Библиотека Mosbiblio

После первой публикации этих заметок на сайте я получил несколько откликов, показавших ошибочность многих сокращений, сделанных мною при подготовке к первому изданию. Дело в том, что очень многое, для меня совершенно очевидное, казавшееся мне пустым заполнением ценного печатного пространства и потому исключённое из текста, вовсе не оказалось таковым для читателей. В откликах оказались те замечания, дополнения и т.п., суть которых была в первоначальном варианте, но оказалась мною опущенной. Пришлось снова доставать старые материалы, сравнивать, дополнять, править. Но это занятие оказалось небесполезным, так как в основной текст вкралось несколько опечаток, которые я не отловил, так как не считал нужным тщательно перечитывать текст, казавшийся знакомым до последней запятой. Кроме того, не будучи знакомым с особенностями публикации в электронных библиотеках, я писал в таком редакторе, что при переводе в гипертекст статья потеряла всю ту выразительность, на которую я рассчитывал. Отсюда и возникла необходимость в повторном издании — надеюсь, все указанные недостатки в новом варианте ликвидированы.

То, чего я не понимаю, может дать мне правильное понятие о Боге … не в большей степени, чем молитва, произнесённая на неизвестном мне языке, может возбудить моё благочестие.

Толанд. «Христианство без тайн»
Лежащие перед Вами заметки носят полемический характер. Писались они не для того, чтобы убедить или разубедить кого-либо в существовании Бога. Эти заметки начинались с записи сумбурных мыслей с целью приведения их в порядок. О публикации не думалось, и записи велись от случая к случаю, спонтанно, на протяжении нескольких лет, когда после очередного услышанного высказывания или прочитанных строк начинали «чесаться руки». Я был приятно удивлен, когда нечаянно оказалось, что мои размышления могут быть интересными и для других. «Причёсанный» и дополненный ссылками (там, где удалось их вспомнить и найти) и пояснениями вариант заметок и предлагается вниманию читателя. Так что, не собираюсь никого ни заговаривать, ни охмурять, но, если это покажется кому-то интересным, то с удовольствием поделюсь своими соображениями на эту весьма не простую тему. Заметки написаны от первого лица с целью подчеркнуть то обстоятельство, что это моё, только моё мнение и я не навязываю его читателю, скрываясь за многозначительными «мы», «автор» и т.д.

Как и все дети СССР, я получил атеистическое воспитание, но всё же, где-то в глубине сознания, с трудом шевелилось что-то вроде:

— Ну, дедушка на облаке — это, конечно, наивно, но что же тогда подразумевают люди под словом «Бог»? Когда люди говорят или спорят о Боге, то о ком или о чём они говорят? Да и об одном ли и том же говорят, одно ли и то же имеют в виду при споре? А если говорят и даже спорят, значит для человечества слово «Бог» не является таким уж пустым и бессмысленным звуком, каким его пытаются представить нам атеисты? Оно понятно, раз слово присутствует в языке, то оно что-нибудь да означает, но вот что именно? Можно ли это Нечто представить себе так, чтобы хотя бы мысленно «потрогать руками»? И не пытаются ли атеисты навязать нам такое понимание Бога, которое легче было бы им же и опровергнуть?

С самого начала проблема Бога для меня не сводилась к альтернативе: «Бог есть — Бога нет». Я никогда не слышал о существовании народа, который не имел бы богов. И если люди всех времен, рас, наций и народностей, с разным уровнем социального развития, неизбежно обращаются к культу какого-нибудь Бога, то, по моему мнению, причиной этого непременно должно являться существование чего-то (кого-то), что (кого) люди и обозначают словом «Бог».[1] И если влияние этого Нечто на жизнь человека чрезвычайно велико, то представлять Его не в виде физического природного образования, а лишь в виде сказочного персонажа, как какую-то страшилку вроде детской Буки — и неразумно и невозможно.

Не занимали меня никогда вопросы ни об имени Бога, ни об истинности богов распространенных религий — всё это было второстепенным. Главным для меня было — понять: что скрывается за словом «Бог», только после этого будет смысл говорить об истинности и, тем более, об имени Бога. Такие вопросы волновали меня до тех пор, пока, наконец, не удалось выстроить достаточно логичную, на мой взгляд, цепочку нехитрых рассуждений, которые и предлагаются благожелательному читателю.

Поскольку Вы всё ещё читаете эти строки, то, может быть, предложенная тема и для Вас не вполне безразлична? Тогда позволю себе предположить, что Вы, скорее всего, принадлежите к числу людей, как говорят, «слегка верующих», то есть, Ваша вера заключена в словах: «А вдруг и в самом деле в этом что-то есть?». Если так, то можете смело полагать, что всё это писалось именно для Вас: Вы найдёте здесь убедительные (по моему мнению) доказательства существования Бога. Не менее убедительные подтверждения своим взглядам найдёт в этих заметках и атеист. Если внимательный читатель, прочитав две последние фразы, решит, что они противоречат друг другу, то я уверяю его, что это не так и противоречие здесь только кажущееся — всё зависит от подхода к понятиям. Впрочем, попробуйте почитать ещё немного — мне представляется, что скучно быть не должно.

Надо всё же предупредить, что и Бог и религия рассматриваются здесь с точки зрения здравого смысла, а это противоречит религиозным установкам любого вероисповедания. Поэтому хочу сразу оговорить: человеку верующему я не рекомендую читать далее — не для него писано. И не потому, разумеется, что верующему не дано что-то понять, а потому, что он находится в равновесии со своей совестью и Богом. В этом случае поиск иного Бога не только бессмысленен, но и опасен: можно и старого Бога потерять, и нового не найти.

