Библиотека Mosbiblio

Относительно личности Иисуса Христа можно услышать три мнения:

1. Одни считают, что это бог, на некоторое время сошедший на землю в обличье человека.

2. Другие полагают, что он был евреем-проповедником, который при жизни подвергался суровым гонениям и потом был обожествлен сторонниками своих социально-освободительных идей.

3. И наконец, третьи утверждают, что никакого Иисуса Христа, как и его апостолов, не существовало и что христианская легенда, сфабрикованная по образцу множества других религиозных легенд, сложилась в эпоху упадка язычества, когда людям, извлекающим пользу из человеческой глупости, понадобилась новая религия.

Тщательно взвесив все доводы за и против, я твердо примкнул к сторонникам последней версии.

Эта книга написана не для того, чтобы, принизив Иисуса-бога, возвеличить тем самым Иисуса-человека: ни в существование того, ни в существование другого автор не верит. Его цель, — шаг за шагом проследив христианскую легенду, выявить весь тот вздор, который она содержит, и таким образом показать, что вся история об Иисусе Христе, будь то человек или божество, с какой стороны ее ни рассматривать, есть не что иное, как сплетение безнравственных и глупых выдумок.

Во дни Ирода, царя иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. Оба они были праведны пред богом, поступая по всем заповедям и уставам господним беспорочно. У них не было детей; ибо Елисавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных.

Лука, глава 1, стихи 5-7.

В ту пору Слово, то есть господин по имени Иисус, еще не родилось; среди иерусалимских священников был тогда один левит, которого звали Захария.

Этот Захария жил в своем загородном домике в Ютте, местечке, расположенном в горах Иудеи. Была у него жена (еврейские священники жили в браке), и звали ее Елисаветой. «Оба они, — как сообщает апостол Лука, — были праведны пред богом, поступая по всем заповедям и уставам господним беспорочно» (Лука, глава 1, стих 6). Но благочестие супругов подверглось суровому испытанию. Может быть, вы думаете, что верующие не опускали денег в их копилку? Нет, дело не в этом.

Захария и Елисавета горевали оттого, что, несмотря на все старания, у них не было детей.

Священник и его жена были уже не первой молодости. Еще несколько лет бесплодия супруги, и почтенному левиту пришлось бы навсегда распрощаться с надеждой оставить после себя потомство. Это было тем более огорчительно, что у евреев бесплодие считалось позором и на бездетных супругов показывали пальцем.

Захария был вне себя. Тем временем наступил его черед служить в храме, и Захарию призвали в Иерусалим. Конечно, он куда охотнее продолжал бы сидеть дома и сажать вместе с женою капусту, ту самую чудесную капусту, в которой иногда находят малышей. Однако дисциплина превыше всего.

И Захария, ворча, отправился в Иерусалим. К счастью, если каждая медаль имеет оборотную сторону, то, по логике вещей, другая ее сторона должна быть приятной: в Иерусалимском храме священники выполняли различные обязанности по жребию, и Захарии досталось каждение. А надобно вам знать, что более высокой чести на долю священника и выпасть не могло: дело это было не пустячное — богослужение у евреев совершалось весьма торжественно.

Прежде всего в самой середине святейшего места, между огромным семисвечником и столиком со святым хлебом, помещался золотой алтарь. Что скажете? Это ли не роскошь? Великолепное святилище было отделено занавесом от другого помещения, которое называлось святая святых. Оно считалось еще более священным, потому что именно там, скрытый от взоров, пребывал могущественный бог Яхве, иначе называемый Иеговой, или всевышним, или богом Саваофом.

Входить в святая святых разрешалось не всякому: право на это имел только кадильщик. Когда он появлялся в Иерусалимском храме, толпа начинала петь радостные гимны, в храме зажигали светильники, все почтительно расступались; кадильщик, оставляя поющих за барьером, один поднимался на ступени святилища и по знаку первосвященника бросал в огонь благовония: то был чистейший ладан — символ молитв, воссылаемых верующими. Отвесив поклон, кадильщик направлялся к святая святых; выходя, он пятился задом, чтобы, упаси бог, не оказаться спиною к алтарю. Колокольчик возвещал его выход из святая святых и сопровождал благословение, которое он давал народу. Левиты тотчас начинали голосить молитвы под аккомпанемент священной какофонии. О, это было поистине великолепно, величественно, грандиозно — ну просто не передать!

Церемония до того потрясала присутствующих, что каждого невольно охватывал какой-то тайный трепет. Подумать только: священник, вступавший в святая святых, возносил их молитвы самому богу, он возносил их в виде ладана, который курился перед опущенным занавесом. И стоило Яхве отвергнуть его приношение, стоило ему покарать священника за малейшую оплошность, кара эта обрушилась бы на весь народ Израилев и всех евреев поразила бы тяжкая болезнь: с вещами божественными шутки плохи! Вот почему прихожане с таким нетерпением ждали возвращения кадильщика.

Какой ответ принесет он от предвечного? Это тревожило всех, кто находился в храме. Чтобы не заставлять людей волноваться понапрасну, кадильщик обычно старался выйти к ним побыстрее.

Но на сей раз Захария застрял надолго. Сыны Израилевы не на шутку забеспокоились: проходили секунды, минуты, они тянулись медленно, как века, а Захария все не появлялся.

Наконец он высунул из-за занавеса нос. Но какой нос!.. Он был огромен, он вытянулся до невероятной длины. Нос мрачно и угрюмо торчал на перепуганном лице Захарии. К тому же обладатель этого перепуганного лица и удручающе длинного носа дрожал как осиновый лист. Уж не случилось ли чего за занавесом?

Да, там действительно произошло нечто невообразимое. Итак, внимайте и трепещите!

Захария, будучи себе на уме, решил: «Раз уж мне привелось возносить господу богу молитвы за всю эту братию, на которую мне, честно говоря, начхать, надо по крайней мере воспользоваться случаем и обратиться к незримому Саваофу с маленькой личной просьбой». Подумав так, он простерся ниц и стал шептать:

— Боже всемогущий, не окажешь ли ты мне небольшую любезность: не исцелишь ли от бесплодия мою жену? Умоляю, сделай так, чтобы Елисавета наградила меня малышом, и не заставляй себя долго упрашивать. Преклонив колено, Захария замер в молитвенной позе. Встав, он внезапно очутился нос к носу с сияющим ангелом. Ему бы, простофиле, обрадоваться, а он ужасно оробел: никак не ожидал увидеть перед собою посланца божьего. Ангелу даже пришлось его успокаивать.

