Библиотека Mosbiblio

И все же, говоря о безвременье, не стоит забывать, что идет экономический, открытый ритм (ритм Запада), власть постепенно переходит к тем, кто владеет не только политической силой, но и является крупным собственником. Речь, разумеется, о феодалах-землевладельцах. Сейчас, в XX веке, когда западный ритм победно идет по планете, нам легко представить, что номинально правят президент, парламент, министры, а на самом деле вся власть у корпораций, финансовых магнатов и т.д. Но тогда западный ритм только-только формировался и было странно, что корона у одних, а правят другие. Так реальная власть при слабом Эдуарде Исповеднике была не так уж и слаба: "Слабость короля сделала Годвина хозяином страны, и он правил ей твердо и мудро" (Дж. Грин).

Для нас очень важно, что при политических провалах экономика идет вперед. "Все указывает на возрастание богатства и благосостояния страны. Расширение торговли было заметно в богатых портовых городах восточного берега" (Дж. Грин). А ведь речь идет о временах владычества Кнуда I. Точно так же при Николае I и Александре II политические неудачи сочетались с определенными экономическими успехами.

Датские нашествия стали самым образным аналогом отмены крепостного права в России в 1861 году (24-й год второй фазы). В английской транскрипции это 1033 год - конец правления Кнуда I Великого. "Датские нашествия загладили вред, причиненный национальному строю переходом свободных землевладельцев к ленной зависимости от лордов. Сами лорды сделались "средним классом", с того времени как иностранные бароны выгнали их из принадлежавших им усадеб и заняли там сами их место. Эта перемена сопровождалась постепенным превращением класса крепостных и полукрепостных крестьян в класс почти вольных людей. Создавшийся таким образом средний класс был подкреплен ростом торгового класса в городах" (Дж. Грин).

Увы, освобождение было запоздалым. Чтобы западный ритм жил, освобождение должно было начаться внутри имперского цикла, как это было в первом имперском цикле Древнего Рима, породившего республику.

Однако, имея огромное сходство в политическом и экономическом развитии, английский период (973-1045) и русский период (1801-1873) имеют и грандиозное различие. Различие это целиком в сфере идеологии. Англия, почти не знавшая восточного (идеологического) развития и испытавшая лишь одно имперское идеологическое чудо, не могла сравниться с Россией, прошедшей не меньше четырех полных циклов Востока и к 1801 году испытавшей уже три идеологических имперских чуда. В России вовсю раскручивался маховик идеологического чуда; рождение дворянской светской культуры XIX века потрясло не только Россию, но и весь мир. В Англии же идеологическая деградация Запада добивала зачатки рождавшейся культуры. Дж. Грин говорит о временах перехода с западного ритма ко второму имперскому циклу: "Это процветание было небогато благородными началами народной деятельности и глухо к животворным влияниям духовной жизни... Англия довольствовалась псалтырем да несколькими поучениями... Церковь впала в летаргию..." Для теории идеологическая летаргия этих лет имеет чрезвычайно важное значение. Сравнить же её можно лишь с идеологическим вакуумом республиканского Рима (три века республики 432-144).

Еще одна особенность жизни между двух имперских циклов заключалась в сочетании слабой политики и очень сильного политического наследия. Так же как слабые императоры, следовавшие за Екатериной I, не могли уничтожить ауру политического гиганта, оставшуюся у России, так же и нашествие датчан не убило ауру английской государственности. Вот почему Кнуд, завоевав Англию, делает её центром своей державы, правит по законам англо-саксонских королей, принимает христианство, женится на вдове Этельреда Непослушного, Эмме. "Если бы Кнуд пришел в Британии двумя столетиями раньше, то английская Гептархия могла бы сделаться датской провинцией, но Альфред уже доставил этой стране государственное единство, а Этельстан и Эдгар доставили ей богатство и могущество. Поэтому Кнуд мог удержаться в Англии только в том случае, если бы управлял ею как английский король, он тотчас это понял, чем и доказал свою гениальность..." (Э. Лависс, А. Рамбо).

2 АНГЛИЯ (1053-1197)

Россия ждала второго имперского цикла триста лет, то же было и в Древнем Риме. Быстрее дело шло в Иудее (полтора века между первым и вторым циклами) и в Византии. Но то, что произошло в истории Англии, перевернуло многие наши представления об историческом процессе. Нам казалось, что жизнь так или иначе ускоряет свой бег (особенно это видно на примере русской истории), на деле же время для всех идет по-разному, и у англичан время особенно быстро бежало в начале национального развития. Не успели закончить первый имперский цикл (969), а уже пора входить во второй.

Никакой правитель, никакой народ не пожелал бы себе такой судьбы, буквально из огня да в полымя. Однако мы изучаем не историю народов и правителей, а историю государств, а у государств свои резоны тянуть резину или торопиться. Англии нужна была новая встряска, и эту встряску ей обеспечили... На этот раз нормандские завоеватели. Весь второй цикл можно было бы назвать временем создания англо-нормандского королевства. И все же не будем забывать, что сам цикл начался за 13 лет до нормандского десанта.

ПЕРВАЯ ФАЗА (1053-1089)

В 1053 году умирает Годвин, тот самый Годвин, что был фактическим правителем Англии при Эдуарде Исповеднике, тот самый Годвин, которого в 1051 году изгоняют из Англии, а в 1052-м дают победоносно вернуться. Место Годвина занимает его сын Гарольд. Таким образом, первая фаза начинается с изгнания нормандцев. Так кажется Годвину, Гарольду, английскому народу. На деле же закладывается первый камень невероятной исторической коллизии, и речь идет не об изгнании нормандцев, а об их провокационном заманивании.