Не следует искать здесь и каких-либо теологических исследований: я не знаток религий и собираюсь всего лишь «пройтись по верхушкам», лишь напомнить читателю некоторые общеизвестные сведения о религиях, слегка коснувшись их в том малом объёме, который необходим для понимания существа проблемы. Правда, я иногда позволяю себе проявить недоумение по какому-либо поводу, но это именно нормальное человеческое недоумение, а не попытка построения доказательств, смысла в которых я не вижу: вера и логика говорят разными языками и доказывать здесь что-либо — только время терять[2].

Интересно, что и современная православная Церковь высказывает мнение, внешне совпадающее с моим. Однако во мнении Церкви слышится иной смысл. Мнение православной Церкви сводится приблизительно к следующему. Все достижения науки суть гипотезы, в той или иной мере приближающиеся к истинному мироустройству, которое науке неизвестно. Православная Церковь не может соглашаться ни с одной из гипотез, иначе после очередного научного достижения с изменением гипотезы придётся менять и вероучение. (Замечу, что речь идёт именно о православной Церкви — католическая Церковь включает научные достижения в своё вероучение). Но если бы Церковь просто отказывалась от диалога с наукой, это было бы полбеды. Церковь старается «прикрыть» эту область, активно открещиваясь не только от исследований, но даже от рассуждений, связанных с божественной сутью. Например, А. Мень в предисловии к последнему изданию книги Г Федотова «Святые Древней Руси» говорит так: «Вера касается тех вопросов, которые не подлежат суду науки. В этом отношении традиция, предание свободны от выводов критики» {Московский рабочий, 1990 г., стр. 19}. Здесь под словами «не подлежат», «свободны», совершенно очевидно подразумевается не бессмысленность споров, а запрет «чужакам» на суждения о предмете верования: не лезьте, мол, не вам рассуждать о Вере!

Не могу с этим согласиться. Не воспринимаю я рекомендации вроде: сюда не думай, думай туда. Наложение запрета на научный, следовательно, критический подход к каким бы то ни было областям жизни человека, фактически означает запрет мыслить, то есть — попытку остановить развитие цивилизации. Увы, это невозможно: святая инквизиция путь этот уже проходила и извинения, принесённые католической Церковью за деятельность инквизиции навсегда, казалось бы, закрыли этот вопрос. Если бы так…

Случайно наталкиваюсь на выступление по центральному телевидению некоего отца Сергия (1.11.98): «Эта идеология против Бога, поэтому эту идеологию искоренить надо». Вот так. Не больше и не меньше. Не ндравится мне, а потому — искоренить. Так что, какие уж там извинения, инквизиция — она не умерла и не переродилась, она лишь дремлет, ждёт лучших времен. И дело не в том, что та идеология мне понравилась, я даже не знаю, о чём шла речь, включение было случайным. Дело — в слове искоренить. Полагаю, что нет, не существует, не может и не должно существовать такой идеи, которую нельзя было бы оспорить. Каждый человек может верить, во что ему угодно, но это не означает, что соседи не имеют права подвергать сомнению правоту его взглядов. По моему убеждению, речь может идти лишь о форме, в которой наука осуществляет критику религиозных воззрений (кстати, — как и о форме ответных аргументов!), но это скорее общий вопрос культуры споров. А впрочем, пустое это всё — православная Церковь извинений за свои костры так до сих пор и не принесла, а значит, по её мнению, всё было правильно, дайте только волю…

Стоит заметить также, что я не рассчитываю на серьёзное и вдумчивое отношение читателя к этим заметкам. Это не фундаментальное исследование и не изложение основ мировоззрения, вроде марксистско-ленинской философии и я предпочёл бы, чтобы написанное воспринималось как эссе, как игра ума, с которой любопытно ознакомиться (если это действительно так). Такое отношение позволит читателю критически подойти к заметкам, что, в свою очередь, позволит ему глубже разобраться и в заметках и в той идее, которую я хотел бы донести.

Основной моей целью является описание Бога — таким, каким я его понимаю, что и заявлено названием заметок. Что касается моего недоумения относительно религий, то можно воспринимать его как попытку (может и неуклюжую — заранее не возражаю) объяснения: почему я не остановился на том или ином «стандартном» варианте веры. Кроме того, при чтении прошу не забывать, что здесь излагается моё личное мнение, а не «истина в последней инстанции». Я, безусловно, считаю своё мнение правильным, но признаю, что и читатель вправе иметь своё мнение по любому вопросу. Я не отношу себя к «твердолобым» и готов начать поиск ошибки в моих рассуждениях, если найдётся серьёзное, то есть, логичное и экспериментально воспроизводимое доказательство существования иного Бога, отличного от описываемого мною в этих заметках. Пока с такого рода доказательством мне не довелось встретиться.

Я, было, колебался: стоит ли говорить об этом в наше время, когда «…обновленная Россия, сбросив ярмо коммунизма, вновь обратилась к Богу». Меня убедили средства массовой информации, откуда и взята последняя цитата. Когда я вижу на телеэкране неумелого фокусника с христианским крестом на шее, называющего себя колдуном, или политика, ссылающегося в запале предвыборной борьбы на «десять заповедей Христа»; когда вся Москва с помпой отмечает масленицу «по христианским традициям»; или когда все газеты дружно начинают писать о крещенских гаданиях в связи с христианским праздником Крещения и т.д. и т.п. — я не могу не видеть, насколько далеко наше общество и от Бога вообще и от христианства в частности. Потому и не считаю неуместным появление этих заметок.

И последнее. Россия неоднородна по религиозным воззрениям и в ней есть представители едва ли не всех известных вероисповеданий. И всё же традиционно Россия — страна православия. Поскольку я россиянин и живу в России, то буду полагать, что мой основной читатель — «православный атеист». В России сейчас таковых большинство[3] и они легко поймут это словосочетание. Для читателя моя позиция особого значения не имеет, а мне легче вести изложение, мысленно обращаясь к кому-то конкретному. Вот почему особое внимание будет, конечно же, уделено христианству.