— Не бойся, Захария, благословеннейший из всех Захариев! — сказал ему ангел. — Ибо услышана молитва твоя, и внял ей господь. С помощью особой ретроактивной силы, недоступной человеческому разумению, он трансформирует твою жену. Ты оставил Елисавету бесплодной, как пустыня, но через девять месяцев ты ее просто не узнаешь. Скажу тебе больше: у тебя родится сын и ты наречешь его Иоанном. И будет тебе радость, и сыны Израилевы возрадуются. Сын твой не будет пить вина и других горячительных напитков. Он станет проповедовать в народе, и люди будут верить ему: трезвому всегда верят. Многих неверующих приведет он к господу богу. А напоследок, старина, сообщу тебе потрясающую штуку: быть твоему сыну предтечей мессии!

Захария ушам своим не верил. Решив, что его разыгрывают, он сказал ангелу:

— Сударь, господь бог чересчур щедр ко мне, ведь я просил его о малом. Уж не смеется ли он надо мною? Допустим, я вам поверю, но чем вы докажете, что вы и впрямь посланец божий? Сомнения Захарии задели ангела за живое.

— Нехорошо, нехорошо, старина, — сказал он в ответ. — Я пришел к тебе по-дружески, с поручением от отца Саваофа, а ты вообразил, будто я хочу тебя надуть! Это уж чересчур! Так знай же: я Гавриил, архангел первого ранга, один из первых пред богом. А чтобы ты больше не сомневался и не требовал от меня дальнейших объяснений, отныне и до того дня, когда сбудется то, о чем я тебе возвестил, ты лишишься дара речи.

С этими словами архангел Гавриил взлетел к потолку и на прощание даже не кивнул ошеломленному Захарии.

Миссия архангела, по-видимому, и впрямь была нешуточной, коли Захария потерял способность говорить: бедняга сделался нем как рыба!

Теперь вам понятно, что неспроста у несчастного левита был такой потешный вид, когда он появился перед народом.

Напрасно приставали к нему с вопросами:

— Ну что?.. Что случилось?.. Да говорите же, говорите, господин священник! Кроме покачивания головой и каких-то нечленораздельных звуков, так от него ничего и не добились.

В тот вечер сыны Израилевы легли спать в смертельной тревоге, и всю ночь их мучили кошмары.

После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев, и говорила: так сотворил мне господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми.

Лука, глава 1, стихи 24-25

Когда окончились дни его службы, Захария, не теряя времени, возвратился к себе в Ютту. Вскоре живот его почтенной супруги стал понемногу вздуваться. Это обстоятельство привело в движение языки всех соседей, и только язык ее мужа пребывал в полнейшем бездействии. Несчастный Захария не только онемел, но вдобавок еще и оглох, что вовсе не было предусмотрено.

Однако, несмотря на свою глухоту, он прекрасно понимал, что люди смеются из-за того, что мадам Елисавета столь внезапно оказалась в интересном положении. Поэтому в течение последних пяти месяцев ее беременности муж прятал свою супругу от посторонних взоров. «Такое затворничество вполне естественно, — говорят католические богословы. — Надо было скрыть от недоброжелательных взглядов и людского злословия чудо этого неожиданного зачатия». Что и говорить, чудо и впрямь невероятное.

Но вот пришло время, и Елисавета произвела на свет младенца. Пророчество ангела сбывалось, но это хитрое пророчество сбылось еще не до конца: ведь Гавриил пообещал, что после рождения сына Захария вновь обретет дар речи. Однако ничего подобного не случилось: он по-прежнему был глух и нем, ибо господь бог хотел, чтобы исцеление священника произошло на глазах у публики — стоило ли, право, творить чудеса при закрытых дверях? Итак, Захария оставался глухонемым до тех пор, пока не наступил день публичного религиозного обряда, которым у евреев обычно сопровождалось рождение мальчика. Это был обряд обрезания. Через неделю после того, как Иоанн — так по повелению ангела назвали младенца — появился на свет, его принесли в Иерусалимский храм и там совершили над ним хирургическую операцию, которая у евреев и мусульман заменяет крещение.

Тут Захария вдруг закричал:

— Ай-ай-ай!.. Вот так здорово!.. Я могу говорить!.. Миленькие мои, я разговариваю!..

И чтобы наверстать упущенное за девять месяцев немоты, он тут же, что называется с места в карьер, стал читать длинную молитву собственного сочинения во славу Иеговы-Саваофа. Право же, стоит ее процитировать, эту молитву, она того заслуживает. Текст ее приводится в евангелии.

«Благословен господь бог Израилев, — вскричал Захария, как только заработал его язык, — благословен господь бог Израилев, что посетил народ свой, и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида…» и тому подобное (Лука, глава 1, стихи 68-69).

Так буквально и сказано, я ничего не придумываю. Однако стоит ли жалеть Захарию, если он мог радоваться своему рогу?..

Младенец Иоанн рос, окруженный самой нежной заботой матери и Захарии. Но любопытная подробность: мальчишка при всяком удобном случае удирал из родительского дома и один слонялся по окрестностям, часами разговаривая сам с собою.

Как видите, Иоанн бесспорно был предтечей мессии, которого ожидали евреи. Когда же и как родился долгожданный мессия? Именно об этом сейчас и пойдет речь.

И сказал ей ангел: не бойся, Мария; ибо ты обрела благодать у бога; и вот зачнешь во чреве, и родишь сына, и наречешь ему имя: Иисус.

Лука, глава 1, стихи 30-31

Ох и расторопным же малым был этот архангел Гавриил, юный посланец Яхве! Если верить тому, что рассказывают о нем священные книги, Гавриил был большой мастак огорошивать людей известиями о предстоящем прибавлении семейства. Мы уже были свидетелями того, как он предупредил о рождении Иоанна; сейчас мы увидим его в той же самой роли — и где бы вы думали? — у двоюродной сестры Елисаветы.

