Библиотека Mosbiblio

Предисловие к третьему изданию

В этой книге выходят в свет мои исследования, которые первоначально были напечатаны отдельными статьями под заглавием: "Как достигнуть познаний высших миров?" Этот том составляет первую часть, следующий будет заключать продолжение. Появлению в новой форме этого труда о развитии человека, возводящем его к постижению сверхчувственных миров, необходимо предпослать несколько сопроводительных слов, которые и будут здесь сказаны. Заключающиеся в нем сообщения о душевном развитии человека имеют целью удовлетворить нескольким запросам. Прежде всего необходимо что-нибудь дать тем людям, которые чувствуют влечение к данным духовного исследования, и которые должны ставить себе вопрос: откуда же берут свое знание те, которые утверждают, что они могут давать ответы на высокие, загадочные вопросы жизни? Духовная наука дает на них ответы. Желающий наблюдать факты, приводящие к таким ответам, должен подняться к сверхчувственным познаниям. Он должен совершить тот путь, описание которого пытается дать эта книга. Но было бы заблуждением думать, что сообщения духовной науки не имеют никакой цены для тех, кто не склонен или не может сам идти этим путем. Для того, чтобы исследовать факты сверхчувственных миров, нужно обладать способностью вступать в эти миры. Но раз они исследованы и о них сообщается, то достаточное убеждение в истинности этих сообщений может приобрести себе и тот, кто сам их не воспринимает. Большая часть их может быть проверена просто путем действительно беспристрастного применения к ним здоровой способности суждения. Не нужно только допускать, чтобы всевозможные предрассудки, которых так много в человеческой жизни, нарушали это беспристрастие. Легко может случиться, например, что кто-нибудь найдет, будто то или другое, не мирится с признанными в настоящее время данными науки. На самом деле, нет ни одного научного данного, которое бы противоречило духовному исследованию. Но если обращаться с научными данными недостаточно всесторонне и беспристрастно, то легко может показаться, будто то или иное научное суждение несогласно с сообщениями о высших мирах. И мы найдем, что чем беспристрастнее мы сопоставим духовное ведение как раз с положительными достижениями наук, тем лучше скажется и их полное согласие. - Другая часть духовно-научных сообщений, конечно, более или менее ускользает от простого рассудочного суждения. Но кто поймет, что судьей над истиной может быть не только рассудок, но и здоровое чувство, тот без труда сможет найти правильное отношение также и к этой части. И там, где это чувство не позволяет себе увлекаться симпатией или антипатией к тому или иному мнению, но действительно непредвзято дает воздействовать на себя познаниям сверхчувственных миров, там оно сумеет произвести и соответствующее суждение. - Но существуют еще и другие пути к признанию истины этих познаний для лиц, которые не могут и не хотят вступить на путь к сверхчувственному миру. И эти люди могут почувствовать какую ценность для жизни имеют эти познания даже в том случае, когда они получают их только из сообщений духовных исследователей. Не каждый может сразу стать ясновидящим, но познания ясновидящих для каждого служат действительно здоровым жизненным питанием. Ибо каждый может применить их к жизни. И кто применит их, тот вскоре поймет, чем может стать во всех областях обогащенная ими жизнь, и чего она лишается, когда их исключают. Правильно примененные в жизни, познания сверхчувственных миров оказываются не беспочвенными, в высшем смысле практическими. Но если кто-нибудь не хочет сам вступить на путь высшего познания, то при некотором влечении к наблюдаемым на этом пути фактам, у него все-таки может возникнуть вопрос: как приходит к этим фактам ясновидящий? Эта книга должна дать интересующимся этим вопросам картину того, что необходимо бывает предпринять, дабы действительно познакомиться с сверхчувственным миром. Она должна описать путь в этот мир таким образом, чтобы и не идущий этим путем мог получить доверие к словам того, кто им шел. Ибо ознакомившись с тем, что делает для этого духовный исследователь, можно найти путь его правильным и сказать себе: описание пути в высшие миры производит на меня такое впечатление, что я могу понять, почему сообщаемые факты кажутся мне убедительными. И так, эта книга должна послужить тем, кто хочет укрепиться и утвердиться в своем чувстве и ощущении истины сверхчувственного мира. Но она хотела бы также предложить что-нибудь и тем, которые сами ищут пути к сверхчувственным познаниям. Лучше всего испытают истину изложенного здесь те, которые осуществят ее на самих себе. Кто приходит с таким намерением, тому полезно будет никогда не упускать из виду, что при описаниях душевного развития необходимо нечто большее, чем простое ознакомление с содержанием, как это обычно делается в других исследованиях. Необходимо интимно вжиться в это описание; необходимо сделать предпосылку, что понимание какой-нибудь вещи нужно почерпать не только из сказанного о ней самой, но и из много такого, что сообщается о совсем других вещах. Таким образом, человек получает представление, что существенное заключается не в одной истине, а в созвучии их всех. Всякий, кто хочет делать упражнения, должен подумать об этом очень серъезно. Можно правильно понять упражнение и правильно выполнять его, и все-таки оно может подействовать неправильно, если выполняющий не присоединит к нему еще другого упражнения, разрешающего односторонность первого в душевную гармонию. Кто вдумчиво прочтет эту книгу, так, что чтение станет для него как бы внутренним переживанием, тот не только ознакомится с ее содержанием, но и испытает в разных местах ее различные чувства; и благодаря этому он узнает, какой вес для душевного развития имеет та или иная подробность. Он найдет также, в какой форме следует именно ему стараться делать то или иное упражнение, сообразно его особой индивидуальности. Когда дело идет, как здесь, об описании таких процессов, которые должны быть пережиты, то всегда оказывается необходимым все снова и снова возвращаться к содержанию; ибо легко можно убедиться, что многое только тогда бывает понято удовлетворительно, когда мы испытали это на деле и заметили некоторые тонкости, которые прежде неизбежно ускользали.