Громоздя чудеса на чудеса, м-р Уолпол рискует вызвать самый нежелательный для него результат — пробудить la raison froide, тот холодный здравый смысл, который он по справедливости считает злейшим врагом искомого им эффекта.

В.Скотт. О «Замке Отранто» Уолпола
Не думаю, что здравый смысл может хоть в какой-то мере помешать восприятию волшебных сказок Уолпола — на то они и сказки. А как быть с чудесами религий, в истинности которых никто не имеет права усомниться? Здесь уж здравый смысл является действительно злейшим врагом, причём любой религии! Для религий отсюда один выход: возводить в ранг закона веру, то есть безусловное и непосредственное восприятие за истину любой исходящей от Церкви сентенции, сколь бы абсурдной она ни казалась. Вот почему каждая религия ищет безусловного, слепого подчинения Богу (Церкви), утверждая, что человеку Бога постичь всё равно невозможно, и содержит как обязательные требования вроде библейского: «Во всём верь Богу, независимо от разума твоего» {Притч. 2:5}. Но Церковь и Бог — не одно и то же! Да и как быть тем, у кого фантастики «душа не принимает»? Рекомендации Церкви по лечению таковых находим в Библии: очень хорошо, например, на костре их жечь…

Для меня всегда одним из самых серьёзных противоречий здравому смыслу являлся сам факт существования, а вернее даже, сосуществования множества религий, религиозных течений, сект и так далее, которые в дальнейшем я буду для простоты изложения называть религиями. Это не совсем точно (и даже совсем не точно — внутри одной религии может существовать множество сект), но мне не хочется отвлекать внимание читателя на несущественные для рассматриваемой темы детали.

Каждая из религий оправдывает своё существование тем, что именно она-то и является самой истинной, а все остальные она объявляет, в лучшем случае, недостаточно чистыми от «сатаны». И каждая из религий убеждает своих адептов в том, что только они спасутся (попадут в рай и так далее), а всё остальное человечество пропадет (попадет в ад и тому подобное). Очевидно, что все быть правыми не могут, а это значит, что большинство из них (или все?), заблуждаются, а некоторые и просто, извините, врут, да как понять: кто и в чём именно? На естественный в такой ситуации вопрос:

— Кому верить? — все религии наперебой дают одинаковый ответ:

— Только мне. — И всё. Любые попытки логического анализа религиозных основ будут пресекаться духовенством как еретические и самым последним, самым главным и абсолютно непререкаемым аргументом будет:

— ВЕРА нужна.

Характерен ответ одного православного священника по поводу библейских чудес: «Надо без рассуждений верить священному писанию даже в том случае, если бы в нём было сказано, что не кит проглотил Иону, а, напротив, Иона проглотил кита». Правду говоря, подобного верующего я в своей жизни не встречал ни разу — не повезло, наверное. Да Вы сами при случае прислушайтесь к речам отцов православной Церкви: они весьма показательны!

В рождественский сочельник вечером (1996) включаю телевизор — начинается всенощная в Казанском кафедральном соборе С.-Петербурга. Перед началом службы митрополит Владимир обращается к верующим: «Сегодня мне хочется, пользуясь праздником Рождества Христова…». Стоп. Что это? Оговорка? Речевой штамп? Полно, да верит ли он? Может ли воистину верующий, высокого ранга священник, в такой день да не праздновать, не радоваться, а пользоваться Рождеством Христовым для каких бы то ни было целей? Разве не есть это ни что иное, как обычная суета: вот, мол, как раз случай такой… отчего бы и не попользоваться, Христа, мол, от этого не убудет… Истинно верующий, наверное, мог бы думать (и говорить, если он искренен) примерно так: «Сегодня, в канун светлого и радостного праздника Рождества Христова, мне хочется…».

Конечно, вполне допускаю, что здесь я не прав, излишне придирчив, и произошла бездумная оговорка, да как-то слух резануло, и сомнения одолели: священник — не политик, он не имеет права быть косноязычным, и штампы в его речи нелепы. Заглянем в Писание: священник должен нести в народ «Слово здравое, не укоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого» {Тит. 2:8}. И если даже священники позволяют себе публично говорить бездумно, то чего же ожидать от рядовых верующих?

А теперь давайте попробуем поставить себя на место некоего (фантастического) разумного существа, впервые посетившего нашу Землю и выбирающего для себя религию из имеющегося на планете ассортимента, буде придет ему такое желание. Как выбрать? Напрашивающийся метод — заглянуть в историю и проследить развитие религиозных сообществ. Бог, если Он существует и един, должен был бы поддерживать развитие одного из сообществ, «истинного», и тормозить развитие других, «сатанинских» (появись они, непонятно как, вопреки(?) воле Бога). И такое предположение — не мой досужий вымысел, читаем, например, в Библии: «…если будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов…» {Исход, 19:5}. Предприняв такую попытку, наше гипотетическое существо было бы разочаровано[4]. Оставим в покое мелкие, как правило, полукриминальные религиозные группы — они возникают и исчезают на Земле чуть ли не ежедневно. Обратимся к устойчивым религиозным сообществам и увидим, что вот уже более 1000 лет они развиваются параллельно, с тенденцией постоянного роста численности приверженцев, что, впрочем, легко объясняется постоянным ростом населения Земли. Раз так, то, может быть, Богов множество? Или, как иногда можно слышать, Бог един и разные религии чтят лишь различные воплощения (пришествия, явления, etc.) единого Бога, называемого в разных местах по-разному: Христос, Аллах, Брахма и так далее?