У Елисаветы была кузина, по имени Мария, которая жила в Назарете, захолустном городишке Галилеи. Юная смуглянка Мария была просто прелестна — лакомый кусочек, от которого бы и сам царь не отказался.

В ту пору царем Иудеи считался некий Ирод, которого евреи за настоящего царя не признавали. Этот монарх, навязанный им римлянами, был в их глазах просто выскочкой, захватившим трон законного царя из рода Давидова. Между тем царский род Давидов насчитывал нескольких потомков, в том числе и некоего плотника, нареченного Иосифом.

И вот Марию обручили с Иосифом из рода Давидова.

Отец и мать девушки, папаша Иоаким и матушка Анна, сперва решили посвятить свое чадо господу богу: когда Мария была еще совсем маленькой, они привели ее в храм и там связали ее торжественным обетом: она никогда не выйдет замуж и посвятит себя служению господам священникам.

Но в один прекрасный день Иоаким и Анна передумали. По какой причине? Об этом евангелия умалчивают. Как бы там ни было, Иоаким и Анна решили обручить свою дочь с плотником Иосифом. Возможно, они просто-напросто ему задолжали, а платить было нечем, и старый плут Иосиф потребовал, чтобы в погашение долга родители отдали ему свою девчонку. Иногда совершаются и такие сделки…

Короче говоря, прежние обещания были преданы забвению, и о помолвке Марии с Иосифом торжественно объявили в том самом храме, в котором она некогда дала свой обет.

Надо сказать, что священники испокон веков отличались редкой сговорчивостью: ведь красотка-то, как известно, была обещана им, но за небольшую мзду они согласились ее уступить и благословили плотника на брак точно так же, как благословили бы первого попавшегося шалопая.

Но тут закапризничала Мария: Иосиф был уже не первой молодости, угрюмого вида, плешивый, с огромной косматой бородой, да к тому еще и ворчун; жених этот не сулил особого счастья. А кроме того, малютка всерьез относилась к своей клятве.

Когда с ней заговорили об Иосифе, она надула губки и воскликнула:

— Вот так раз! А как же с моим обетом?

К счастью для себя, Иосиф был весьма тонким дипломатом. Он запустил пальцы в жидкие пряди своих волос и, лукаво улыбаясь, непринужденно сказал:

— Послушайте, барышня, если это единственное, что вас тревожит, могу вас утешить. Все дело в том, что мне очень скучно одному, не с кем словом перемолвиться. Был у меня попугай, да и тот на прошлой неделе умер. Взгляните на мои штаны! Я сам пришиваю себе пуговицы. Видите, как плохо они пришиты? Послушайте, жену я хочу взять только для того, чтобы она жарила мне котлеты и чинила одежду. Вот как я понимаю женитьбу!

Все это было сказано таким задушевным тоном, что на глазах матушки Анны выступили слезы умиления. Она повернулась к дочке и шепнула ей на ушко:

— Да не ломайся ты, дурочка! Раз уж мы с отцом порешили выдать тебя замуж, ты не имеешь права ослушаться. От прежнего намерения придется тебе отказаться. Ты ведь знаешь, дела у отца идут неважно. Чтобы взять тебя в храм, священники сдерут с нас три шкуры, а Иосиф не просит никакого приданого. Соглашайся, негодница! Лучшего мужа тебе вовек не сыскать.

Мария опустила глаза и прошептала:

— Хорошо, мама, я согласна, но только с условием, что я никогда не нарушу своего обета… Иосиф поклонился и сказал:

— Мадемуазель, вы оказываете мне великую честь. Так случилось, что дочка папаши Иоакима стала невестой потомка царя Давида.

В ожидании дня бракосочетания смуглянка оставалась у отца и матери: она сторожила дом, пока родители уходили на работу.

И вот как-то раз — дело было ранним мартовским утром, в самом начале весны, — когда Мария одна-одинешенька сидела в своей каморке, к ней явился очаровательный юноша.

Смуглянка подняла голову, она была удивлена, но удивлена приятно.

Юноша подошел к ней, на устах его сияла обворожительная улыбка.

— Добрый день, Мария, — сказал он. — Да ты и впрямь милашечка! Сразу видно, что на тебе благодать божья — он с тобой, творец всего прекрасного. Ты счастливейшая из женщин, ибо младенец, который у тебя родится, будет тысячу раз благословенным.

Мария недоумевала все больше, в то же время она была восхищена. Никогда не доводилось ей слышать столь мелодичный голос: до чего же он непохож на скрипение старого бородача, которого прочили ей в супруги!

Однако более всего Марию поразило известие о том, что у нее родится малыш.

На это она сказала прекрасному юноше следующее (цитирую слова евангелиста Луки, глава 1, стих 34): «Как будет это, когда я мужа не знаю?»

Такое наивное простодушие привело юношу в неописуемый восторг.

— Об этом, прелестная Мария, пожалуйста, не беспокойся, — ответил он. — Это сущий пустяк! Меня зовут Гавриил и по профессии я ангел, поэтому можешь вполне на меня положиться. Сила всевышнего осенит тебя, а там увидим! Поверь мне, голубушка: у тебя родится ребенок, ты назовешь его Иисусом, а все остальные нарекут его сыном божьим.

С этой минуты все сомнения Марии рассеялись.

— Я ваша послушная раба, — промолвила она, — пусть будет так, как вы сказали.

Что же произошло в доме Иоакима в Назарете? На этот вопрос некий святой епископ отвечает: «В это мгновение Слово стало плотью».

Ну что ж, плотью так плотью!

Выполнив свою миссию, архангел Гавриил взмахнул крыльями и упорхнул сквозь отверстие в потолке.

Пресвятая дева была оплодотворена; вмешательство святого духа увенчалось блистательным успехом.