Заманивание длилось 12 лет. Королем оставался Эдуард Исповедник (1042-1066), воспитанник и ставленник Нормандии, реальная власть у ставленника англосаксонских землевладельцев Гарольда, Нормандия готовится к великому походу, а Англия - к великой будущности.

Тем не менее имперские часы включены, сила прибывает. У Гарольда "храбрость, ловкость, административный талант, честолюбие и хитрость Годвина". Уже к 1058 году в его непосредственном подчинении находились три четверти территории страны (притом что в первые годы фазы эрлы Мерсии, Нортумбрии и т.д. оказывали Гарольду "открытое неповиновение"). Власть его была столь велика, что у смертного одра Эдуарда Исповедника (5 января 1066 года) "вельможи и епископы тотчас после смерти его приступили к избранию и коронованию Гарольда" (Дж. Грин).

Так начался (6 января) 1066 год, но конца и края его событиям не было. 25 сентября Гарольд громит норвежцев у Стамфорд-Бриджа, а уже через два дня начинается высадка войск Вильгельма Завоевателя, уникальная по тем временам операция: флотилия барж доставила не только пехоту, но и многочисленную тяжелую кавалерию. Преимущества кавалерии в конце концов сыграли решающую роль, 14 октября англосаксонское войско было разбито (близ Гастингса), а сам Гарольд погиб. На этом сопротивление завоевателям прекратилось; в конце концов Вильгельм имел прав на престол не меньше, чем Гарольд. Столица открыла ворота перед победителем, и уже 25 декабря архиепископ Йоркский короновал Вильгельма короной англосаксов.

До сих пор не утихают споры: одни утверждают, что будущие "свободные учреждения" Англии (парламент, суд присяжных, местное самоуправление) были в зародыше у германцев (англосаксов), а появление нормандцев не оказало никакого влияния на судьбы Англии (Э. Фримен); другие приписывают нормандским завоевателям введение в Англии феодализма, понимаемого как иерархически соподчиненная система военных держаний (Ф. Стентон, Д. Дуглас). Для структурного гороскопа вопрос первичности не стоит, посему можно сказать, что империя в своих поисках соединяет высшие достижения разных народов, разных государств. Имперское 144-летие проводит мозговой штурм всемирного масштаба, а потому берет идеи, мало обращая внимания на их происхождение. Разве не было правление Петра I немецким нашествием на Россию? Но разве умерла Россия после введения париков и бритья бород? В том-то и фокус имперских народов, они не боятся потерять национального лица, ибо ищут всемирную правду, а не национальную. (Парадокс: именно эти народы сумеют после четвертого имперского цикла застыть, навеки зафиксировать свой национальный облик.)

Ну а пока Вильгельм Завоеватель усиленно делает вид, что никакого завоевания не было, принимает корону "с выполнением всех формальностей, соблюдавшихся при коронации выборных королей англосаксов" (Д. Петрушевский). Он объявляет, что будет править по законам Эдуарда Исповедника. Даже "Книга Страшного суда" (1086), правительственная перепись в конце правления Вильгельма исходила из того, что "никакого завоевания не было. Все нормандские бароны, несмотря на то что они вытеснили с места саксонских собственников, юридически рассматриваются как прямые наследники тех, кого они обобрали. Вильгельм Завоеватель с этой точки зрения является наследником саксонских королей" (П. Виноградов).

Первая фаза во всей своей красе: происходят невероятные революционные изменения, однако все делают вид, что все тихо, мирно, спокойно. Завоеватели делают вид, что они местные, а местные делают вид, что их никто не покорял. Именно такое восприятие времени зафиксировано историей. "Как ни сурово было управление Вильгельма, оно доставляло стране спокойствие. Даже среди страданий, неизбежно вытекавших из самих условий завоевания, англичане не могли забыть о добром мире, установленном им в стране и позволявшем человеку безопасно проехать все королевство с полным золота кошельком..." (Дж. Грин). Вильгельм запретил работорговлю и смертную казнь, да и сам по себе был типичным деятелем первой фазы. "Безжалостный воин, суровый и грозный король был нежным супругом и любящим отцом" (Дж. Грин). Разве не такими же были Алексей Тишайший, Александр III, и можно ли сравнить их с полудемонами вторых фаз, не жалеющими ни жен, ни детей, ни сильных, ни слабых. Вильгельм же был суров лишь с мятежниками и баронами, с людьми богобоязненными был тих и кроток.

Первая фаза стала временем размыва раннефеодального уклада, король перестает управлять страной через своих рыцарей-феодалов. Он становится единодержавным правителем, все население его подданными. Эта тенденция появилась уже у Гарольда, который пытался превратить всю Англию в удел семьи Годвинов. Вильгельм усилил тенденцию. "Характер его управления был новым: он хотел царствовать неограниченным монархом. Бесчисленные поместья, которые он присвоил себе в Англии, доставляли ему такое могущество, какого не знали его предшественники" (Э. Лависс, А. Рамбо). "Вильгельм поднял величие и славу трона на высоту, которой они никогда не достигали при его предшественниках" (Дж. Грин).

"Историческая энциклопедия" сообщает нам, что "становление феодального строя было завершено нормандским завоеванием, которое закрепило характерную особенность английского феодализма - политическое объединение страны и централизацию государственной власти". Особый характер развитого феодализма объясняется разбросанностью владений крупных феодалов, необходимостью удерживать господство над враждебным населением. Той же энциклопедией признается, что поддержка сильной королевской власти "имела относительный и временный характер, так как вступала в противоречие с их стремлением к политической самостоятельности и независимости".

Все верно, остается только добавить, что процесс концентрации власти и её распределения между представителями нового класса властителей имеет точные ритмические рамки. Во второй фазе концентрация власти максимальна, в четвертой фазе начинается раздача, вновь образовавшийся класс получает свободу действий.