Пассаж такого рода мне встретился не где-нибудь, а в интервью протоиерея Александра Меня[5]. «Если мы верим, что Бог открывается, — он открывается всем по-разному». И в другом месте: «…каждый из учителей, создавших мировые религии, я уверен, говорит нам истину». В чём же так уверен отец Александр? Уж не в том ли, что Святая Троица невозможна? Так говорил Магомет, создавший ислам! А может быть в том, что после смерти мы можем возродиться кем угодно, в том числе и Богом? Так говорил Сиддхартхе Гаутаме, создавший буддизм! А я читаю и не верю своим глазам: ТАК говорит православный священник???

И разве у читателя подобных утверждений не закрадываются «еретические» мысли: «Да не всё ли равно в кого верить? Живут-то люди примерно одинаково, да и после смерти им обещают почти одно и то же…» Или, что, по сути, то же самое: «Бога нет, а религия не имеет смысла»? Ответы на эти вопросы я попытаюсь дать чуть позже.

Конечно же, я не первый, у кого возникли подобные вопросы, поэтому любой священнослужитель даст на них (и не только на них) исчерпывающие ответы — с уклоном в свою религию, — да вот беда: при анализе этих ответов всё равно неизбежно возникает стена ВЕРЫ. Так что, и приводить здесь эти ответы — только место занимать…

Соотношение Разума и Веры в христианстве является предметом спора, который так же стар, как и само христианство, хотя не многие открыто решались начинать его. Одним из первых рискнувших, был французский философ и поэт Пьер Абеляр, разработавший учение, основанное на тезисе «Понимать, чтобы верить», осуждённое церковными соборами 12 века. Его и его последователей — Сигера Брабантского, скептиков Возрождения (и, прежде всего, Монтеня), а также других, развивавших мысль о возможности и необходимости проверки разумом религиозных догм — вполне можно назвать основоположниками деизма, — религиозной доктрины, появившейся позже, в эпоху Просвещения. Деизм признаёт Бога в виде вселенского Разума, который создал Природу и законы её развития, дал им толчок и на этом счёл свою работу законченной. Таким образом, деизм отрицает и откровение, и чудеса и вообще промысел Божий в нашей жизни, так что от религий деизм оставляет очень немногое.

Вариантом деизма, хотя это поначалу и не очевидно, является естественная религия, которая основана на том, что все люди понимают под словом «Бог» примерно одно и то же, то есть религиозные представления выводятся из самой природы человека[6]. Конечно, при этом также отпадает необходимость в христианских догмах, Евангелиях, чудесах и т. п. и вся религия сосредоточивается на нравственных вопросах. Естественная религия активно развивалась мыслителями эпохи Просвещения, а во время Великой Французской революции была даже попытка создания на её основе государственной религии.

Другой религиозной доктриной, соперничающей с теизмом (то есть верой в существование потустороннего Создателя), является пантеизм, который объявляет Богом саму материю. Зачатки этой идеи можно найти ещё у Сократа и Платона, а впоследствии она была развита стоиками, но как религиозная доктрина пантеизм был оформлен итальянским философом Д. Бруно. (Часто цитируется его фраза: «Бог присутствует в людях в виде интеллекта, а в природе — в виде материи». За эту ересь он и был сожжен на костре в 1600 г.). В дальнейшем пантеизм получил развитие в трудах английского философа Р. Кедворта, который ввел в употребление термин гилозоизм, которым он обозначил всеобщую одушевленность материи. Согласно этой доктрине «всё возникает из целого и целое — из всего». Это означает, что всё в мире ежедневно разрушается, но гибель чего-то одного является рождением чего-либо другого и эта энергия целого и является Разумом и Духом Вселенной, или Богом.

Интересна мысль английского философа Толанда, уподоблявшего мышление эфирному огню, который (как одна из форм всеобщей энергии), пронизывает абсолютно всё, что нас окружает и, тем самым, «правильно выполняет всю механику восприятия, воображения, воспоминания, расширения и сокращения понятий»[7]. Интересна эта мысль, прежде всего, тем, что её упрощенный вариант можно найти в оккультизме.

Наконец, следует также упомянуть о попытках разумного объяснения христианства. Здесь можно вспомнить работы английских философов 16 — 17 веков Локка («Опыт о человеческом разуме»), Гоббса («Левиафан»), Толанда («Христианство без тайн»). В них развивался тезис о том, что в христианстве вообще нет никаких тайн и всё в нём можно понять разумом. Всё таинственное в христианство привнесено, по их мнению, недобросовестными служителями церкви, которые в корыстных целях извратили первоначально простые и понятные христианские истины так, чтобы без помощи церкви разобраться в религии было бы невозможно.

Я сознательно привожу лишь схему и не даю своих комментариев к мыслям великих чтобы, с одной стороны, случайной критикой не поставить себя с ними на одну доску, а, с другой стороны, должен же читатель сам работать и сам делать для себя какие-нибудь выводы! Моих заметок для таких выводов всё равно недостаточно, необходимо изучать первоисточники и для желающих пройти этот путь я схему поисков наметил. А сделал я этот исторический экскурс лишь для того только, чтобы обратить внимание читателя на те направления, на которых человечество пыталось найти Бога. На сегодняшний день исследованы не только все торные дороги, но даже все едва приметные тропинки и обнаружить какой-либо кардинально новый путь здесь вряд ли возможно.

Можно было бы и согласиться с Церковью в том, что человеку Бога не постичь, да ведь за фразой этой стоит недвусмысленный намёк на то, что Церковь-то Бога постигла![8] А иначе — как Церковь может поучать других, настаивая на том, что Бог именно таков, каким видит его Церковь? Церковь — не собрание полубогов, которому Бог делегировал свои полномочия «нести свет в массы». И отцы Церкви — обычные люди, как Вы или я, работающие в учреждении, называющемся «Церковь», назначившие друг друга на разные важные должности и на этом основании считающие себя вправе поучать в вопросах религии всех остальных. Но если эти люди смогли, по их мнению, постичь Бога, то почему бы и нам с вами не попытаться это сделать, раз уж их объяснения нас не устраивают?