В этой связи я позволю себе задать один простой вопрос моему старому приятелю, нашему святейшему папе: почему Иисуса Христа называют в евангелии то «сыном божьим», то «сыном человеческим»? Ведь это, черт побери, не одно и то же! Тем более, что слово «Гавриил» по-еврейски значит «человек божий». С вашей стороны, святой отец, было бы очень любезно, если бы вы разъяснили нам это на ближайшем соборе. Ибо если верующие вообразят, будто евангелисты, называя Иисуса то сыном человеческим, то сыном божьим, хотели тем самым сказать, что означенный Иисус является сыном «человека божьего», то это угрожает нам новой ересью.

Только, пожалуйста, святой отец, не подумайте, что соображение это исходит лично от меня.

До корней волос верующий, я убежден, что архангел Гавриил никакого отношения к проделкам святого духа не имеет. Я предпочитаю верить — и притом верю глубоко, — что голубь справился без посторонней помощи.

Это куда забавнее!

Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин. И вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась святого духа… Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом свой.

Лука, глава 1, стихи 39-41, 56

Итак, голубок сделал свое дело, и, надо признать, сделал его недурно. Настолько недурно, что по прошествии нескольких дней Мария уже вполне отдавала себе отчет в том, какое ей привалило счастье. Плутовка, утверждают евангелия, обо всем молчала, но сама-то она отлично понимала что к чему. Целыми днями сидела она, погруженная в свои думы, с восторгом вспоминая визит прекрасного Гавриила и то, что за ним последовало.

Вечерами, вернувшись домой с работы, папаша Иоаким и матушка Анна удивлялись: с чего бы это дочурка их стала такой задумчивой?

— Она думает об Иосифе, — говорил отец, хитро подмигивая.

— Нет уж, дудки! — отвечала более сметливая Анна. — Что-то тут не то… И не Иосиф тому причиной…

— Ты так считаешь?

— Готова дать голову на отсечение!

— Тогда, видать, дело серьезное…

— Ничего страшного! Мария не дурочка. Я уверена, что у нашей проказницы что-то на уме… В ее годы это простительно, ведь в таком возрасте начинает говорить сердце… Притом Мария — девушка порядочная, и беспокоиться нам нечего… Она слишком разумна, чтобы натворить глупостей. Уж кто-кто, а я свою дочь знаю! Ведь не зря же я ее мать…

Что до Иосифа, то он продолжал ухаживать за Марией с усердием заправского жениха. Не проходило недели без того, чтобы он не явился в дом Иоакима, вооруженный огромным букетом цветов, в котором преобладали роскошные лилии: сказывались его деликатность и тонкий вкус. Впрочем, плотники всегда отличались галантностью, не выходя при этом за рамки приличий.

Между тем Мария все не решалась поведать свою тайну ни папе, ни маме, хотя ей страсть как хотелось излить все, что переполняло ее душу, какой-нибудь иной душе, верной и преданной. Такое желание надо признать вполне естественным.

И вот она попросила у родителей отпустить ее на некоторое время погостить у своей кузины Елисаветы.

Иоаким и Анна посовещались и решили, что нет никаких причин запретить ей это. И Мария отправилась в Ютту.

В ту пору жена Захарии еще не произвела на свет малютку Иоанна: предтеча мессии был еще только в проекте. Евангелист Лука, чьи сведения всегда отличаются непостижимой точностью, утверждает, что Елисавета зачала ровно за шесть месяцев до бракосочетания Марии и Иосифа.

Увидев свою кузину, Елисавета, жившая вдали от людей, в горах Иудеи, была очень удивлена и обрадована. С первого же взгляда обе женщины поняли друг друга.

— Добро пожаловать, Мария, — обратилась Елисавета к кузине.

Они расцеловались.

— Дорогая, — сказала Мария, чуть покраснев от смущения, — если бы вы знали, как я рада вас видеть!

— Да, да, знаю, знаю… Нам обеим выпало большое счастье, особенно вам, не правда ли?.. Но подумайте, до чего занятно: едва я вас увидела, младенец сразу же взыграл в моем чреве… Это — хорошее предзнаменование, уверяю вас! Мария охотно поверила добрым словам кузины. Разговорам их не было конца.

— Я не отпущу вас, моя душечка, вы останетесь у меня на несколько дней, — сказала Елисавета, — ваше присутствие принесет мне счастье.

Большую любезность трудно себе представить. И Мария решила не таиться от Елисаветы. Она рассказала ей о визите ангела и о своей любви к тому, кто удостоил ее своим вниманием. Она изливала свои чувства. В порыве восторга она воскликнула:

— Душа моя славит господа моего, и сердце мое, думая о нем, с каждым днем наполняется радостью! Я раба моего господа, он осыпал меня своими милостями и произвел во мне нечто очень важное…

Елисавета улыбалась нежной дружеской улыбкой.

Мария продолжала:

— Имя его для меня священно. Я изголодалась — он насытил меня. Ради меня он явил свою силу. Поэтому во все времена люди будут называть меня блаженной. «И сказала Мария: величит душа моя господа и возрадовался дух мой о боге, спасителе моем, что призрел он на смирение рабы своей; ибо отныне будут ублажать меня все роды; что сотворил мне величие сильный; и свято имя его; и милость его в роды родов к боящимся его. Явил силу мышцы своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лука, глава 1, стихи 46-53).

Елисавета взяла ее за руки.

— Вы обворожительны, моя дорогая Мария! Взаимные излияния кузин длились три месяца, до того дня, когда священник Захария был по всей форме объявлен отцом.

В этот день Мария вернулась в Назарет. Но так как прошло уже три месяца с тех пор, как Слово превратилось в плоть, животик девушки начал привлекать к себе людские взгляды.

Иосиф же муж ее, будучи праведен и не желая огласить ее, хотел тайно отпустить ее. Но когда он помыслил это, — се, ангел господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в ней есть от духа святаго. Родит же сына, и наречешь ему имя: Иисус; ибо он спасет людей своих от грехов их… Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему ангел господень, и принял жену свою.

Матфей, глава 1, стихи 19-21, 24

Мы уже знаем, что Иосиф был самым обыкновенным плотником, но, несмотря на свой простоватый вид, он был парень не промах, да и самолюбием бог его не обидел.