Пока же в рамках старого уклада начинает работать мина замедленного действия, дата взрыва - 1089 год. За три года до этой даты принимается Солсберийская присяга (1086), перешагнувшая рамки обычной феодальной присяги (вассал моего вассала не мой вассал). Впервые была установлена прямая вассальная связь между королем и всеми феодальными держателями земли, чьими бы вассалами они ни были. Так рождался прообраз совершенно другого типа общественных отношений - гражданских.

В том же 1086 году была проведена всеобщая поземельная перепись, завершившаяся составлением "Книги Страшного суда". Перепись закрепила за каждым феодалом его земельные владения, его место в системе феодальной иерархии: многие крестьяне, сохранявшие свободу, были записаны как крепостные.

За два года до конца фазы (1087) Вильгельм умирает, что фактически означало начало революции и гражданского противостояния. Формально в противостоянии виноват был сам Вильгельм, в завещании разделивший континентальную и островную части государства между двумя сыновьями. Старший из сыновей (Роберт) захотел объединить в своих руках все владения отца, началась братская усобица.

ВТОРАЯ ФАЗА (1089-1125)

Революционность событий 1089 года состоит в том, что средний брат (Вильгельм) впервые собрал не рыцарское войско, а народное ополчение, население страны. Граждане Англии принудили нормандских рыцарей Роберта сдаться. В 1091 году между братьями был заключен договор - Вильгельм выплачивает Роберту 666 фунтов, и тот отправляется в крестовый поход, а Вильгельм становится королем Англии и Нормандии, одновременно признавая Роберта своим наследником.

Новый Вильгельм получил порядковый номер (второй) и прозвание (Рыжий), характер же получил не от отца и не от деда, а, как говорится, от второй фазы, в которой, как известно, не наследуют предкам, а лишь рвут любые связи с предками. Был ли воистину Петр I сыном своего тишайшего отца? Был ли Вильгельм II Рыжий сыном Вильгельма Завоевателя? Кроткого Завоевателя заменил рыжий тиран и деспот, причем уровня беспрецедентного. "Все его царствование представляет непрерывное нарушение всех законов, божеских и человеческих" (Д. Петрушевский).

"Вильгельм Рыжий (1087-1100) унаследовал энергию Завоевателя и его политику по отношению к покоренным англичанам, но он был далек от нравственного величия своего отца. Его распутство и расточительность скоро истощили государственную казну, а смерть Ланфранка (архиепископ, сподвижник Завоевателя, благословил Вильгельма II Рыжего, умер в 1089 году. - Авт.) дала ему возможность пополнять её за счет Церкви" (Дж. Грин).

Вильгельм Рыжий богатырским замахом не оставил камня на камне от раннефеодального уклада англосак-сонского королевства, который так оберегали короли династии Альфреда, Годвин и Гарольд и отец Рыжего Завоеватель. Вильгельм II возвел в абсолют право сюзерена распоряжаться собственностью вассала. Такая радикальная постановка вопроса превратила феодальные отношения, основанные на клятве верности вассала сюзерену, в гражданские (отношения короля и подданных, центральной власти и граждан), основанные на королевской воле и королевском законодательстве. "Вильгельм Рыжий пользуется своими сеньориальными правами с такой последовательностью, с такой жестокостью, что про него, как сказано в летописи, сложился взгляд, что он хочет сделаться единственным собственником в Англии. Он стоял на том, что косвенно или прямо всякая собственность в королевстве происходит от собственности короля, он и старался осуществлять это" (П. Виноградов).

Как это часто бывает во вторых имперских фазах, насилие проникает в жизнь столь беспрепятственно и оказывается столь желанно, что у всех исследователей этого исторического момента возникает неловкость, возникает желание хоть как-то, хоть плохонько, но объяснить реальность беспредела... "Только слабости и разъединенности тех, кого он угнетал, следует приписать то, что он бременил трон и народ целых двенадцать долгих несчастных лет" (Д. Петрушевский).

Вильгельм назначал огромные выкупы (иногда больше годового дохода) за право вступить в наследство землей после смерти собственника, не замещал вакансии в епископствах и аббатствах, доход же от них отправлял в казну, он буквально торговал богатыми наследницами, продавая за огромные деньги право жениться на них (подчас половина стоимости собственности наследницы) и т. д. Так свершается закон истории: чтобы в четвертой фазе расцвело законотворчество, во второй должно разрастаться беззаконие. Чтобы в четвертой фазе появился во всей красе новый класс управителей, во второй должен быть уничтожен старый класс (разорение феодалов-рыцарей).

В четвертой фазе Англии предстоит пережить идеологическое чудо, а потому во второй фазе нужно уничтожить все, что связано с идеологией отцов и дедов. Так поступали большевики, так поступал Петр I, так поступал и Вильгельм Рыжий. Из-за разногласий с ним был вынужден бежать за море глава церкви архиепископ кентерберийский Ансельм. "Он бежал, надеясь на защиту папы, а вследствие бегства произошла в Английской церкви полная дезорганизация" (П. Виноградов). "Вильгельм упорно отказывал в назначении преемников умершим прелатам, так что к концу его царствования оказались незанятыми одно архиепископство, четыре епископства и одиннадцать аббатств" (Дж. Грин). Напомним, что дело происходит в конце XI века: разгар средневековья, церковь - основа жизни общества. Модель миропорядка, разработанная в Древней Иудее и переосмысленная Византией, доминирует в мире (в Европе и окрестностях), и только одной Англии эта модель не указ, Англия разрабатывает свою линию, свою модель, которая станет всемирной в XIX веке (и лишь России эта модель будет не указ).