Главный вопрос — где искать Бога? Не может ли быть так, что человек в своих поисках «ломится в открытые двери» и надо бы ему просто оглядеться и попытаться переосмыслить накопленные знания? Должна же появиться хоть какая-нибудь разница в представлении о Боге у людей после 10000 лет развития цивилизации! Во всяком случае, именно это я и хочу попробовать сделать под Вашим пристальным наблюдением.

Не следует думать, что этими заметками я, надувая щёки, заявляю о завершении поисков Бога в масштабе человечества — уж я-то понимаю, что подобный выбор может сделать лишь каждый сам для себя. Но я свой выбор сделал и предлагаю его на Ваш суд как один из возможных путей решения проблемы. В дальнейшем здесь будет показано, что действительно, «в этом что-то есть», и предложено: что именно можно понимать под этим «что-то», то есть, предлагается взглянуть на проблемы религии с иной, может быть, необычной точки зрения.

Впрочем, почему необычной? Представим себе, что в центре колонны людей идёт некто с транспарантом, на котором изображен профиль человека, нос которого направлен в сторону движения. Для тех, кто смотрит на транспарант слева, нос профиля направлен налево. Для тех, кто смотрит справа, нос профиля направлен направо. И, несмотря на «полную противоположность видения ситуации», все идут в одном направлении! А как легко разделиться на «правых» и «левых»! Есть ли смысл затевать споры о том, куда идёт колонна — направо или налево? Не лучше ли попытаться понять друг друга?

Старый еврей жалуется раввину: «Рабе, мой сын крестился!». Раввин вздохнул и ответил: «Мой тоже крестился». Еврей заламывает руки: «И куда смотрит Бог?». Раввин снова вздохнул: «Я слышал и у Него та же проблема…»

Древний анекдот
Не простое это дело — отобрать религии для обзора. Какой критерий использовать? А вдруг вот Он-то, самый-самый истинный, который исповедуется какой-нибудь небольшой группой людей, живущей где-то на краю ойкумены, как раз и не попадет в обзор? Тогда вся логика суждений окажется изначально порушенной, это же всё равно, что «выплеснуть ребенка из ванны вместе с грязной водой»… С другой стороны, кто же может гарантировать, что «самый-самый» не был известен когда-то давным-давно, а теперь всеми позабыт-позаброшен и планета замучена верой в лже-богов? На эти вопросы нет, и не может быть ответа, поэтому поступим самым простым и естественным образом: вспомним основные религии, охватывающие как можно больше людей Земли, и посмотрим: можно ли отсюда выжать что-нибудь, что могло бы помочь нам в понимании существа вопроса.

Разговор о Боге мне хотелось бы вести не на пустом месте, а имея в руках некое определение, ограничивающее наши рассуждения жесткими рамками. Вот с поиска определения: что такое (или кто такой) Бог, давайте и начнём, чтобы нам с Вами быть уверенными, что под словом «Бог» мы будем понимать одно и то же. Для начала заглянем в энциклопедию: «Бог — в религиозных верованиях сверхъестественное существо…». М-да… Под такое определение и Кощей Бессмертный со Змеем Горынычем подпадут. Похоже, самим искать надо.

С целью поиска определения давайте-ка, прежде всего, попробуем использовать опыт человечества. Я напомню некоторые божества, которые почитались или почитаются в настоящее время, и мы вместе попытаемся понять: что есть Бог. И хотя именно таким образом и проводили поиск Бога деисты, я не вижу ничего другого, как повторить ими пройденный путь самостоятельно. Все-таки Вселенский Разум деистов — понятие слишком расплывчатое.

Религиозная тематика характеризуется тем, что даже в простых вопросах далеко не всегда есть полная ясность в головах не только у «слегка верующих», но часто и у тех, кто называет себя верующими. Спросите у рядового христианина, не священнослужителя, — кто его Бог? — и почти всегда услышите в ответ:

— Иисус Христос.

— Да ты что, Евангелия не читал, что ли, — говорите Вы, — там же ясно сказано: Иисус — Сын Божий, а я тебя о Боге спрашиваю!?

В этом вопросе нет ни подвоха, ни двусмысленности, но почему-то далеко не всегда его правильно понимают: Вы спрашиваете о Боге, а Вас понимают так, будто Вы интересуетесь Богом-Отцом, а это разница! Так что, либо уточните вопрос, либо не настаивайте на ответе, если не хотите смутить человека, а то в качестве ответа можете услышать и:

— Иегова, — что, впрочем, будет свидетельствовать лишь о том, что человек видел Ветхий Завет или слышал о нём. Однако часто вместо ответа следует лишь задумчивое пожатие плеч, а ведь простой, казалось бы, вопрос. Вот именно, казалось бы…

Иудейский Бог имел много имён: Шаддай, Элохим, Илу, Эльон, Мелек, Саваоф и так далее. Согласно иудейской традиции, Бог открыл Моисею из горящего тернового куста своё сокровенное имя: Яхве. В некоторых (не канонических) переводах Библии христиан в этом месте тоже стоит имя, но другое — Иегова {Исход, 3:14}, которое иногда принимают за искаженное при переводе «Яхве». Это не совсем так.

У иудеев с третьего века до новой эры существовал запрет на произнесение вслух имени Бога, которое в библейских текстах, в соответствии с законами еврейской письменности, обозначалось согласными YHWH. Для тех, кто не знаком с еврейской письменностью, (для остального мира) никогда не слышимое слово из четырех согласных оказалось непроизносимой «священной тетраграммой», «тетраграмматоном», таинственным четырехбуквием, в котором сокрыто Имя Божье.