— Раз появился росток, значит, было посеяно зернышко! Не иначе как в огороде моем кто-то хозяйничал! — сказал он, едва увидел свою прелестную невесту.

И тут плотника охватила горькая печаль-кручина. Надо отдать ему справедливость: у него были для этого некоторые основания. В самом деле, мог ли столь простодушный и наивный человек представить себе, что соперник его всего-навсего голубь и что, хотя Мария забеременела не на шутку, она по-прежнему оставалась девственницей, как и до вмешательства святого духа? Нет, этого Иосиф представить себе не мог.

Поставьте на его место самого благочестивого верующего, вообразите, что женихом Марии был бы самый что ни на есть набожный человек и что, вернувшись после трехмесячной отлучки, этот человек застает свою милую смуглянку к интересном положении: готов держать пари, что он расстроился бы куда больше, чем наш плотник.

Иосиф намеревался взять жену для того, чтобы она готовила ему обед и чинила штаны; однако не настолько уж он был безразличен к супружеской любви, чтобы оставаться вовсе нечувствительным к тому смешному положению, в какое неизбежно попадает супруг-рогоносец.

Однажды, явившись к Марии, как обычно, с букетом цветов, он заметил, что животик его невесты принял довольно внушительные размеры. Иосиф в ярости швырнул букет и воскликнул:

— Черт побери, сударыня, за то время, что я не имел удовольствия вас видеть, вы кое в чем преуспели!..

Мария смущенно опустила голову. Папаша Иоаким и матушка Анна просто обомлели. Иосиф повернулся к ним.

— Тьфу, пропасть! — начал он. — Если вы надеетесь, что после всего я женюсь на вашей вертихвостке, то с таким же успехом вы можете ждать, что на пальме вырастет редиска!.. И без того уже приятели смеются надо мною, говорят, я, мол, позарился на молоденькую! Да они просто не дадут мне прохода! Таких песенок про меня насочинят!.. А стервецы-подмастерья, те будут из кожи вон лезть, только бы им придумать еще какую-нибудь пакость! Нет уж, благодарю покорно, так дело не пойдет… Беру свое слово назад… Я не хочу, чтобы обо мне судачила вся округа!

Пока Иосиф все это говорил, Мария успела уже овладеть собой. Она попыталась умаслить жениха и, состроив умильную рожицу, чтобы подсластить пилюлю, сказала:

— Иосиф, дружок, клянусь вам, вы ошибаетесь… я чиста, как младенец, который от меня родится…

— Чиста, как будущий младенец?! Ну, знаете, это уж слишком!

— Иосиф, зайчик мой, даю вам слово, я, как и прежде, достойна вас… Ни один мужчина не может похвастать, что поцеловал хотя бы кончик моего пальца…

— Нет уж, оставьте, оставьте… Кого-кого, а меня не проведешь! Кто же, как не мужчина, привел вас в такое плачевное состояние?

— Да это голубь!

Тут плотника взорвало.

— После всего ты еще смеешь надо мной потешаться! — воскликнул он, — Ну и штучка! Хорошо еще, что она пустилась в разгул до того, как мы побывали в мэрии… Ох и попал бы я в переплет, будь я ее мужем!

С этими словами Иосиф в ярости выбежал из дома.

Иоаким и Анна совершенно растерялись. Удивление их было так велико, что они просто рты разинули.

Когда Иосиф ушел, в доме разразился ужасный скандал. На Марию градом посыпались неприятные слова. Папа и мама во что бы то ни стало хотели знать имя того шалопая, который был повинен в том, что Иоаким и Анна, не ведая о промысле божьем, считали делом позорным. По соседству жил некий молодой человек по имени Пантер, и подозрения мамаши сразу же пали на него. Пантер был недурен собой и в свое время сватался к Марии.

Мария клялась всеми богами, что во всем виновен только голубок, но никто ей не верил.

В конце концов удрученные Анна и Иоаким решили ждать развития событий.

Они уже потеряли всякую надежду выдать свою дочь замуж, как вдруг однажды утром к ним явился Иосиф. Плотник вошел, потирая руки; никогда еще не видели они на его лице такого счастья.

— Здорово, будущий тесть и будущая теща! Вы не передумали насчет того, чтобы взять меня в зятья?

— Вот тебе и на! — разом воскликнули Иоаким и Анна. — А мы решили, что вы отказались от Марии после той маленькой беды, которая с ней стряслась!..

— Что верно, то верно. Я действительно рассердился, не стану этого отрицать…

Но теперь мне все известно… Анна и Иоаким удивились пуще прежнего.

— То есть как? — сказал папаша. — Теперь вам известно все и потому вы хотите жениться?..

— Вот именно.

— Мы, должно быть, вас плохо поняли…

— Я говорю: вот именно.

— Вы шутите, Иосиф… Зачем так зло смеяться над нашим горем?

— Я не шучу… Я все знаю и могу вас уверить, что малютка не соврала, сказав, что всему виной голубь. Анна и Иоаким переглянулись.

— И нечего глядеть друг на друга, словно нашкодившие коты… Я тоже утверждаю, что это голубь…

— Ну что ж, — пробормотал Иоаким, — если вы хотите, пускай будет голубь… В конце-то концов, это ваше дело.

— Вообразите, сегодня мне приснился сон… Прекрасный златокрылый ангел запросто уселся на моей кровати и, скрестив ноги, сказал мне: «Послушай, Иосиф, ты же форменный остолоп… Ведь стоит тебе протянуть руку, и ты станешь обладателем сокровища. А ты не хочешь пальцем шевельнуть!..» — «Где, где сокровище?» — спросил я у ангела. «В двух шагах от тебя, в твоем же городке, в самом Назарете. Сокровище это — Мария, дочь папаши Иоакима, очаровательная брюнетка, с которой ты обручен». — «Да-да, — сказал я, — это та самая, что забеременела неизвестно от кого. Все думают, что это работа Пантера. Если Мария и в самом деле сокровище, то уж во всяком случае не сокровище добродетели», — «Ты ошибаешься, Иосиф. Пантер здесь ни при чем, ни при чем тут и прочие смертные: Мария невинна, словно птенец в яйце. Младенец, которого она носит в своем чреве, — это, дружище, мессия, оказавшийся там в результате вмешательства святого духа». — «Стало быть, рассказ про голубя — это правда?» — спросил я. «Правда, сущая правда. Я архангел Гавриил, так что можешь мне поверить». — «Ну, раз так, молчу. Что же вы мне посоветуете?» — «Женись, дружок, на Марии, и как можно скорее. Таким образом, в глазах закона ты без всякого труда станешь папашей мессии, который спасет народ Израиля, а заодно и весь род людской».