Однако, и такие читатели, которые не намерены сами идти очерченным путем, найдут в этой книге много пригодного для своей внутренней жизни; они найдут жизненные правила, указания, как разъясняется то или иное, что им казалось загадочным, и т.д.

И многие, уже знакомые с тем или иным переживанием, благодаря своему жизненному опыту, и уже прошедшие в некотором отношении через посвящение жизни, найдут, может быть некоторое удовлетворение, встретив в общей связи объяснение того, что представало им раньше отрывочно и в таком виде, что им не удавалось, может быть, довести своего знания до степени удовлетворительного для них самих представления.

Предисловие к пятому изданию.

Для этого нового издания книги "Как достигнуть познаний высших миров" первоначальное изложение ее, написанное более десяти лет тому назад, было вновь переработано во всех частностях. Потребность в подобной переработке возникает естественно, когда дело идет о такого рода душевных переживаниях и душевных путях, как изложенные в этой книге. Ибо в сообщенном не может быть ни одной части, с которой душа сообщавшего не оставалась бы в тесной связи, и которая не заключала бы в себе что-нибудь такого, что еще до сих пор продолжает работать над этой душой. И, конечно, трудно ожидать, чтобы с этой душевной работой не соединялось стремление к достижению все большей ясности и отчетливости в написанном несколько лет тому назад изложении. Из этого стремления и возникло все то, что я постарался сделать для этой книги в ее новом издании. Хотя все существенные отделы книги, все главное осталось как было, но все же в ней сделаны значительные изменения. Во многих местах мне удалось сделать кое-что для более точной характеристики частностей. И это казалось мне важным. Если кто-нибудь захочет применить сообщенное в этой книге к своей собственной духовной жизни, то важно, чтобы он мог обозреть душевные пути, о которых идет речь, в возможно более точной характеристике. И это казалось мне важным. При описании внутренних духовных процессов гораздо легче могут возникать недоразумения, чем при описании фактов физического мира. Подвижность душевной жизни, необходимость никогда не терять из виду всего отличия этой жизни от жизни в физическом мире и многое другое, делает возможным возникновение таких недоразумений. В этом новом издании я обратил внимание на те места в книге, которые могут подать повод к таким недоразумениям, и при изложении я постарался помешать их возникновению.

Когда я писап отдельные статьи, из которых составилась эта книга, о многом приходилось говорить иначе, чем в настоящее время, еще и по этой причине, что тогда мне необходимо было указывать на содержание всего, обнародованного мною за последние десять лет из области познания духовных миров, иначе, чем это можно сделать теперь, после этого обнародования. В моем "Тайноведении", в "Водительстве человека и человечества", в "Пути к самопознанию" и особенно в "Пороге духовного мира", а также в других моих сочинениях, описаны духовные процессы, на существование которых эта книга хотя и должна была намекать более десяти лет тому назад, однако в других выражениях, чем какие кажутся правильными теперь. О многом, еще не описанном в этой книге, я должен был сказать тогда, что оно может быть узнано только путем "устной передачи". В настоящее время обнародовано многое из того, что подразумевалось тогда под этими указаниями. И, может быть, как-раз эти указания были виною того, что у читателей не вполне была исключена возможность ошибочных мнений. В личных отношениях ищущего духовного ученичества к тому или другому учителю могли видеть нечто гораздо более существенное, чем следовало видеть. Я надеюсь, что мне удалось в этом новом издании, благодаря иному способу изложения некоторых частностей, более резко подчеркнуть, что для ищущего духовного ученичества, в современных условиях жизни, гораздо более важно совершено непосредственное отношение к объективному духовному миру, нежели к личности учителя. И в духовном ученичестве учитель все больше и больше будет занимать место только такого же помощника, какое занимает, сообразно новейшим воззрениям, наставник в любой другой отрасли знания. Я достаточно отметил, как мне кажется, что в духовном ученичестве авторитет учителя и вера в него не должны играть иной роли, чем во всякой другой области знания и жизни. Мне кажется чрезвычайно важным, чтобы судили все правильней именно об этом отношении духовного исследователя к людям, интересующимся результатами его исследования. Таким образом, я надеюсь, что исправил эту книгу там, где десять лет спустя мне удалось найти места, нуждавшиеся в исправлении.

К этой первой части должна будет примкнуть вторая. Она принесет дальнейшие разъяснения о душевном строе, который приводит человека к переживанию высших миров.

Новое издание книги было уже напечатано, когда началась великая война., которую переживает теперь человечество. Мне приходится писать эти предварительные замечания с душой, глубоко взволнованной роковым событием.

Берлин, 7-го сентября 1914 года. Рудольф Штайнер.

Как достигнуть познаний высших миров.

Предварительные условия.

В каждом человеке дремлют способности, при помощи которых он может приобрести познания о высших мирах. Мистик, гностик, теософ. говорит о мирах души и духа, столь же действительных для него как и тот мир, который можно видеть физическими глазами, осязать физическими руками. Его слушатель в каждое мгновение может сказать себе: то, о чем он говорит, я также смогу познать, если разовью в себе некоторые силы, которые теперь во мне дремлют. Речь может идти только о том, как начать, чтобы развить в себе эти способности. Наставление к этому могут дать только те, которые уже обладают в себе этими силами. С тех пор как существует род человеческий, всегда существовали и школы, где обладатели высших способностей давали наставления искавшим этих способностей. Такие школы называются сокровенными школами, а обучение, которое в них сообщают, называется тайноведческим или оккультным обучением. Такое название естественно возбуждает недоразумение. Слышащий его может склонится к мнению, что участвующие в этих школах хотят изобразить собой какой-то особенный привилегированный класс людей, самовольно скрывающий свое знание от ближних. Пожалуй, он может также подумать, что за этим знанием не скрывается вообще ничего значительного. Ибо если бы оно было истинным знанием, - так склонны бывают думать, - то из него незачем было бы делать никакой тайны: можно было бы сообщать его открыто и сделать его блага доступным для всех людей.