В 7 веке, при оглашении христианами имени Бога-Отца, тетраграмму озвучили: между согласными буквами YHWH были вставлены гласные «а, о, а» слова «Adonaj» из Септуагинты (см. далее), откуда и возникло у христианских богословов имя «Иегова». Оно обладало таким замечательным свойством, что ненавязчиво, но твёрдо отличало христианского Бога-Отца Иегову от иудейского Бога Яхве. Ну, а то, что имя — единственное, что отличает Яхве от Иеговы, так это же не каждый сразу и сообразит!

Христианство, зародившееся когда-то как секта, как боковой побег на корнях иудаизма, первые шесть веков обходилось иудейским Богом Яхве в качестве отца Иисуса. Это отразилось, в частности, в самом факте канонизации христианством сборника святых книг иудаизма — Ветхого Завета. Хотя, если уж быть точным, то христианами канонизирован не иудейский Ветхий Завет, а сделанный с него в третьем веке до новой эры греческий перевод, называемый «Септуагинта». В этом переводе в качестве имени Бога вместо непроизносимого «YHWH» было использовано вполне произносимое слово «Адонай» — Adonaj, ев. — «Господь мой». Иудаизм впоследствии отрёкся от этого перевода как неверного[9]. И такое заимствование святых писаний кажется странным: читая Ветхий Завет, невольно обращаешь внимание на то, что всё это написано иудеями для иудеев, крутится вокруг иудеев и ни к кому кроме иудеев (как конкретной группе людей в конкретную историческую эпоху), отношения не имеет. Да неужели же никого не удивляет, что множество разных народов заведомо надевает шоры: изучает, помнит и чтит легенды еврейского народа, подчас отказываясь от того же в отношении своего прошлого? А разве верования инков, например, или русичей менее ценны, менее интересны или менее поучительны? Или кем-то окончательно доказана истинность Яхве и абсурдность Кецалькоатля или Сварога?

Яхве начинался как Бог племени, Бог, который служил делу сплочения группы евреев в трудное время перехода по пустыням в землю обетованную: «Бог, который шел перед вами …искать вам места» {Второзаконие, 1:33}. Столь узкая национально-групповая нацеленность религии так отчетливо просматривается за каждой строкой Ветхого Завета, что позднее это было слегка припудрено евангелистами: «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, … но тот Иудей, кто внутренне таков…» {К римлянам, 2:28, 29}. Но эта попытка ретуши выглядит нелепой, так как христиане нарушили все (подчёркиваю: все!) четыре заповеди Моисея, относящиеся к Богу, хотя за нарушение любой из них иудеям (как, впрочем, и «внутренне таковым»), согласно Ветхому Завету, полагалась безусловная смертная казнь:

* не признали Яхве за своего Бога, а придумали Троицу;

* сотворили-таки идолов (иконы, статуи) и кладут поклоны перед ними, игнорируя запрет на «изображение того, что на небе вверху и что на земле внизу и что в воде ниже земли»;

* имя Бога поминают по любому поводу и без оного, ввели его даже в название религии;

* не освободили субботу (пусть и под названием «воскресенье») от дел в том смысле, как того требует иудаизм.

Да и неофициальной причиной казни Иисуса, помнится, было именно нарушение первой (богохульство) и четвёртой (нарушение субботы) заповедей Моисея {Иоанн. 5:18}. И в этом нарушении заповедей нет случайности или ошибки: когда Иисуса прямо попросили перечислить заповеди, которые следует соблюдать {Матф. 19:18-20}, он не назвал первые четыре! А чтоб не сомневались, добавил: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется…» {Лк. 16:16}. Таким образом, в Новом Завете есть прямое указание, что, начиная с Иоанна Крестителя, то есть с самого истока христианства, закон и пророки (Ветхий Завет) необязательны для христиан! Теперь, наверное, Вам не покажется столь уж удивительным зацепившее меня признание игумена Вениамина (Новик) из С.-Петербурга: «Ветхий завет мы, конечно, не читаем, но как составную часть Библии признаём!» {МК от 26.11.98}. Припоминаю также слышанное как-то по радио замечание одного из послушников какого-то монастыря о том, что читать Ветхий Завет в монастырях разрешают далеко не всем — из-за возможности соблазна. И в самом деле, как ни крути с именем Бога, но Ветхий Завет — это иудаизм!

Так зачем же надо было христианам вводить в канон Ветхий Завет, если они отринули «святую» основу его? Если праведной они признают лишь событийную ткань Ветхого Завета? Если для христиан оказались неприемлемыми Бог Яхве и священный ковчег, синагога и жертвоприношения, многоженство и наложничество, иудейские праздники, обрезание, ограничения в питании… да разве перечислить всё ветхозаветно божественное, от чего христианство отказалось? Всё становится ясным при чтении книг Нового Завета: книги эти опираются на Ветхий Завет, прежде всего, как на предысторию евангельских событий. Кроме того, по мнению христиан, многие книги Ветхого Завета содержат пророчества появления Иисуса, а значит, канонизация Ветхого Завета оказалась вынужденной. С тем, чтобы как-то оправдать изменения (или измену?), христиане объявили о Новом Завете Бога.

При чтении Евангелий от Матфея или от Луки становится очевидным, что именно иудейскому Богу Яхве мальчик Иисус и молился в синагоге: в соответствии с Законом Иисус был обрезан на восьмой день — то есть, посвящён родителями Яхве {Лк. 2:21-23}. Но если Яхве и Иегова не один и тот же субъект, как уверяют христиане (и иудеи), то мы должны признать Иисуса ренегатом, вероотступником! А вы иначе полагаете?

