюдь не означает, что он может обойтись без доброжелательной, квалифицированной помощи. Невоз­можно выбрать единственно верный путь к духовному, психическому и физическому здоровью в головоломном лабиринте ложных теорий и концепций, многочисленных методик, способов и приемов лечения различных болез­ней, сложившихся традиций, суеверий, индивидуальных прихотей, пристрастий и капризов, не располагая хотя бы минимумом знаний о своем организме, об условиях, необходимых для его нормальной, не отягощенной пато­логическими отклонениями жизнедеятельности. Помочь ему приобрести такие знания и призвана моя Система. В ней я вижу будущее медицины.

Книга 2

ЦЕЛЕБНОЕ ПИТАНИЕ

«Жизнь есть источник радости: но в ком говорит испорченный желудок, отец скорби, для того все источники отравлены».

Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»

Предисловие

Прежде чем начать разговор об особенностях соб­ственно целебного питания, задумаемся над тем, что такое питание вообще. Нет ничего более далекого от истины, чем утвердившееся в сознании людей представле­ние о нем как о простом восполнении расходуемых нами энергии и вещества путем периодического приема пищи. В действительности же процесс питания как восполнения необходимых организму вещества, энергии и информа­ции осуществляется далеко не только за счет желудочно-кишечного тракта. В нем прежде всего участвуют жизнен­но необходимые системы дыхания, кровообращения, тер­морегуляции, движения, а также специальная, мало изу­ченная европейской медициной реально существующая единая система всего живого организма, которая наряду с головным мозгом регулирует и координирует биологи­ческие процессы, лежащие в основе жизнедеятельности.

«Мы видим реальный мир таким, каким воспитаны его воспринимать». На эту мудрую мысль я натолкну­лась в книге Карлоса Кастанеды «Учение дона Хуана. Путь знания индейцев яки», с которой впервые познако­милась много лет назад в альпинистском лагере в горах Алатау.

Здесь, вдали от цивилизации, в обстановке автоном­ного существования, проходил один из первых моих экс­периментов, целью которого было изучение оптималь­ного рациона питания человека при длительных и тяже­лых физических нагрузках. Помню, с какой радостью трое подготовленных по моей Системе молодых мужчин-альпинистов, отправляясь на трудное восхождение, взяли с собой вместо традиционных тяжелых рюкзаков с кон­сервами, колбасами, сыром и хлебом небольшие сумки у пояса, и какими бодрыми, жизнерадостными вернулись они через шесть дней, совершив нелегкий подъем на

Проводив их, я осталась наедине с упомянутой мною книгой, отпечатанной на папиросной бумаге ротапринт-ным способом. Я буквально «проглотила» ее, настолько необычным и одновременно точно отражающим порядок вещей показалось мне мировосприятие индейцев яки. С тех самых пор я укрепилась в своем стремлении не доверять слепо общепринятым, кажущимся незыблемы­ми представлениям в науке и в жизни. И, как мне дове­лось не раз убеждаться, была права.

В современной науке, в том числе и в науке о питании, немало ошибочного, идущего от низкого уровня позна­ния мира. Однако это не мешает человеку самонадеянно полагать, что он умнее живой природы и может не счи­таться с ее законами. Квинтэссенцией этого мировоззре­ния стало известное выражение: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее—наша задача». И берем, насилуя и разрушая ее.