Посвященные в природу тайного ведения нимало не удивляются тому, что непосвященные мыслят таким образом. В чем состоит тайна посвящения, может понять лишь тот, кто сам до известной степени испытал это посвящение в высшие тайны бытия. Но можно спросить: каким образом у непосвященного может вообще возникнуть при подобных условиях какой-нибудь человеческий интерес к так называемому тайному ведению? Как и зачем будет он искать чего-то, он природе чего все же не может составить себе никакого представления? Но уже в самой постановке вопроса лежит совершенно ошибочное представление о сущности тайного ведения. Ибо в действительности с тайноведением дело обстоит совсем не иначе, чем со всяким другим человеческим знанием. Для среднего человека это тайноведение является тайной совсем в том же смысле, в каком умение писать является тайной для того, кто ему не учился. И как научиться писать может всякий, кто изберет для этого правильный путь, так и учеником или даже учителем тайноведения может сделаться всякий, кто найдет для этого соответствующий путь. Только в одном отношении условия здесь будут другими, чем при внешнем знании или умении. Благодаря ли бедности или вообще культурным условиям, в которых он родился, человек может быть лишен возможности научиться писать; но для достижения знания и умения в высших мирах не существует никаких препятствий для того, кто серьезно ищет.

Многие думают, что нужно отыскать где-нибудь учителей высшего ведения для того, чтобы получить от них разъяснения. Но здесь надо иметь в виду две вещи. Во-первых, серьезно стремящийся к высшему ведению не пожалеет никаких трудов и не побоится никаких препятствий, чтобы найти посвященного, могущего ввести его в высшие тайны мира. Но, с другой стороны, каждый может быть уверен и в том, что посвященный найдет его при всяких условиях, если в нем есть серьезное и достойное стремление к познанию. Ибо существует строгий закон среди всех посвященных, обязывающий их не закрывать ни одному человеку доступа к подобающему ему знанию. Но существует и другой, столь же строгий закон, утверждающий, что никому не может быть выдано ничего из тайного ведения, если он к нему не призван. И посвященный тем совершеннее, чем строже он соблюдает оба этих закона. Духовный союз, обнимающий всех посвященных, это не внешний союз, но оба упомянутые закона образуют прочные скрепы, связывающие всех входящих в состав этого союза. Ты можешь жить в тесной дружбе с каким-нибудь посвященным, и все же ты до тех пор будешь отделен от него, пока сам не станешь посвященным. Ты можешь в самом широком смысле слова пользоваться расположением и любовью посвященного, но свою тайну он доверит тебе только тогда, когда ты для нее будешь зрел. Ты можешь льстить ему или подвергать его пытке: ничто не заставит его выдать тебе что-нибудь из того, что, как он знает, не должно быть тебе выдано, ибо на этой ступени твоего развития ты еще не умеешь правильного приема для этой тайны.

Пути, делающие человека зрелым для принятия тайны, предуказаны совершенно точно. Их направление неугасимыми, вечными буквами предначертано в духовных храмах, где посвященные хранят высшие тайны. В древние времена, протекавшие до нашей "истории", эти храмы были видимы также и внешне; теперь, когда наша жизнь стала столь мало духовной, их нет больше в мире, видимом для внешнего глаза. Но духовно они имеются всюду ; и каждый ищущий может их найти.

Только в своей собственной душе может человек найти средства, открывающие для него уста посвященных. Он должен развить в себе до определенной высоты некоторые качества, и тогда могут достаться в удел ему высочайшие сокровища духа.

Некоторое основное настроение души должно послужить началом. Тайно исследователь называет это основное настроение путем почитания, благоговения перед истиной и познанием. Только тот, кто обладает этим основным настроением, может сделаться учеником тайноведения. Человек, опытный в этой области, знает какие наклонности заметны уже в детстве у людей, становящихся позднее учениками тайноведения. Есть дети, которые со священным трепетом взирают к некоторым, почитаемым ими лицам. Они испытывают перед ними благоговение, не дающее возникнуть у них в глубочайших тайниках сердца даже какой-нибудь мысли о критике или противоречии. Такие дети вырастают в юношей и девушек, которые бывают рады, когда они могут взирать на что-нибудь, достойное преклонения. Из числа подобных человеческих характеров выходит много учеников тайноведения. Если ты когда-нибудь стоял перед дверью почитаемого тобою человека и испытывал при этом первом посещении священный трепет, прежде чем нажать на ручку двери и вступить в комнату, которая являлась для тебя "чистилищем", то это чувство, проявившееся в тебе в то время, может стать зерном для твоего дальнейшего тайного ученичества. Счастье для каждого человека, если он в юности несет в себе задатки подобных чувств. Не нужно только думать, что эти задатки служат началом подчинения или рабства. Детское почитание к людям становится впоследствии почитанием к истине и к познанию. Опыт учит, что те люди лучше всего умеют держать голову прямо, которые научились почитать там, где почитание уместно. А уместно оно везде, где оно возникает из глубины сердца.