Повзрослев, именно Яхве Иисус и стал называть своим Отцом. Но вовсе не только своим! В нагорной проповеди, например, обращаясь к слушателям, Иисус многократно употребляет выражение «Отец ваш Небесный» {Матф. 5-7}. Разумеется, во всех случаях Иисус имел в виду духовное, а не кровное родство. Да и служение Иисуса начиналось со слов: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков… доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота… не прейдет из закона…» {Матф. 5:17-18}. И в этом видна попытка, вовлечь иудеев в новую секту, не напугав их новой идеей. Но как можно организовать новую секту, не нарушив старый Закон (Ветхий Завет)? И по мере изложения событий в Евангелиях становится всё яснее, что и Закон и пророки тесны Иисусу, а в чём-то и ненавистны. И поначалу робко, а затем всё громче, Иисус заявляет о новом пути к «спасению», назвав его «Царствием Божиим».

С моей точки зрения привлекательность этого «царствия» весьма сомнительна, ибо уготовлено оно, со слов Иисуса, только для изгоев общества: юродивых («подобных детям»), нищих и бродяг, то есть для самого дна общества, и желавший «спастись» должен был обязательно либо быть таковым, либо стать им. {Матф. 19:14, Лк. 14:12-14}. Ещё более нелепым кажется непременное требование к кандидатам в ученики Иисуса ненависти (да-да, не безразличия даже, — ненависти — хоть и не укладывается такое в обычное представление о христианстве как о «религии всеобщей любви»), ненависти, повторяю, к своим родителям, детям и к самой жизни {Лк. 14:26}. Тем не менее, последователи у Иисуса нашлись и новая секта, названная впоследствии христианской, вооруженная скорее эмоциями, нежели догмами, начала своё существование.

В Евангелиях есть множественные свидетельства того, что их авторы не считали Иисуса Богом во время его жизни на Земле. Например, слова самого Иисуса: «Я ничего не могу творить Сам от Себя… ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» {Иоанн. 5:30}; или: «…Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» {Лк. 22:42}. А когда Иисуса, строго в соответствии с Законом, хотели побить камнями за богохульство (за слова «Я и Отец — одно»), он не воспользовался удобным случаем ясно показать всем присутствующим, что он Бог. Спасая свою жизнь, он, напомнив мне пройдоху Насретдина, сослался на Ветхий Завет: «Не сказано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги?» {Иоанн. 10:30-36}, уверив тем самым толпу (а с ней и читателей Евангелия), что он не более Бог, чем все слышащие его (и читающие).

Или другой пример. Если Иисус и есть сам Бог, то как прикажете понимать его предсмертные слова: «Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» {Матф. 27:46, Марк. 15:34}. К кому это обращение, если Иисус и есть «Боже» — единый (здесь нелишне напомнить, что и единственный)? Кто кого оставил? Иисус оставил себя? Одна ипостась сумела покинуть другую? Или Бог привычно обращает молитву самому себе? Более абсурдного предположения и вообразить трудно. Или эта театральная фраза только для пришедших на казнь зевак (читателей Евангелия)? Но всё станет на свои места, если признать, что это привычная фраза верующего в Бога человека, попавшего в трудную ситуацию.[10]

Даже только из приведенных цитат очевидно присутствие в Евангелиях не двух ипостасей, а двух разных персон — человека и Бога — с двумя разными, даже противоречивыми волями и ясным человеческим статусом Иисуса. Отрицание этого, на мой взгляд, очевидного факта, автоматически приводит к обвинению Иисуса (или евангелистов) во лжи — так говорит логика. Любому непредвзятому читателю Евангелий понятно, что Иисус вел себя так же, как ведет себя любой современный священнослужитель, называя Бога своим Отцом Небесным и проповедуя от Его имени. Да иначе и быть не могло: если бы Иисус был Богом «от века», то получается, что сам он и должен был бы задумать всю эту затею со своим превращением в человека, «служением», смертными муками и так далее. Но тогда многие из его речений оказываются лицемерием (например, приведенные выше высказывания), а мучения и смерть оборачиваются фарсом. И не просто фарсом, но и прямым обманом: для бессмертного, для Бога, не может быть ни смертных мук, ни смерти, ни воскресения.

Конечно же, противоречие это было замечено давно. Подтверждением тому служит отрывок из Евангелия от Петра, который признан Церковью апокрифическим (по-гречески «тайным», «сокровенным») и отвергнут как ложный. Считая Иисуса Богом, автор вынужден был полагать, что всё человеческое в Иисусе являлось для окружающих лишь кажущимся. Естественно, находившийся на кресте Бог, согласно этому апокрифу, оставался абсолютно спокойным, так как не испытывал никаких мук. Но если нет крестных страданий, то невозможно и искупление этими страданиями грехов человечества, а это один из краеугольных камней христианства! Пойти на такое Церковь, конечно же, не могла — отсутствие страданий Иисуса на кресте есть злейшая ересь.

Однако в Новом Завете можно найти и прямые указания на то, что Иисус являлся человеком и никем иным, например: «ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» {1 Тим. 2:5}. Не убедительно? Вот другой пример: «Бог отцов наших воскресил Иисуса, которого вы умертвили, повесивши на древе; Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя…» {Деяния, 5:30,31}. Обратим внимание: «Бог воскресил», а это можно проделать лишь с трупом, а не с божественной ипостасью (с самим собой); «Бог возвысил в Начальника и Спасителя», и значит, не был Иисус Спасителем «от века». Выходит, Иисус волею Яхве стал Богом лишь после воскресения!

Кажется, сказано предельно ясно и фразами этими (и многими другими) ставится окончательная точка? Ан нет! Богословы ничтоже сумняшеся развивают тезис об Иисусе — богочеловеке. Что это такое — не знает никто, так как точное определение, конечно же, отсутствует. Попробуем разобраться.