Террорист-король не щадил никого, в том числе и простое население, хотя именно простонародье - опора всякой власти во второй фазе, и власть второй фазы по духу своему - это власть низов, черни. При Вильгельме Рыжем "Датские деньги", сбор которых был возобновлен при Вильгельме Завоевателе, превратились в тяжелый и постоянный налог. Король часто созывал народное ополчение лишь затем, чтобы оштрафовать неплательщиков... "Строгость лесного права дошла до того, что за убийство оленя грозила смертная казнь" (Д. Петрушевский). Не меньшей тяжестью для населения было введение своеобразной всеобщей воинской повинности, ибо воевать теперь приходилось не рыцарям, а народному ополчению. И все же народ, превозмогая тяготы, любил эту власть, она была плохой, но родной. Точно так же любил народ власть Петра I и Ленина - Сталина, костьми ложился, но любил. "Власть короля пустила такие прочные корни в народной массе, что её не могла сломить и обуздать даже соединенная сила самых могущественных феодалов. Царствование Вильгельма Рыжего показало, во что могла превратиться и какими возможностями располагала та королевская власть, которую создало в Англии Нормандское Завоевание, соединив в руках короля все то, что только могло дать ему положение феодального сюзерена, со всем тем, чем только мог обладать неограниченный глава централизованного государства" (А. Мортон).

Однако народ во второй фазе не только мычащая масса, вихрь, сокрушающий рыцарей и баронов, одновременно поднимает с самых низов титанов новой власти. Генералиссимус Меншиков был сыном конюха, генералиссимус Сталин - сапожника. Ранульф Фламбер, которого Вильгельм Рыжий "сделал своим любимцем, а вскоре и главным министром (высшим судьей)... в котором нашел искусное орудие для своего деспотизма" (Э. Лависс, А. Рамбо), был, разумеется, простолюдином, хоть и нормандцем.

Иные признаки как призраки, кочующие из одной второй фазы в другую, это всеобщий донос и судейский произвол. При Вильгельме Рыжем - это система "разъездных судей", представлявших власть короля на местах.

Король-тиран был убит "таинственной стрелой", вылетевшей из чащи леса во время охоты. Год, вполне подходящий для таинственных событий (1100 год 11-й год фазы). "Его место в обход старшего брата Роберта Нормандского захватил младший брат Генрих, склонив на свою сторону баронов тем, что даровал им первую в Англии Хартию вольностей, которая гарантировала соблюдение их феодальных прав и привилегий со стороны их сеньора короля. Опираясь на поддержку мелкого рыцарства, растущих городов и свободного крестьянства, Генрих I значительно укрепил государственный аппарат. При нем окончательно сформировался центральный орган управления - королевская курия, в целях ограничения политического влияния крупных феодалов были восстановлены собрания свободных жителей сотен и графств" (Е. Гутнова).

Характеристика, как видим, противоречивая: с одной стороны, ограничивал влияние феодалов, с другой стороны, даровал им вольности. Однако надо помнить, что в третьей фазе новой аристократии уже ничего обещать не надо, она сама все берет, ибо совершенно самостоятельна. Во второй же фазе новый класс ещё не сформирован, не имеет классовой солидарности, предпочитает вертикальные связи (с королем) горизонтальным (между собой).

Победа Генриха над Робертом ("человек привлекательный и любезный, храбрый и величественный") была, по сути, разгромом остатков рыцарских дружин народным ополчением, разгромом "величественных и любезных" низкими и грубыми людьми.

"Хождение в народ" короля Генриха было столь натуральным, что он умудрился жениться на принцессе из дома Альфреда, дочери шотландского короля Малькольма и сестры Эдуарда Исповедника Маргариты. Маколей подобный мезальянс сравнивает с браком "между белым плантатором и квартеронской девушкой" (Маколей жил в начале XIX века, оттуда и аналогия). Народ же этот брак принял с восторгом. "В первый раз со времени завоевания на английском престоле сидела английская государыня. С этих пор стало невозможно сохранить обособленность обоих народов. Их слияние произошло так быстро, что через полстолетия исчезло самое имя нормандцев, и при вступлении на престол внука Генриха (Генрих II, 1154, 29-й год третьей фазы. - Авт.) уже невозможно было отличить потомков завоевателей от потомков побежденных" (Дж. Грин).

Интересна специфика английского имперского развития, забота не столько о политическом господстве над миром (как в Риме) или об идеологических приоритетах (Иудея, Византия), сколько о рождающемся (в зачатке) финансово-торговом будущем империи. "Гвардейцы", рыцари террора были всего-навсего администраторами, налоговыми ищейками, романтиками бумаги и чернил. "Их деятельность тяжело отзывалась на народе, их суд был часто суров, и строгость, с которой они взимали подати, не раз вызывала ропот. Зато по крайней мере общественный мир был вполне обеспечен против покушений бурной феодальной знати" (Э. Лависс, А. Рамбо). Разъездные судьи заполнили страну, окончательно поставив её под контроль центра, любое преступление опять стало считаться совершенным против "королевского мира", из многообразия феодальных прав и обычаев стало формироваться общее для страны право и законы.

Для нас, россиян XX века, усвоивших, что вторая фаза дарит империю новой столицей (Санкт-Петербург при Петре I, Москва при Ленине), очень важно, что правление Генриха I стало временем захвата столичного положения Лондоном. Будучи главным торговым городом страны, получив от королевской власти большие привилегии (право самоуправления, право суда только в городе, право беспошлинной торговли по всей Англии), он начал перетягивать центральность с Винчестера, в котором хранилась королевская казна, на себя.

Еще важнее почувствовать отсутствие религиозного трепета у Генриха I, что, впрочем, вполне типичное дело для вторых имперских фаз. "Генрих, сначала живший в добром согласии с кентерберийским архиепископом, позднее потребовал, чтобы последний принес ему вассальную клятву" (Э. Лависс, А. Рамбо). Архиепископ отказался и отправился в изгнание (1103). Длительные переговоры завершились миром в 1107 году. В них церковь добилась своего лишь по форме, а король добился своего по сути.