Если мы не разовьем в себе глубоко коренящегося чувства, что существует нечто высшее нас, то мы не найдем в себе также и силы развиваться вверх, к высшему. Посвященный только таким путем завоевал себе силу поднять голову к высотам познания, что низвел свое сердце в глубины благоговейного почитания. Подняться к высотам духа можно, только проходя через врата смирения. Настоящего знания ты можешь достигнуть только научившись уважать это знание. Человек, несомненно вправе открывать глаза навстречу свету; но он должен завоевать себе это право. В духовной жизни есть также законы, как и в материальной. Натри стеклянную палочку соответствующим веществом, и она наэлектризуется, то-есть она получит силу притягивать малые тела. Это соответствует закону природы. Кто хоть сколько-нибудь учился физике, знает это. И точно так же всякий, знакомый с основными началами тайноведения, знает, что каждое развиваемое в душе чувство истинного благоговения пробуждает силу, которая рано или поздно может подвинуть нас вперед в познании.

Кто обладает по наклонности благоговейными чувствами, или кто имел счастье взрастить их в себе благодаря соответствующему воспитанию, тот принесет с собой много благоприятных условий, если он в дальнейшей жизни будет искать доступа к высшим познаниям. Кто не принесет с собой подобной подготовки, для того на первой же ступени пути познания возникнет много затруднений, если он не начнет путем самовоспитания настойчиво порождать в себе благоговейное настроение. В наше время особенно важно обратить на этот момент все внимание. Наша цивилизация гораздо больше склонна к критике, к суду и суждению, нежели к благоговению и самоотверженному преклонению. У нас даже дети гораздо больше критикуют, чем самоотверженно преклоняются. Но всякая критика, всякое осуждение настолько же разрушает душевные силы, насколько самоотверженное преклонение их разбивает. Этим мы не хотим ничего сказать против нашей цивилизации. Дело здесь идет вовсе не о том, чтобы критиковать, эту нашу цивилизацию. Именно критике, самосознательному суждению и словам: "все исследуйте и лучше сохраняйте", мы обязаны величием нашей культуры. Никогда человек не достиг бы ни науки, ни промышленности, ни средств сообщения, ни правовых отношений нашего времени, если бы он всюду не применял критики, если бы он не прилагал ко всему мерки своего суждения. Но выигранное нами таким образом во внешней культуре мы должны были оплатить соответствующим ущербом в высшем познании, в духовной жизни. Следует подчеркнуть, что в высшем познании дело идет о преклонении не перед людьми, а перед истиной и познанием.

Но одно должен уяснить себе каждый: то, что человеку, совершенно погруженному в поверхностную цивилизацию наших дней, очень трудно проникнуть к познанию высших миров. Он может достигнуть этого только при настойчивой работе над собой. В те времена, когда условия материальной жизни были проще, был легче достижим и духовный подъем. Достойное преклонения и почитаемое священным больше выделялось тогда над прочими мирскими отношениями. В критическую эпоху идеалы понижаются. Другие чувства выступают на свет вместо преклонения, почитания и удивления. Наша эпоха все больше оттесняет назад эти чувства, так что повседневная жизнь лишь в очень незначительной степени приводит человека в соприкосновение с ними. Искатель высшего познания должен породить их в себе. Он должен сам вливать их в душу. Этого нельзя достигнуть путем изучения. Это можно сделать только путем жизни. Желающий стать учеником тайноведения должен поэтому настойчиво воспитывать в себе способность к благоговейному настроению. Он должен везде вокруг себя, в своих переживаниях, находить то, что может понудить его к удивлению, к почитанию. Если при встрече с человеком я осуждаю его слабости, я похищаю этим у себя высшую силу познания; но если я любовно стараюсь углубиться в его достоинства, я накапливаю эту силу. Ученик тайноведения должен постоянно помнить о необходимости следовать этому указанию. Опытные тайно-исследователи знают, какой силой они обязаны тому обстоятельству, что они постоянно во всем взирают на доброе и удерживаются от порицающего суждения. Но это не должно оставаться только внешним жизненным правилом. Это должно овладеть самой внутренней глубиной нашей души. От человека зависит совершенствовать самого себя и со временем совершенно изменить себя. Но это изменение должно произойти в самой внутренней глубине его, в жизни его мыслей. Недостаточно, чтобы я внешне в моем поведении проявлял уважение перед каким-нибудь существом. Я должен иметь это уважение в моих мыслях. Ученик должен начать с принятия благоговения в жизнь своих мыслей. Он должен в своем сознании остерегаться неуважительных мыслей, осуждающей критики. И он должен прямо-таки стремиться к воспитанию в себе благоговейных мыслей.

Каждое мгновение, когда мы останавливаемся, чтобы заметить в своем сознании, сколько в нас таится отрицательных, осуждающих, критических суждений о мире и жизни, - каждое такое мгновение приближает нас к высшему познанию. И мы быстро поднимаемся вверх, если в эти мгновения мы наполняем наше сознание только такими мыслями, которые вызывают в нас удивление, почитание, преклонение перед миром и жизнью. Через это у человека открываются духовные очи. Он начинает видеть вокруг себя вещи, которых он раньше не мог видеть. Он начинает понимать, что раньше он видел только часть окружающего его мира. Стоящий перед ним человек являет ему теперь совсем другой образ, чем прежде. Благодаря этому жизненному правилу он, правда еще не будет в состоянии увидеть то, что описывается, например, как человеческая аура. Ибо для этого нужно еще более высокое обучение. Но он может подняться к этому высшему обучению, именно только пройдя предварительно через настойчивое приучение себя к благоговению. (Общий обзор "пути познания" можно найти в последней главе моей книги "Теософия, введение в сверхчувственное познание мира и человека". Здесь же будут указаны только некоторые частные стороны, имеющие практическое значение.)