Иоаким и Анна пришли в восторг. Иосиф продолжал:

— Теперь вам, надеюсь, ясно, почему я тороплюсь стать вашим зятем… Не дай бог, кто другой получит такое же небесное откровение и перехватит у меня это сокровище!

— Ну что ж, по рукам, любезный Иосиф! — воскликнули счастливые родители. — Мы отдаем вам Марию. Объявим о помолвке, и дело в шляпе… Но только, чур, на попятный не ходить!

— Решено!

Прошло десять дней после этого разговора, и юную Марию стали величать мадам. Во время брачной церемонии несколько мальчишек попробовали было отпустить шутку насчет венка из флердоранжа на голове невесты, но первосвященник Симеон по наитию божьему толкнул плотника в бок и тихо шепнул ему на ухо.

— Не робей, счастливчик!

Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов. Рождество Иисуса Христа было так: по обручении матери его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что она имеет во чреве от духа святаго.

Матфей, глава 1, стихи 17-18

Теперь, пожалуй, будет кстати познакомить читателя с родословной Иисуса и напомнить о тех обещаниях, которые Яхве дал патриархам. Сия любопытная родословная — любопытная главным образом тем, как она оканчивается, — изложена в евангелии. А посему необходимо уделить ей место.

Вполне допустимо, что в момент, когда пречистая дева вот-вот должна была разрешиться от бремени, оставаясь при этом девственницей, патриархи направили к Яхве делегацию, дабы выразить ему свою радость в связи с тем, что в их прямом потомстве появится на свет младенец, которому пророки предопределили спасти род человеческий и искупить грех, совершенный

Адамом и Евой.

Первым к всевышнему явился Авраам и сказал:

— Господь бог, в награду за мою верность твоим небесным законам ты обещал, что я стану праотцом благословенного рода и что среди моих прямых потомков будет мессия. И вот время пришло. О всемогущий бог! Клятвы твои святы и неизменны, ты сдержишь свое слово.

— Разумеется, Авраам, причем охотно.

— Господь, я родил Исаака.

Исаак пришел и сказал: «Я, боже, родил Иакова». Иаков пришел и сказал: «Я родил Иуду». Иуда пришел и сказал: «Я родил Фареса». Фарес пришел и сказал: «Я родил Есрома». Есром пришел и сказал: «Я родил Аминадава». Аминадав пришел и сказал: «Я родил Наассона». Наассон пришел и сказал: «Я родил Салмона». Салмон пришел и сказал: «Я родил Вооза». Вооз пришел и сказал: «Я родил Овида». Овид пришел и сказал: «Я родил Иессея». Иессей пришел и сказал: «Я родил Давида».

Тут явился Давид. Яхве дружески потрепал его по щеке и сказал:

— Милый Давид, ты всегда был моим любимцем. Поэтому я пообещал тебе то же самое, что обещал дать Аврааму. В истории ты, мой дорогой, будешь называться прародителем мессии.

Давид отвесил поклон и сказал:

— Я родил Соломона.

Соломон пришел и сказал: «Я родил Ровоама». Ровоам пришел и сказал: «Я родил Авию». Авия пришел и сказал: «Я родил Асу». Аса пришел и сказал: «Я родил Иосафата». Иосафат пришел и сказал: «Я родил Иорама». Иорам пришел и сказал: «Я родил Озию». Озия пришел и сказал: «Я родил Иоафама». Иоафам пришел и сказал: «Я родил Ахаза». Ахаз пришел и сказал: «Я родил Езекию». Езекия пришел и сказал: «Я родил Манассию».

Явился Манассия. Он уже готов был назвать имя своего отпрыска, но господь бог жестом прервал его.

— Кого-кого, а тебя, Манассия, я хорошо знаю, — сказал он. — Тебе здорово повезло, что ты оказался в списке предков мессии. Не в упрек тебе будь сказано, но ведь всю жизнь ты был негодяем, каких мало. На твоей совести не одно нечестивое деяние: ты поклонялся дьяволу, ты приказал распилить пополам Исаию, одного из любимых моих пророков. Христос родится со дня на день — неужто ты думаешь, ему будет лестно иметь тебя в числе своих предков?

— Что верно, то верно, — согласился Манассия, — признаюсь, я был нечестивцем и не верил в бога моего. В угоду идолам я велел укокошить твоего пророка Исаию. «Двенадцати лет был Манассия, когда воцарился, и пятьдесят лет царствовал в Иерусалиме; имя матери его Хефциба. И делал он неугодное в очах господних, подражая мерзостям народов, которых прогнал господь от лица сынов Израилевых. И снова устроил высоты, которые уничтожил отец его Езекия, и поставил жертвенники Ваалу, и сделал дубраву, как сделал Ахав, царь израильский; и поклонялся всему воинству небесному, и служил ему… И поставил истукан Астарты… Еще же пролил Манассия и весьма много невинной крови, так что наполнил ею Иерусалим от края до края, сверх своего греха, что он завлек Иуду в грех — делать неугодное в очах господних» (4 Царств, глава 21, стихи 1-4, 7, 16). Но ведь и то правда, господи, что я не преступал законов морали, как Соломон, никогда не спекулировал прелестями своей жены, как Авраам, не являюсь сыном блудницы, как толстяк Вооз.

— Простите, мне послышалось, вы что-то сказали по моему адресу? — забеспокоился Вооз.

— В чем дело? В чем дело? — полюбопытствовали Авраам и Соломон.