ТРЕТЬЯ ФАЗА (1125-1161)

Генрих стоял у власти практически 36 лет, огромен соблазн поставить его целиком на третью фазу, однако на третью фазу приходятся лишь последние 11 лет его правления. Переломом является, как ни странно, дата смерти германского короля Генриха V, чьей женой была дочь Генриха I (английского) Матильда. Бездетная вдова, схоронив мужа, приезжает в 1125 году в Англию, и Генрих I объявляет её своей наследницей.

Разумеется, это случайность, чего бы Генриху V подчиняться далекому английскому ритму и умирать по английскому графику, однако факт остается фактом: именно эта случайность спровоцировала новый виток борьбы за власть, борьбы не всенародной, как во второй фазе, а борьбы партийной, внутрипартийной, межпартийной, а стало быть, третьефазной.

Клятву верности наследнице принесли все, но немногие с ней согласились. (Дело, конечно, не в женоненавистничестве, просто новая аристократия созрела и уже ощущает свое право определять, что хорошо для государства, а что плохо). Дальше больше. Генрих выдает тайно Матильду за Жоффруа Плантагенета, сына самого опасного своего врага Фулька Анжуйского, дабы укрепить свои континентальные владения. "Брак этот в Англии был чрезвычайно непопулярен, а таинственность, которой он был окружен, дала повод баронам считать себя свободными от данной ими присяги" (Дж. Грин).

Во второй фазе вся страна находится под гипнозом стального голоса "отца нации". В третьей фазе звучит нестройный хор различных по степени родства "дядюшек и тетушек". Одни вопят за Матильду, другие против, одни считают её брак законным, другие нет. Пока был жив Генрих, ещё сохранялось подобие порядка, но после его смерти (1135) разборки вошли в стабильный режим политической нестабильности. За корону боролись партии Стефана Блуасского (племянник Генриха I) и Матильды (вкупе с Жоффруа). Впоследствии знамя Матильды подхватил её сын Генрих II. В русском варианте истории третья фаза второго имперского цикла также прошла в бесконечной усобице (Василий II с Юрием Шемякой и его сыновьями). Главное - за внешним раздраем этих третьих фаз увидеть кропотливую и планомерную работу по укреплению государственности, возмужание лидирующего класса.

"Оба противника одинаково искали поддержки в английской нации; в каждом лагере были и нормандцы, и саксы; им делали одинаковые обещания, они получали одинаковые награды. В этой гражданской войне, строго говоря, и произошло окончательное слияние победителей с побежденными" (Э. Лависс, А. Рамбо). Окончательной датой этого слияния можно считать 1154 год (29-й год фазы), год прихода к власти Генриха II.

Слияние народов не означало классового слияния. Напротив, все четче на фоне деградации феодальной знати растет значение королевской администрации. "Должность юстициария обнимала всю судебную и финансовую администрацию королевства... Казначей управлял королевской казной, находившейся в Винчестере, он принимал финансовые отчеты шерифов Шахматной палаты, заседавшей в Вестминстере... Канцлер, стоявший во главе королевского кабинета, был чем-то вроде секретаря для всех министерских ведомств, его писцы составляли и запечатывали все королевские указы... Королевская власть, столь могущественная в центре, обнаруживала не меньшую силу и в областях. Во главе графств теперь стоят шерифы, граф уже не принимает никакого участия в местном управлении, а епископ все более ограничивается своими религиозными функциями" (Э. Лависс, А. Рамбо).

Одновременно с бюрократизацией страны идет повышение образовательного уровня. Бюрократ - это, конечно, не ученый и не писатель, но и ему нужно писать и читать и кое-что соображать (во второй фазе обычно достаточно хорошо махать дубиной, шпагой, револьвером...). В этом деле основные заслуги у церкви. Под крылом официального духовенства воспитывалась и обучалась молодая поросль чиновников из простолюдинов, монахов, мелкого рыцарства... Когда Генрих II пришел к власти (конец третьей фазы), для него были готовы и юристы, и советники, и секретари. "С первой минуты своего правления он окружил себя превосходными советниками, которых взял из всех лагерей" (Э. Лависс, А. Рамбо).

Вступлению на трон Генриха II предшествовало подписание в ноябре 1153 года компромиссного Уоллингфордского соглашения (Матильда признала Стефана королем, а Стефан признал Генриха Анжуйского своим наследником). "Главной целью Уоллингфордских постановлений было срытие замков, то есть уничтожение тех оплотов, которые понастроили себе бароны. Затем в постановлениях упоминается о необходимости вновь заселить страну, возделать земли, снабжать поселян скотом. Церковь должна пользоваться миром, не должна подвергаться обложениям. Должны быть восстановлены шерифы, то есть как бы губернаторы отдельных областей. Должны быть распущены наемные шайки. Вот та программа, которая была намечена ещё при жизни Стефана и исполнение которой было первым актом царствования Генриха II" (П. Виноградов).

Сам же Генрих II, хоть и начал править в третьей фазе, был уже более деятелем четвертой фазы. "Он никогда не садится, он всегда на ногах с утра до ночи. Он был методичен в работе, равнодушен к внешности, умерен в пище. Сам никогда не отдыхал и не давал покоя другим; он отличался разговорчивостью и любознательностью... Все указывало в нем на делового человека" (Дж. Грин). Может быть, дело в том, что Генрих II своим годовым знаком (Бык) идеально соответствовал четвертой фазе, что бывает достаточно редко. "Усобица выработала в молодом короле страстную ненависть к беспорядку, дабы он смог вывести Англию из хаоса" (Э. Лависс, А. Рамбо). "Как бы ни был молод Генрих при своем вступлении на престол (21 год. Авт.), но он выработал уже себе определенную систему управления, которую и проводил упорно в свое царствование" (Дж. Грин).