Бесшумно и незаметно для внешнего мира происходит вступление ученика на "путь познания". Возможно, что никто и не заметит в нем перемены. Он исполняет свои обязанности, как и прежде; он занимается своими делами как и до того. Изменение происходит только во внутренней стороне его души, скрытой для внешнего глаза. Сперва вся душевная жизнь человека озаряется основным настроением благоговения перед всем действительно достойным преклонения. В этом одном основном чувстве сосредотачивается вся его душевная жизнь. Как солнце оживляет своими лучами все живущее, так преклонение оживляет в ученике все ощущения души.

Вначале человеку нелегко бывает поверить, что такие чувства, как преклонение, почитание и т.д., имеют какое бы то ни было отношение к познанию. Это происходит от того, что мы склонны представлять себе познание, как такую способность, которая не находится ни в какой связи со всем, что происходит помимо нее в душе. При этом забывают, что познает-то именно душа. А для души чувства являются тем же, чем для тела вещества, которые доставляют ему питание. Если телу вместо хлеба подают камень, то деятельность его прекращается. Подобное же происходит и с душой. Для нее преклонение, уважение, благоговение являются питательными веществами, делающие ее здоровой; сильной, прежде всего для деятельности познания. Презрение, антипатия, осуждение чего-нибудь достойного признания причиняют ослабление и умирание познавательной деятельности. Для оккультиста этот факт видим в ауре человека. Душа, усвоившая себе чувства преклонения и благоговения вызывает изменение в своей ауре. Некоторые духовные световые оттенки, которые можно обозначить, как желтовато- и коричневато-красные исчезают и заменяются синевато-красными. Но вместе с тем раскрывается и способность познания; она получает весть о фактах вокруг себя, о которых она прежде и не подозревала. Преклонение пробуждает в душе симпатическую силу, при помощи которой нами привлекаются свойства окружающих нас существ, остающихся иначе скрытыми (оккультными).

Еще действеннее становится достигаемое путем благоговения, когда к нему присоединяется еше другого рода чувство. Оно состоит в том, что человек научается все меньше отдаваться впечатлениям внешнего мира и взамен того развивает подвижную внутреннюю жизнь. Человек, который гоняется за впечатлениями внешнего мира и постоянно ищет развлечений, не найдет пути к тайноведению. Не притуплять себя для внешнего мира должен духовный ученик; но богатая внутренняя жизнь должна сама сообщить ему направление, в котором ему следует отдаваться ее впечатлениям. Глубоко чувствующий и богато одаренный душевно человек, проходя по прекрасной горной местности, переживает иное, нежели человек, бедный чувством. Лишь переживаемое внутри дает нам ключ к красотам внешнего мира. Иной едет по морю, и лишь немногие внутренние переживания проходят через его душу; а другой ощущает при этом вечный язык мирового духа; ему раскрываются тайные загадки творения. Мы должны уметь обращаться с нашими чувствами и представлениями, если хотим развить богатое содержанием отношение к внешнему миру. Внешний мир во всех своих явлениях исполнен божественной славы; но божественное надо сперва пережить в своей душе, если хочешь найти его в окружающем. Ученику тайноведения предлагается создавать в своей жизни мгновения, когда в тишине и одиночестве он погружается в самого себя. Но не тому, что связано с его "я", должен он отдаваться в эти мгновения. Это имело бы результат как раз противоположный тому, что ставиться здесь целью. Напротив, в эти мгновения он должен в полной тишине вызывать в себе отзвук пережитого, того, что сказал ему внешний мир. Каждый цветок, каждое животное, каждый поступок откроет ему в эти мгновения тишины негаданные тайны. И через это он подготавливается встречать новые впечатления внешнего мира совсем другими глазами, чем прежде. Желающий только наслаждаться, сменой впечатлений притупляет свою способность познания. Кто после наслаждения заставляет само это наслаждение открывать ему нечто, тот развивает и воспитывает свою способность познания. Но он должен приучиться не к тому, чтобы научиться вызывать в себе один только отзвук этого наслаждения, а чтобы путем отказа от дальнейшего наслаждения перерабатывать его своей внутренней деятельностью. Здесь кроется очень опасный подводный камень. Вместо того, чтобы работать в самом себе, легко можно впасть в обратное и пожелать еще раз вполне исчерпать наслаждение. Не нужно умалять значения того обстоятельства, что здесь открываются для ученика необозримые источники заблуждения. Ибо он должен пройти сквозь толпу своих душевных искусителей. Все они хотят ожесточить его "я", замкнуть его в себе самом. А он должен раскрыть его для мира. Правда он должен искать наслаждения; ибо только через него подходит к нему внешний мир. Притупляя себя для наслаждения, он становится подобным растению, не могущему больше привлекать к себе из своего окружающего питательных веществ. Он сохраняет тогда какое-либо значение только для себя, и никакое - для мира. Как бы богато ни жил он тогда в себе, как бы ни развивал свое "я", - мир выключает его из себя. Для него он мертв. Ученик рассматривает наслаждение только как средство облагородить себя для мира. Наслаждение является для него вестником, поучающим его о мире; но после этого обучения через наслаждение он спешит дальше, к работе. Он учится не для того, чтобы накапливать изученное, как сокровище своего знания, но для того, чтобы отдавать его на служение миру.