Раз появилась необходимость в новом термине, значит старые термины «Бог» и «Человек», по мнению богословов, не отражали существа Иисуса. Следуя законам логики, я вынужден констатировать, что с точки зрения богословов Иисус — это ни человек, ни… Бог. В пылу мифотворчества богословы поначалу и сами не заметили, что с введением нового термина, который не является синонимом старого, термин «Бог» не применим более к Иисусу, и его нельзя называть теперь Богом-Сыном (Богочеловек-Сын?), но им было не до логики! Впрочем, поняв, что слишком уж закрутили, богословы начали давать различные толкования «богочеловечеству» Иисуса. Например, А. Мень в предисловии к своему варианту жизнеописания Иисуса «Сын человеческий» {"Смена", N 6-90, с.266} цитирует одно из наиболее удачных, по его мнению, толкований — толкование пастора Э. Прессансе: «Христос не Бог, скрывшийся под видом человека, но Бог, сделавшийся человеком». Если я правильно понял в чём тут разница, то во время пребывания Иисуса человеком, целых 33 года, миром владели не Святая Троица, а — страшно сказать — Святая Двоица… а то и… вовсе безбожие??? Ну, нет, я, верно, что-то не так понял…

Давайте уж лучше попытаемся принять тезис о богочеловечестве Иисуса иначе, в обычной интерпретации, то есть, «и Бог и человек» {и смертный и бессмертный одновременно — надеюсь, Вам это понятнее, чем мне, извините}. Это не моя выдумка, вот цитата из Закона Божiего: «…Сын Божий сошёл с небес на землю, принял на Себя плоть человеческую (тело), кроме греха, и вочеловечился, то есть принял не только тело, но и душу человеческую и сделался совершенным человеком, не переставая в то же время быть Богом — стал Богочеловеком». Да и в Евангелиях всё же не раз встречаются намеки на необычность Иисуса — то сам Иисус, хотя и говорит, что, якобы не может ничего творить от себя, невзначай сотворит какое-нибудь чудо, то другие персонажи, нет-нет, да и выскажут что-то этакое…

Если мы посмотрим на евангельские события с этой точки зрения, тогда получается, что Святая Троица задумал(а) и осуществил(а) очень сложный, хотя и маловразумительный, план «спасения» человечества через истязание Бога-Сына. По этому плану всё должно было выглядеть для людей так, что якобы произошло убийство Иисуса. Для Бога убийства не могло быть, Бог не мог не знать, что одна из его ипостасей — Сын Божий — бессмертен, не правда ли? Для Бога это был просто назидательный обман людей.

Почему от истязаний и смерти должно произойти спасение, спрашиваете? Не уверен, что Вам станет понятнее, но цитирую: «ибо, где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя… и без пролития крови не бывает прощения». {К евреям, 9:16-22}. В толкованиях говорится, что под завещанием здесь имеется в виду завет — Новый Завет. Интересно, а как же Ветхий Завет? Что-то не помню я, чтобы там тоже была смерть завещателя. Или это было необязательное требование? Или я снова чего-то не понимаю в толкованиях… Ну, словом, если Вы согрешили, то Бог сможет Вас простить только хорошенько, с пролитием крови, помучив Вас… или себя… или… да всё равно кого, кого-нибудь, лишь бы как следует — до смерти!

Конечно, люди должны были впоследствии узнать, кто замучен (Иисус), кем заказано убийство (Богом) и с какой целью (спасение человечества), иначе не было бы нужного эффекта. То, что убийство инициировано именно Богом, не вызывает ни малейшего сомнения: трудно предполагать, что спасением человечества занимались синедрион Иудеи или прокуратор Понтий Пилат, утвердивший казнь Сына Божьего, не так ли? Если всё ещё сомневаетесь, то напомню, что ничто на Земле не происходит иначе, как по воле Божьей. Кстати: привычная и очень убедительная фраза, не правда ли? Но вдумайтесь: любой преступник должен быть ею оправдан! Простейший довод убийцы: «Если бы Бог не захотел, я не смог бы дотронуться и до волоса жертвы». Значит, единственный преступник на Земле — Бог, и безвинный человек может бездумно творить всё, что угодно??? Простите, отвлёкся.

Хорошо, на минуту допустим, что меня удалось убедить, и я согласен: произошло детоубийство. Хотя Бог-Сын убит не лично Богом-Отцом, а руками римских солдат, но и заказное убийство всё равно остается убийством. И это преступление (а у Вас есть иное определение детоубийству?) не только не осуждается христианами, но возводится ими в ранг величайшего по своей благости поступка?! И после этого Церковь осмеливается нас учить, что детоубийство есть тяжелейший грех?! Или «Quod licet Jovi non licet bovi» — «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку»?

Выберите для себя один из трех возможных вариантов — как Вам больше нравится (или — как понятнее):

* Иисус — человек и произошло убийство;

* Иисус — Бог, и значит, убийства не было;

* Иисус — богочеловек и произошло убийство, которого не было из-за бессмертности убитого.

Несмотря на все несуразности, христиане в четвертом столетии договорились на Вселенских Соборах считать своим Богом Святую Троицу, то есть, единовременное пребывание Бога в трех ипостасях (Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого). И тогда оказалось, что имя есть только у одной ипостаси — у Бога-Сына: Иисус Назарянин, величаемый Помазанником,[11] который вечно (и это важно для христиан — вечно, а не с момента вознесения, — смотрите второй член символа веры) пребывал в Боге, но именно под этим именем провел 33 года в образе земного человека. По Евангелию от Иоанна Иисусу незадолго до смерти было около 50 лет, и это свидетельство могло бы косвенно подтвердиться фотографией изображения на «Туринской плащанице»: на ней лицо человека ближе к шестидесяти годам, чем к тридцати. Кстати, и рождение Иисуса в этом случае падало бы на годы жизни Ирода Великого, устраняя нелепое противоречие Евангелий, но увы…