Так, может быть, началась четвертая фаза не в 1161 году, а в 1154-м, когда пришло время править Генриху II, или в 1153-м, когда закончилась кровавая 19-летняя усобица? Думается, что это не так, старая программа может исчерпать себя раньше срока, но новая раньше срока не начнется. Вспомним свое недавнее прошлое. Остаются те же самые семь лет до начала четвертой фазы - 1982 год. Умирает Брежнев, программа третьей фазы полностью исчерпана (все съедено, все выпито, гостям пора расходиться, но как-то неудобно уходить сразу), все понимают, что вот-вот начнется новая жизнь. В 1985 году не выдерживают нервы у Горбачева, он начинает рушить третью фазу, однако достигает лишь славы Герострата, новое время началось в 1989 году, когда страна услышала тихий голос академика Сахарова.

Так же и Генрих II в доставшиеся ему последние семь лет третьей фазы ещё не великий правитель четвертой фазы, а лишь его бледная тень. С 1158 по 1163-й (три года до и два после перелома) он вообще не появлялся в Англии, занятый своими континентальными владениями. Дело в том, что французский король Людовик VII развелся с Алиенорой Аквитанской, а английский король Генрих II тут же на ней женился, в связи с чем и так огромные владения Англии на континенте пополнились Аквитанией и Гасконью. От малюсенькой Франции уже почти ничего и не осталось (Париж, Лион и Тулуза были практически приграничными городами запада Франции.) Разумеется, такой оборот дел не обрадовал Францию.

Может возникнуть впечатление, что третья фаза закончилась очень благополучно, на троне мудрый правитель, территория Англии значительно увеличилась, собственно, это уже не совсем Англия, её величают "Державой Плантагенетов". Однако все эти успехи скорее потенциал, создано поле деятельности, захвачен плацдарм для величия четвертой фазы. Реально же пока страна, разбитая в долгих междоусобиях, - озлобленные и запуганные люди. "Страна покрылась укрепленными замками, которыми владели дьяволы. Достаточно было трем-четырем всадникам показаться на дороге, ведущей в деревню, и население её разбегалось" (Англосаксонская летопись).

Истинными лидерами третьей фазы были не талантливые и яркие личности, а посредственные, серые люди. Генрих I и Генрих II как бы съели края третьей фазы, но сердце этой фазы осталось за её истинными обитателями Стефаном и Матильдой. "Хуже всего было то, что лица, из-за которых шла борьба, не заслуживали никакого доверия: если Стефан был неискусный тиран, то и Матильда не обнаружила ни большей мягкости, ни большего искусства. Она, может быть, ещё больше своего соперника уронила королевский авторитет, который между тем один только мог обеспечить политическое и духовное единство страны" (Э. Лависс, А. Рамбо). Интересно, что время Стефана (от 10-го до 29-го года третьей фазы) практически точно соответствует времени Леонида Брежнева (от 11-го до 29-го года третьей фазы).

Подход к четвертой фазе выдвинул фигуру будущего оппонента Генриха II, по которому можно зафиксировать начало четвертой фазы. Речь идет о канцлере Англии (с 1155-го) Томасе Бекете (векторный хозяин Генриха II). "По признанию архиепископа кентерберийского Теобальда, у них было одно сердце и ум. Генрих часто веселился в доме канцлера... Он осыпал своего министра богатством и почестями" (Дж. Грин). "Осыпанный королевскими милостями, Бекет стал высокомерен и горд, свиреп, как волк, поймавший ягненка, он жил в роскоши, окруженный блестящей свитой рыцарей, которых содержал при себе на доходы от своих многочисленных бенефиций. Он любил охоту и войну" (Э. Лависс, А. Рамбо).

ЧЕТВЕРТАЯ ФАЗА (1161-1197)

Оставив в стороне механику векторных отношений, обратим внимание лишь на то, что переход через 1161 год должен был поменять местами двух высокопоставленных друзей. Рокировка меняет местами стихии, которым служат люди и знаки. За последние годы (1989-...) мы увидели крушение множества блестящих карьер деятелей волевых знаков (Лошадь, Тигр, Собака), тех самых знаков, что безраздельно доминировали в третьей фазе. Такая же судьба ждала Томаса Бекета.

Четвертая фаза, по сути, началась с "революции Томаса Бекета". Король назначает его в 1162 году архиепископом кентерберийским, и Бекет в одночасье из любителя роскоши и разгула превращается в монаха. "Роскошь была изгнана из его дома, он оделся в платье монахов своего ордена и подавал им пример строгой жизни, он окружил себя духовными лицами, которые прославились своей ученостью, особенно в области права, и все свое время посвящал наукам, молитве и благочестивым делам. Мало того: он оставил пост канцлера... Но Генрих II не для того осыпал почестями своего слугу, чтобы потерять его, и он принял прошение об отставке как личное оскорбление. Еще более обострились отношения, когда на торжественном съезде в Вудстоке (1 июля 1163 г.) примас отказался утвердить сбор "Датской пошлины" с церковных земель, это был первый случай со времени завоевания, когда королю отказывали в подати" (Э. Лависс, А. Рамбо).

1991 год, Москва, 2-й год четвертой фазы, бывшие друзья расходятся по разные стороны баррикад. 1163 год, Вудсток, 2-й год четвертой фазы, бывшие друзья расходятся по разные стороны баррикад. Примирение невозможно, история движется вперед, пусть весь мир (Европа) под властью папы, империи ничто не указ...