Это - основной закон во всяком тайноведении, и его нельзя преступить, если мы хотим достигнуть какой-нибудь цели. Каждый учитель тайноведения должен запечатлеть его своему ученику. Он гласит: Всякое познание, которого ты ищешь только для обогащения твоего знания, только для того, чтобы накопить в себе сокровища, отклоняет тебя от твоего пути, но всякое познание, которого ты ищешь с тем, чтобы совершить работу на служении делу облагораживания людей и развития мира, подвигает тебя вперед. Этот закон требует неумолимого своего исполнения. И нельзя стать учеником, пока этот закон не сделался путеводной нитью жизни. Эту истину духовного ученичества можно выразить в краткой формуле: Всякая идея, которая не становиться для тебя идеалом, убивает в твоей душе некую силу, но всякая идея, ставшая идеалом, создает в тебе жизненные силы.

Внутренний покой.

На путь благоговения и на развитие внутренней жизни указывается ученику в начале его поприща. И в руководство духовная наука дает ему еще практические правила, при соблюдении которых можно вступить на путь и развить свою внутреннюю жизнь. Эти практические правила не выдуманы произвольно. Они основаны на опытах и знаниях глубочайшей древности. Они даются одинаковым образом всюду, где указываются пути к высшему познанию. Все истинные учителя духовной жизни согласны между собой в содержании этих правил, хотя и не всегда облекают их в одинаковые слова. Это второстепенное и, в сущности, только кажущееся различие происходит от обстоятельств, которые не подлежат здесь обсуждению.

Ни один учитель духовной жизни не ищет при помощи этих правил господства над другими людьми. Он не хочет ограничивать ничьей самостоятельности. Ибо никто не умеет лучше ценить и охранять человеческую самостоятельность, чем учитель тайноведения. Было сказано (в первой главе этой книги), что союз, обнимающий собою всех посвященных, есть союз духовный, и два закона образуют скрепы, удерживающие отдельные части этого союза. Но когда посвященный из своей замкнутой духовной области выступает в духовный мир, тогда для него тотчас же получает силу третий строгий закон. Он гласит: Направляй каждый твой поступок и каждое твое слово так, чтобы не прикоснуться к свободному волевому решению ни одного человека.

Кто понял, что истинный учитель духовной жизни бывает вполне проникнут этим настроением, тот в состоянии понять также и то, что он не потерпит никакого ущерба в своей самостоятельности, последовав предлагаемым ему практическим правилам.

Одно из первых правил можно облечь приблизительно в следующие слова нашей речи: "Создавай в себе мгновения внутреннего покоя и научайся в эти мгновения отличать существенное от несущественного". - Здесь сказано, что это практическое правило гласит таким образом, будучи "облечено в слова нашей речи". Первоначально все правила и учения духовной науки даются на символическом языке знаков. И желающий все их значение и глубину должен сначала уразуметь этот символический язык. Для этого уразумения необходимо, чтобы ученик уже сделал уже первые шаги в тайноведении. И он может сделать эти шаги при точном соблюдении правил, как они даны здесь. Путь открыт каждому, у кого есть серьезное желание.

Это правило, касающееся мгновений внутреннего покоя, очень просто. И просто также следовать ему. Но к цели оно приводит только тогда, когда оно принимается настолько серьезно и строго, как оно просто. - Поэтому здесь будет тотчас указано, как надо выполнять это правило.

Ученик должен выделить себе в своей повседневной жизни короткий промежуток времени, чтобы посвящать это время совсем другим занятиям, чем те, которые составляют предмет его ежедневных забот. И самый образ его занятий должен быть здесь совсем другим, чем тот, которым он наполняет весь остальной день. Но это нельзя понимать так, будто совершаемое им в этот промежуток времени не имеет никакого отношения к содержанию его ежедневной работы. Напротив: человек правильно ищущий таких выделенных мгновений, скоро заметит, что только благодаря им он получает полноту сил для своей ежедневной задачи. Не следует также думать, что соблюдение этого правила может действительно отнять у кого-либо время от исполнения его обязанностей. Если у кого-либо действительно нет больше времени, то достаточно и пяти минут каждый день. Дело в том, как использовать эти пять минут.

В это время человек должен совершенно оторваться от своей повседневной жизни. Жизнь его мыслей и чувств должна получить другую окраску, чем какую она имеет обычно. Он должен провести перед душой свои радости, свои печали, свои заботы, свой опыт и свои поступки. И при этом он должен поставить себя так, чтобы смотреть на все, обычно переживаемое им, с высшей точки зрения. Подумайте только, как совсем различно смотрят люди в обыкновенной жизни на то, что переживают или делают другие, и на то, что переживают или делают они сами. И это не может быть иначе. Ибо с тем, что мы переживаем или делаем сами, мы бываем тесно связаны, а переживания и поступки другого мы только рассматриваем. И в эти выделенные мгновения мы должны стараться смотреть на собственные переживания и поступки и судить о них также, как если бы их переживал и делал кто-нибудь другой, а не мы сами. Представьте себе: кто-нибудь пережил тяжелый удар судьбы. Как различно отнесется он к этому удару судьбы и к совершенно такому же, постигшему его ближнего? Никто не может считать это неправомерным. Это лежит в природе человека. И совершенно также, как в этих исключительных случаях, происходит это и в повседневных обстоятельствах жизни. Ученик должен найти в себе силу в известные мгновения относиться к самому себе как посторонний. С внутренним спокойствием человека, который только обсуждает, он должен выступить перед самим собой. Когда это бывает достигнуто, собственные переживания человека являются перед ним в новом свете. Пока он остается тесно связанным с ними, пока он сам стоит посреди них, до тех пор он бывает одинаково связан с несущественным, как и с существенным. Но когда он приходит к внутреннему покою наблюдателя, существенное отделяется от несущественного. Печаль и радость, каждая мысль и каждое решение являются ему иными, когда он таким образом стоит перед самим собой. - Это вроде того, как если бы мы целый день находились в каком-нибудь месте и смотрели на все, на самое малое, как и на самое большое, с одинаково близкого расстояния, а затем вечером поднялись бы на соседний холм и сразу окинули взором всю местность. Тогда части этой местности предстали бы нам совсем в других взаимоотношениях, чем когда мы находились среди них. С только что пережитыми событиями, посылаемые нам судьбой, это не удастся; да и не нужно, чтобы удавалось; но относительно событий, отошедших в более далекое прошлое, ученик духовной жизни должен стремиться к достижению этого. - Ценность подобных спокойных внутренних обзоров самого себя зависит не столько от того, что при этом видишь, как от того, чтобы найти в себе силу, развиваемую подобным внутренним покоем.