— Дело в том, — ответил Манассия, — что господь упрекает меня в святотатстве, а я привожу смягчающие обстоятельства и сравниваю себя с вами. Для мессии не очень-то лестно числить меня среди своих предков, с этим я готов согласиться. Но за меня, я думаю, ему придется краснеть ничуть не больше, чем за мать Вооза госпожу Раав, иерихонскую потаскушку…

— Тише, тише! — оборвал его всевышний. — К чему нам перетряхивать свое грязное белье в присутствии всех этих юных херувимов и серафимов? Угомонитесь, голубчики! Манассия, друг мой, я прощаю все твои проделки, и не стоит тебе шельмовать остальных предков Христа. Давайте продолжим наш экскурс в родословную, которая весьма любопытна и которая имеет целью доказать, что я сдержал обещания, данные мною Аврааму и Давиду. Итак, кого же родил ты, Манассия?

Манассия ответил:

— Я родил Амона.

Амон пришел и сказал: «Я родил Иосию». Иосия пришел и сказал: «Я родил Иеханию». Иехания пришел и сказал: «Я родил Салафииля». Салафииль пришел и сказал: «Я родил Зоровавеля». Зоровавель пришел и сказал: «Я родил Авиуда». Авиуд пришел и сказал: «Я родил Елиакима». Елиаким пришел и сказал: «Я родил Азора». Азор пришел и сказал: «Я родил Садока». Садок пришел и сказал: «Я родил Ахима». Ахим пришел и сказал: «Я родил Елиуда». Елиуд пришел и сказал: «Я родил Елеазара». Елеазар пришел и сказал: «Я родил Матфана». Матфан пришел и сказал: «Я родил Иакова».

Иаков поднялся со своего места.

— Уф! — вздохнул Яхве. — Остался ты один, мой милый Иаков номер два.

— Да, да, господи, совсем недавно ты вычеркнул меня из списка живых, но сын мой еще здравствует.

— Кого же ты родил?

— Я родил Иосифа, — ответил Иаков. Патриархи переглянулись.

— Стало быть, этот Иосиф и будет отцом мессии? — спросил Авраам.

— Вовсе нет, Иосиф всего-навсего муж некой Марии, которая родит означенного Христа.

— Вот-вот! — заметил Давид, полагавший, что он все понял. — Этот Иосиф, мой потомок, будет отцом обещанного вами мессии.

— Да нет же, черт возьми!.. Иосиф не имеет к нему никакого отношения. — Он

— муж Марии, и только. А остальное вас не касается.

Патриархи о чем-то долго перешептывались, а потом воскликнули:

— Выходит, господи, что ты над нами посмеялся?!

— На кой мне черт вся эта генеалогия, — сказал Авраам, — если последний из моего рода палец о палец не ударил для появления на свет мессии?.. Меня просто облапошили!

— Нас всех облапошили! — подхватили остальные. Бог-отец ударил кулаком по своей конторке (это была замечательная конторка, украшенная бриллиантами).

— Ну и упрямцы! — крикнул он. — Ни черта не могут понять, вынь да положь им решение загадки!

— Загадка так загадка! Как тебе будет угодно, — заметил Давид. — Но ведь обещал же ты мне, что мессия будет происходить из моего рода? Да или нет?

— Обещал.

— А мне? — накинулся на бога Авраам.

— Бесспорно. Именно поэтому вашим прямым потомком и является плотник

Иосиф, супруг Марии, которая станет завтра матерью Христа.

— Помилуй, господи, — заголосила разом вся компания, — но если этот Иосиф всего-навсего супруг платонический?..

— Пусть так, а вам-то что?

— То есть как это нам-то что?! Ты нарушаешь свои обязательства!

— Извините, пожалуйста, но…

— Ты уклоняешься от их выполнения!

— Ни в какой мере.

— Ну, это уж слишком!

И фальшивые предки мессии затопали ногами, даже не пытаясь скрыть ярость, в которую повергло их сие жестокое разочарование.

Всевышний потерял терпение и тоже вышел из себя.

— Разрази вас гром! — вскричал он не своим голосом. — Вы мне в конце концов осточертели! Убирайтесь прочь отсюда, да поживее! Ваши претензии просто нелепы. Я выполнил свое обещание, потому что я непогрешим. Иосиф не отец мессии, и тем не менее мессия происходит из вашего рода. Разве не довольно вам того, что я это утверждаю? И не вашего ума это дело, потому что здесь тайна.

Но патриархи продолжали бушевать, и тогда Саваоф приказал:

— Престолы, Власти, Начала! А ну-ка выпроводите всех их за дверь!

В мгновение ока приказание было выполнено. Вот почему евангелие всячески старается нам доказать, что Иисус Христос происходит от Давида и Авраама, хотя и не является сыном Иосифа, прямого потомка этих двух любимых богом патриархов.

— Чтобы меня не упрекнули в том, что я выдумываю всякие несуразицы и приписываю их так называемым «священным» книгам, привожу дословно шестнадцать первых стихов из Евангелия от Матфея:

"Глава 1. — Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. — 2. Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его;

3. Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил

Арама; — 4. Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наассона; Наассон родил Салмона; — 5. Салмон родил Вооза от Рахавы; Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея; — 6. Иессей родил Давида царя; Давид царь родил Соломона от бывшей за Уриею; — 7. Соломон родил Ровоама; Ровоам родил Авию; Авия родил Асу; — 8. Аса родил Иосафата; Иосафат родил Иорама; Иорам родил Озию; — 9. Озия родил Иофама; Иоафам родил Ахаза; Ахаз родил Езекию; — 10. Езекия родил Манассию; Манассия родил Амона; Амон родил Иосию; — 11. Иосия родил Иоакима; Иоаким родил Иехонию и братьев его, перед переселением в Вавилон. — 12. По переселении же в Вавилон, Иехония родил Салафииля; Салафииль родил Зоровавеля; — 13. Зоровавель родил Авиуда; Авиуд родил Елиакима; Елиаким родил Азора; — 14. Азор родил Садока; Садок родил Ахима; Ахим родил Елиуда; — 15. Елиуд родил Елеазара; Елеазар родил Матфана; Матфан родил Иакова; — 16. Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от которой родился Иисус, называемый Христос".