Генрих поставил Томаса во главе своего духовенства, "чтобы контролировать то сословие, которое снабжало администрацию наиболее образованными и наиболее честными чиновниками, притом чиновниками наименее опасными, потому что они не могли носить оружие, не делали свои должности наследственными" (Э. Лависс, А. Рамбо). Церковные суды, созданные Вильгельмом I Завоевателем, политика Генриха I, который окончательно отделил светскую юрисдикцию от церковной, выводили из-под контроля государства и короля всю "массу образованных людей королевства", столь необходимых королевской администрации. В наше время произошло нечто подобное, когда после 1989 года в несколько последовательных действий технократия была выведена из-под партийного контроля (речь не только о КПСС, а о всех партиях, о всех политических идеях) и стала служить только государству (ну и себе, разумеется).

Конфликт разрешился жестоким убийством Томаса верными слугами короля, которые откликнулись на его яростные слова: "Неужели из всех лентяев, мною содержимых на службе, не найдется ни одного, кто отомстил бы за меня этому проклятому попу!" (1170-й-9-й год фазы). С одной стороны, это закономерное разрешение векторного конфликта, с другой - завершение революционного процесса на входе в четвертую фазу, с третьей - результат суммарных имперских усилий всего 144-летия по отстранению церкви от власти. Напоминаем: шел XII век, время триумфа католицизма (непогрешимость папы, учение о папе как о наместнике Христа, продажа индульгенций, основание монастырей, зависимых только от папы, и т.д.). Правда, Кларендонские конституции, где церковь фактически ставилась под контроль государства (1164), были отменены, "но, в сущности, победа осталась за королем. В течение всего его царствования назначение духовных лиц находилось на деле в его руках, и совет короля сохранял за собой надзор за духовным судом епископа" (Дж. Грин).

Полное подчинение церкви государству Британская империя отложила до третьего волевого рывка (имперского цикла), до времен Реформации. Но Кларендонские постановления, хотя и отмененные, "имеют капитальное значение, потому что они в XII веке намечают положение, занятое Английской церковью во времена Реформации. Это, собственно говоря, является уже провозглашением светско-духовной власти короля. Супрематия является в зарождении" (П. Виноградов).

Судебная реформа Генриха II окончательно изолировала церковный суд и саму церковь от какого-либо влияния на жизнь общества. "Благодаря силе обычного права римское право, принятое за основу в большинстве европейских кодексов, не привилось в Англии. В результате церковное каноническое право, основанное на принципах римского права, оказалось изолированным, ослабленным и осталось чуждым основной тенденции правового развития Англии" (А. Мортон).

Политическая сила в четвертой фазе практически безгранична, пресекаются амбиции не только церковников, но и любых других претендентов на куски от единого властного каравая. Генрих II подавил несколько восстаний своих сыновей (выступавших в коалиции с французским королем и сильными английскими баронами), требовавших себе в управление части единого государства и королевские привилегии. Феодальная вольница была разбита "сотенным ополчением короля, которое собиралось очень быстро по приказу из центра. Это показывает, какой властью обладал англо-нормандский король и сколь хорошо функционировала его администрация. "В эпоху Генриха II уже сложилось в Англии чрезвычайно образованное технически и ловкое чиновничество, очень не разборчивое в средствах, очень централизованное, которое простирало свои действия на всю страну без исключения. В палату казначейства сходились все нити фискальной администрации короля" (П. Виноградов).

Еще более впечатляющим было время правления Ричарда I Львиное Сердце (1189-1199), захватившего концовку четвертой фазы. "Несмотря на то что король отсутствовал сначала в крестовом походе, затем в плену, наконец, в последние годы царствования находился в постоянной борьбе с французским королем, оказалось, что в конце концов в государственной системе важно не столько присутствие отдельного властителя, сколько порядок, который мог основываться без монарха. Именно такая монархия без монарха и была в Англии во всю эпоху Ричарда I" (П. Виноградов). Вся государственная власть сосредоточилась в это время в руках юстициария королевства Хьюберта Уолтера. Никакие происки брата Ричарда Иоанна, феодалов-рыцарей не поколебали трон Ричарда; в отличие от второй фазы в четвертой трон держится не силой личности короля, не его вездесущием, а всем государственным порядком, мощью административной системы, силой законодательства.

Законы, конечно, не появились в одночасье, они созревали все имперское 144-летие, но окончательно сложились лишь в четвертой фазе, которая вся была переполнена законодательной деятельностью. Свою судебную реформу Генрих II совершил "не вследствие какой-нибудь единоличной ловкости или талантов, но главным образом потому, что в его время уже сложились элементы общественные для этой широкой юридической работы. Он также опирался на многочисленную группу помощников юристов..." (П. Виноградов). Именно "его царствование положило начало царству закона, и этим оно отличалось от деспотизма нормандских королей" (Дж. Грин).

Судебную реформу Генрих II провел в несколько этапов, путем издания нескольких ассиз (законодательных актов). Судебное законодательство Англии начинается с Кларендонской ассизы (1166), потом последовали Нортгемптонская ассиза (1176), Великая ассиза (1179), Ассиза оружия (1181).

Наконец-то закон ставится выше самых высоких соображений (будем надеяться, что подобное происходит сейчас и в нашей стране), закон начинает действовать даже внутри королевской администрации, пресекаются произвол и коррупция. "Насколько Генрих II сурово относился к обществу, настолько же беспощадно и строго он относился к своим орудиям" (П. Виноградов). Так, в 1170 году при ревизии местного самоуправления было смещено более половины шерифов, имущество их конфисковано, некоторые же за злостные злоупотребления на службе и вовсе казнены.

Ассизы Генриха II окончательно оформили двухклассовость англо-нормандского общества. Феодалы-рыцари освобождались от военной службы государству. Она заменялась выплатой щитовых денег, на которые король нанимал ополчение. Политические права феодалов были сведены к минимуму, до уровня прав простых граждан. Им запрещалось носить оружие в мирное время, запрещалось вести частные войны на своих землях. Теперь это считалось преступлением против короля. "Должности шерифов были отняты у крупных баронов и переданы законоведам и придворным, уже пополнившим состав суда" (Дж. Грин).