Ибо каждый человек несет внутри себя еще другого, высшего человека. Этот высший человек, остается скрытым, пока он не будет пробужден. И каждый может только сам пробудить в себе этого высшего человека. Но пока высший человек не пробужден, до тех пор остаются скрытыми также и дремлющие в каждом человеке высшие способности, ведущие к сверхчувственным познаниям.

Пока человек не почувствует плодов внутреннего покоя, ему надо продолжать серьезно и строго следовать этому правилу. Для каждого, кто так поступает, наступит день, когда вокруг него станет духовно светло, когда его внутреннему оку, которого он в себе не знал раньше, откроется совсем иной мир.

И не нужно, чтобы что-нибудь изменялось во внешней жизни ученика из-за того, что он начинает следовать этому правилу. Он по-прежнему исполняет свои обязанности; он терпит первоначально те же горести и переживает те же радости, как и раньше. Он отнюдь не может стать благодаря этому отчужденным от "жизни". Более того, в течение всего остального дня он может тем полнее отдаваться этой "жизни", потому что в эти выделенные мгновения он приобщается "высшей жизни". Мало-помалу эта "высшая жизнь" окажет свое влияние и на обычную. Покой выделенных мгновений распространит свое действие также и на остальной день. Весь человек станет спокойнее, получит уверенность во всех своих действиях, не будет выходить из равновесия из-за возможных случайностей. Постепенно такой начинающий ученик будет все больше и больше сам руководить собою и все меньше давать руководить собой обстоятельствам и внешним влияниям. Такой человек скоро заметит, каким источником силы являются для него эти выделенные им промежутки времени. Он перестает раздражаться на вещи, на которые он раньше раздражался; множество вещей, которых он раньше боялся, перестанут внушать опасения. Он усвоит совершенно новый взгляд на жизнь. Прежде он, может быть, робко приступал к тому или иному делу. Он говорил себе; о, у меня не хватит сил сделать это так, как я бы хотел. Теперь ему больше не приходит эта мысль, но приходит совершенно иная. А именно, отныне он говорит себе: я соберу всю мою силу, чтобы исполнить мое дело самым лучшим образом, как я только могу. И он подавляет ту мысль, которая может сделать его нерешительным. Ибо он знает, что именно нерешительность может повлечь за собой худшее исполнение его дела, и во всяком случае эта нерешительность отнюдь не поможет ему сделать лучше то, что ему предстоит сделать. И таким образом в жизнепонимание ученика проникают одна за другой мысли, которые действуют плодотворно и благоприятно на его жизнь. Они заступают место тех, которые действовали на него задерживающим и ослабляющим образом. Твердым и уверенным ходом начинает он вести свой жизненный корабль посреди волн жизни, между тем как прежде эти волны швыряли его из стороны в сторону.

Этот покой и эта уверенность оказывают в свою очередь, действие и на все существо человека. Благодаря им растет и внутренний человек. А вместе с ним растут те внутренние способности, которые приводят к высшим познаниям. Ибо благодаря своим, сделанным в этом направлении успехам, ученик постепенно достигает того, что он сам начинает определять, как должны влиять на него впечатления внешнего мира. Он слышит, например, какое-нибудь слово, который другой хочет оскорбить его или раздражить. До своего ученичества он бы и оскорбился и раздражился. Теперь же, вступив на путь ученичества, он в силах отнять у слова его оскорбляющее или раздражающее жало, прежде, чем оно найдет путь внутрь его. Или вот другой пример. Человек легко теряет терпение. Он вступает на путь ученичества. В минуты своего покоя он так сильно проникается чувством бесцельности всякого нетерпения, что с тех пор при каждом переживаемом им нетерпении в нем тотчас же возникает это чувство. Готовое уже вспыхнуть нетерпение исчезает, и время, которое иначе было бы потеряно на представления вызываемые нетерпением, теперь может быть наполнено каким-нибудь полезным наблюдением, сделанным во время ожидания.

Теперь нужно представить себе все значение сказанного. Вспомним, что "высший человек" в человеке находится в непрестанном развитии. Но только описанные покой и уверенность дают ему возможность закономерного развития. Волны внешней жизни со всех сторон теснят внутреннего человека, если не сам человек владеет этой жизнью, а она владеет им. Такой человек подобен растению, которое принуждено развиваться в расщелине скалы. Оно чахнет до тех пор, пока ему не создадут простора. Но внутреннему человеку никакие внешние силы не могут создать простора. Это может сделать только внутренний покой, вызываемый им в своей душе. Внешние обстоятельства могут изменить только его внешнее жизненное положение; пробудить в нем духовного человека они не смогут никогда. - В самом себе должен ученик породить нового, высшего человека.