Читая евангелие, невольно поражаешься нагромождению вопиющих глупостей и противоречий. Ну не абсурдна ли религиозная доктрина, которая в большой мере основывается на непорочности Марии и под страхом анафемы запрещает хотя бы на секунду допустить причастность Иосифа к рождению мессии? А наряду с этим евангелие усердствует вовсю, ведя родословную платонического супруга Марии от Давида и Авраама и таким образом доказывая, будто бог выполнил свои обещания, данные патриархам, и мессия явится их потомком. Какой величественный памятник глупости!

Но и в этом нелепейшем утверждении евангелие само себе противоречит. Так; родословная Христа в изложении святого Луки и в изложении святого Матфея

— отнюдь не одно и то же. Вот как излагает генеалогию мессии евангелист Лука: «Глава 3. — 23. Иисус, начиная свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев, — 24. Матфатов, Левиин, Мелхиев, Ианнаев, Иосифов, — 25. Магтафиев, Амосов, Наумов, Еслимов, Наггеев, — 26. Маафов, Маттафиев, Семеиев, Иосифов, Иудин, — 27. Иоаннанов, Рисаев, Зоровавелев, Салафиилев, Нириев, — 28. Мелхиев, Аддиев, Косамов, Елмодамов, Иров, — 29. Иосиев, Елиезеров, Иоримов, Матфатов, Левиин, — 30. Симеонов, Иудин, Иосифов, Ионанов, Елиакимов, — 31. Мелеаев, Маинанов, Маттафаев, Нафанов, Давидов, — 32. Иессеев, Овидов, Воозов, Салмонов, Наассонов, — 33. Аминадавов, Арамов, Есромов, Фаресов, Иудин, — 34. Иаковлев, Исааков, Авраамов…»

Таким образом, святой Матфей и святой Лука сходятся в так называемой родословной Иисуса Христа от Авраама до Давида; но начиная с Давида эти два евангелиста, оба вдохновленные голубем, явно противоречат друг другу: по словам Матфея, род шел через Соломона, а по словам Луки, бог выполнил свои обещания через другую, Нафанову ветвь рода Давида. И — о чудо из чудес! — эти две противоположные ветви тем не менее завершаются плотником

Иосифом: вот до чего всемогущ Яхве!

Вывод: обе родословные Иисуса Христа, приводимые в евангелии, не только смехотворны сами по себе, поскольку их вывод разрушает все их построения, но они к тому же еще находятся в вопиющем противоречии друг с другом, что является уже верхом глупости.

Склонимся же, братья мои, перед этой галиматьей и уверуем в нее, ровным счетом ничего в ней не понимая.

В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им ангел господень, и слава господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом спаситель, который есть Христос господь… Когда ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам господь, и поспешив пришли, и нашли Марию, и Иосифа, и младенца, лежащего в яслях.

Лука, глава 2, стихи 8-11, 15-16

Мы уже знаем, что Иосифу достаточно было увидеть сон, и он сразу успокоился. Этот образцовый жених обещал стать идеальным супругом. Напрасно, ей-ей напрасно, Мария боялась замужества!

Сразу же после брачной церемонии плотник заявил, что они с женой будут спать на разных постелях. Остался ли он верен своему слову? Евангельская легенда не содержит на сей счет никаких указаний. Все дальнейшее говорит за то, что непорочная дева из Назарета не всегда столь сурово относилась к своему почтенному супругу. Однако не будем забегать вперед.

Истина вынуждает признать (и мы охотно это делаем), что, по крайней мере поначалу, Мария довольствовалась единственным посещением святого духа. Священный текст, приводимый профессором факультета богословия в Руане аббатом Фуаром в его книге «Жизнь Иисуса», гласит: «После брачной церемонии молодая супруга вернулась в свой дом; но Иосиф не знал ее до того дня, когда она родила сына и нарекла его Иисусом» (выдержка из Вульгаты).

— Ну, а потом? — спросит любознательный читатель. Потом?.. Это мы увидим.

Иосиф со своей стороны очень гордился честью, которая выпала на его долю. Пусть он не был отцом мессии, но хотя бы именоваться таковым — это вам тоже не шутка! Он с радостью объявил себя законным папашей ожидавшегося младенца и окружил Марию самой нежной заботой.

В те дни вышло от цезаря Августа повеление сделать перепись всех подданных Римской империи. Иудея составляла тогда часть этой могущественной державы; управляли ею уполномоченные цезаря, одним из которых был и упомянутый выше царь Ирод.

По повелению императора, каждый подданный записывался не там, где он родился или проживал, а в том месте, откуда происходила его семья или род. Поэтому Иосифу, принадлежавшему к роду Давидову из города Вифлеема, пришлось идти записываться в Вифлеем.

Время для путешествия оказалось весьма неудачным: надо было покидать Назарет, а Мария была уже на сносях.

Едва супруги добрались до Вифлеема, у молодой женщины начались родовые схватки. Иосиф сунулся в гостиницу, но, увы, все номера были заняты приезжими.

Что оставалось делать? Пришлось искать хоть какое-нибудь пристанище.

Устроились в первом же попавшемся хлеву. И тут холодной зимней ночью, лишенная чьей бы то ни было помощи, Мария родила нашего героя прямо на соломе, служившей подстилкой скотине. Поистине удручающая обстановка для появления на свет божества!

Однако не станем сокрушаться по поводу этого скорее комичного, нежели печального происшествия. Ведь не следует забывать, что Иисус все предвидел и сам пожелал для себя такой жалкой участи, что никто не заставлял его родиться в хлеву и что только по собственному желанию Иисуса бык и осел были удостоены чести услышать его первый божественный крик. Прибережем наше сочувствие для тех поистине несчастных людей, которые ни за что ни про что терпят бедствия и пострашнее.

Иосиф же был счастлив: вот он, вот его мессия, он держит его в своих руках, он пеленает его, он делает ему «агуагу»! Именно он, и никто иной, будет отныне считаться папашей малютки. Какая слава!

О том, что Иосифу на роду было написано изумляться, не приходится и говорить. Но сюрпризы для него только начинались.

Прежде всего, со всех окрестных холмов стали стекаться пастухи, чтобы поклониться его сыну.