Судебная власть также ускользала из рук феодалов. Их суд был организован по старинке: виновность определялась через ордалии (испытания водой или раскаленным железом). Королевский разъездной суд был построен на новейших достижениях права, выслушивались свидетели, виновность определялась присяжными. В будущем именно такой суд распространится по всему миру, но и в те времена он быстро показал свои преимущества.

Таким образом, в результате всех преобразований феодалы-рыцари оказались освобожденными от всех государственных обязанностей и превратились в "мирных сельских дворян, занятых своим хозяйством и всецело поглощенных местными интересами" (Д. Петрушевский). Последних феодалов с военно-государственным масштабом мышления король Ричард I увел из страны в крестовый поход (1189-1192), где и оставил.

Незнатное население страны тоже переживало удивительные превращения. Происходило своеобразное "раскрепощение" простого люда, обретение им гражданских прав. Вместо политической и личной зависимости от феодалов появились государственные обязанности. Военная служба, снятая с феодалов, была перенесена на плечи всего населения. "Ассиза оружия" определила, кто, когда, в каком вооружении должен был являться на зов короля в ополчение. Экономически крестьяне, поселяне, горожане были зависимы от феодалов, так как работали и жили на их землях, но политическая зависимость была ликвидирована, заработали механизмы обретения личной свободы, получения гражданских прав.

Такой же путь раскрепощения прошли плебеи в первом римском имперском цикле, единственное отличие, что там военная обязанность была поровну поделена между плебеями и патрициями. Рим, создав механизмы появления большого количества свободных граждан, сумел полноценно подготовиться к западному ритму, а потому без срывов прошел два цикла по ритму Запада, пока не пришла пора войти во второй имперский цикл. Также и Британия второй имперский цикл закончила готовой к ритму Запада, что дальнейшая история и продемонстрировала.

Политическая мощь при входе в западный ритм также необходима, это тот капитал, который может транжирить бывшая империя, пока не придет время вступить в новый имперский цикл. В этом смысле успехи ещё грандиознее: "Действительно, французские короли Англии достигли такого величия, которое удивляло и пугало все соседние народы. Они покорили Ирландию. Они приняли присягу верности от Шотландии. Мужеством, политикой, счастливыми брачными союзами они сделались гораздо более могущественными на материке, чем их верховные владыки, короли Франции. Азия, подобно Европе, была ослеплена могуществом и славою наших тиранов. Арабские летописцы с невольным удивлением рассказывали о падении Акры, защите Яффы и победоносном походе на Аксалон (этапные сражения III крестового похода (1189-1192), который возглавил Ричард I. - Авт.), а матери арабские долгое время унимали своих детей именем Плантагенета Львиное Сердце. Одно время казалось, что линия Гуго Капета (королевская династия Франции (987-1328). - Авт.) готова была пресечься и что от Орхадских островов до Пиренеев распространится одна великая монархия" (Т. Маколей). Ей-Богу, есть в политических фейерверках четвертой фазы изрядный перебор...

Власть и мощь англо-нормандского короля были столь велики, что понадобился общеевропейский заговор всех монархов континента, чтобы на время пленить потерявшего бдительность Ричарда I. Когда же его были вынуждены освободить, то французский король Филипп писал Иоанну, брату Ричарда: "Дьявол на свободе, берегитесь!"

Светское государство, созданное Плантагенетами в четвертой фазе, неизбежно должно было породить светское идеологическое чудо. В России до светского искусства дело дошло лишь к концу XVIII века, когда пришло время идеологического чуда третьего имперского цикла; Англия свою всемирно известную литературу также создаст в третьем имперском цикле (конец XVI века); тем более интересно проследить за уникальными литературными процессами Англии XII века. Напомним: Европа ещё не ведала Возрождения, так называемый проторенессанс возник лишь в XIII веке. Не исключено, что его появление было спровоцировано вторым английским имперским циклом, так же как третьим английским имперским циклом было спровоцировано начало естественнонаучной революции. (Это предположение может многое объяснить как в понимании возрастов человечества, так и в неравномерности возникновения английских имперских циклов.)

Как и положено идеологическому чуду, чудом оно становится лишь в четвертой фазе. "В борьбе с Бекетом Генриху II оказал большую помощь постепенный переворот, положивший начало отделению класса собственно литераторов от класса чисто духовного..." (Дж. Грин.) Отделяя церковь от общественной жизни, Британия совершила переворот в умах людей: интересны стали не жития святых, а история полноценная и живая, не бесстрастные летописи, а рассказ заинтересованного очевидца.

Монах Осборн составляет описание жизни английских святых и при этом пишет о реальных страданиях короля Эдуарда Мученика. Идмер описывает борьбу Ансельма и Вильгельма Рыжего. По тем временам, думается, это было почище детектива. Архидьякон гентингдонский Генрих в свою летопись вставляет беллетристические части: военные песни англосаксов...

Особое место занимает в литературе библиотекарь Мельмсбеери Вильгельм, который собирает и публикует народные предания о королях. "Будучи монахом, он отказывается от старых церковных образцов и летописных форм. Он группирует события, не обращая внимания на хронологию, его живой рассказ течет быстро и свободно и часто прерывается отступлениями в область общеевропейской и церковной истории. Свобода от церковных предрассудков в соединении с замечательным критическим талантом отличает истории Вильгельма" (Дж. Грин). Так на очередном витке истории империя превращала летописи в исторические рассказы, жития святых - в повести, романы, памфлеты, шаг за шагом продвигая Европу к вершинам литературы, к глубинам познания человека.