Этот "высший человек" становится тогда "внутренним повелителем", который уверенной рукой направляет обстоятельства внешнего человека. Пока одерживает вверх и руководит внешний человек, этот "внутренний" остается его рабом и не может поэтому развернуть своих сил. Если не от меня самого, а от чего-либо другого зависит, раздражаюсь ли я или нет, то я не господин сам себе, или - лучше сказать - я еще не нашел "повелителя во мне". Я должен развить в себе способность допускать до себя впечатления внешнего мира только мной самим определяемым образом; только тогда могу я стать учеником на пути тайноведения. - И только в той мере, в какой ученик серьезно ищет этой силы, может он прийти к цели. Дело не в том, как далеко успеет он уйти за какое-нибудь определенное время, но только в том, чтобы он серьезно искал. Бывало, что иные годами напрягали свои силы, не видя в себе заметного успеха; Но из тех, которые не отчаивались, оставались непоколебимыми, многие потом совсем внезапно достигали "внутренней победы".

Конечно, во многих жизненных положениях необходима большая сила, дабы создать в себе мгновения внутреннего покоя. Но чем больше требуется сила, тем значительнее и достижение. В ученичестве все зависит от того, чтобы со всей энергией, с внутренней правдивостью и полной искренностью мочь стоять перед самим собой, со всеми действиями и поступками, как совершенно посторонний человек.

Но этим рождением своего собственного высшего человека характеризуется только одна сторона внутренней деятельности ученика. К нему должно присоединиться еще нечто другое. Если даже человек и стоит перед самим собой как посторонний, он все же рассматривает самого себя; он смотрит на переживания и действия, с которыми он сросся благодаря особому жизненному положению. Он должен переступить эти пределы. Он должен подняться до чисто человеческого, не имеющего ничего общего с его особым положением. Он должен перейти к рассмотрению таких вещей, которые все же продолжали бы касаться его, как человека, хотя бы он находился в совсем других условиях и в совсем другом жизненном положении. Благодаря этому в нем оживает нечто, возвышающееся над личным. Он направляет взор на более высокие миры, чем те, с которыми связывает его повседневность. И вместе с тем человек начинает чувствовать и переживать, что он сам принадлежит к этим высшим мирам. Это миры, о которых его чувство, его повседневные занятия ничего не могут сказать ему. Так впервые переносит он центр своего существа внутрь себя. Он прислушивается внутри себя к голосам, говорящим к нему в мгновения покоя; он вступает внутри себя в общение с духовным миром. Он отрешен от повседневности. Шум этой повседневности умолк для него. Вокруг него стало тихо. Он отстраняет от себя все окружающее; он отстраняет даже и все то, что извне напоминает ему об этих впечатлениях. Спокойная внутренняя созерцательность, беседа с чисто духовным миром наполняет всю его душу. - Эта тихая созерцательность должна стать естественной жизненной потребностью ученика. Сначала он бывает совершенно погружен в мир мыслей. Он должен развить живое чувство для этой тихой деятельности мыслей. Он должен полюбить то, что к нему притекает от духа. Тогда вскоре он перестает ощущать этот мир мыслей, как нечто менее действительное, чем окружающие его обыденные вещи. Он начинает обращаться со своими мыслями, как с вещами в пространстве. И тогда для него приближается мгновение, когда он начинает чувствовать открывающиеся ему в тишине его внутренней работы мысли, как нечто гораздо более высокое и действительное, чем вещи в пространстве. Он познает то, что в этом мире мыслей высказывает себя жизнь. Он убеждается, что в мыслях изживаются не одни только теневые образы, но что посредством них говорят к нему скрытые существа. Из тишины начинает звучать ему речь. Прежде речь звучала ему только через его уши; теперь она звучит через его душу. Ему открылась внутренняя речь - внутреннее слово. Переживая в первый раз это мгновение, ученик чувствует высочайшую степень блаженства. На весь его внешний мир проливается внутренний свет. Вторая жизнь начинается для него. Поток божественного мира, дарующего божественное блаженство, изливается через него.

Такая жизнь души в мыслях, которая расширяется все более до жизни в духовном существе, называется в гносисе, в теософии медитацией (созерцательным размышлением). Эта медитация есть средство к сверхчувственному познанию. - Однако в такие мгновения ученик не должен расплываться в чувствах. У него не должно быть в душе неопределенных ощущений. Это только помешало бы ему прийти к истинному духовному познанию. Ясно, остро, определенно должны слагаться его мысли. Он найдет для этого точку опоры, если не будет слепо отдаваться возникающим в нем мыслям. Пусть он лучше проникается высокими мыслями, которые мыслились в подобные мгновения людьми, уже далеко ушедшими в своем развитии и исполненными духа. Он должен взять своей исходной точкой писания, которые сами возникли из подобных откровений в медитации. В литературе мистической, гностической и в современной, теософский ученик найдет подобные писания. Они дадут ему материал для его медитации. Мудрецы человечества сами изложили в этих писаниях мысли, исполненные божественного знания; дух возвестил их миру через своих послов.

Благодаря такой медитации с учеником происходит полное превращение. Он начинает создавать себе совсем новые представления о действительности. Все вещи получают для него другое значение. Но нужно еще и еще раз повторить: ученик не становиться благодаря этому превращению отчужденным от мира. Он ни в каком случае не отчуждается от круга своих ежедневных обязанностей. Ибо он научается понимать, что малейшее действие, которое ему надо выполнить, малейшее переживание, встречающееся ему на пути, стоит в связи с великими мировыми существами и мировыми событиями. И когда эта связь станет для него ясной благодаря моментам созерцания, он будет вступать в круг своей ежедневной работы с новой и более полной силой. Ибо теперь он будет знать: все, что он делает, и все, что он переносит, он делает и переносит ради великого, духовного мирового целого. Сила для жизни, а не вялое безразличие, вливается в него из медитации.