Авторы:

Косидовский Зенон. Сказания евангелистов

От редакции.

Первые главы этой книги Зенона Косидовского были опубликованы в польской периодической печати в 1973-1975 годах. Перевод книги на русский язык осуществлялся параллельно с подготовкой к её изданию в ПНР. При переводе с согласия автора сделаны некоторые сокращения. Автор назвал свою работу "Opowiesci ewangelistow" - "Сказания евангелистов". Однако речь в ней идет не только о четырех канонических евангелиях. В яркой и живой форме Зенон Косидовский рассказывает об истории происхождения книг Нового завета, их мнимых и действительных авторах, об обстановке в раннехристианских общинах, о политической и идеологической ситуации в Римской империи первых веков нашей эры.

История раннего христианства и его источники привлекали и продолжают привлекать внимание исследователей. Историки, лингвисты, археологи, этнографы многих стран, в том числе и Советского Союза, накопили огромный материал, позволяющий сделать определенные выводы о происхождении, характере и авторстве "священных" книг Нового завета. Однако по многим вопросам не существует единой точки зрения. Большинство исследователей сходятся на том, что тексты Нового завета - это не более чем древние литературные памятники, синтетическое соединение древних мифов, библейских пророчеств, описаний исторических событий, произведений фольклора. Зенон Косидовский не только знакомит читателей с точкой зрения и аргументацией многих представителей современной библеистики, но и высказывает свой взгляд по целому ряду вопросов.

Советские читатели с большим интересом и вниманием отнеслись к первому изданию "Сказаний евангелистов", вышедшему в свет в нашей стране в 1977 году. В адрес редакции поступило большое количество писем, в которых высказывались пожелания, делались критические замечания. Некоторые из этих пожеланий и замечаний были учтены в предыдущих изданиях книги. Настоящее издание предпринимается в ответ на многочисленные просьбы читателей.

От автора.

Закончив работу над "Библейскими сказаниями", я ни минуты не колебался, по какому пути идти дальше. В заключительном разделе "Библейских сказаний" я вкратце рассказал об иудейской секте ессеев, монастырь и документы которой были обнаружены в Кумране. Верования ессеев во многом поразительно похожи на верования первых христиан. Кто такой Иисус из Назарета - центральная фигура новой религии? Имеются ли доказательства, подтверждающие его историчность? И как случилось, что скромный бродячий учитель, названный своими учениками мессией, похожий на многих других мессий, то и дело появлявшихся в маленькой далекой провинции Римской империи, стал основателем одной из влиятельнейших религий мира? В своей книге я пытаюсь ответить на эти вопросы или, вернее, рассказать, что говорит по этому поводу наука.

1. ОДИН ИЗ МИЛЛИОНОВ РАБОВ.

Что знали римляне об Иисусе из Назарета?

Кто такой был Иисус из Назарета? Существуют ли какие-либо доказательства, подтверждающие его историчность? До конца восемнадцатого и даже ещё в первые десятилетия девятнадцатого века постановка подобных вопросов часто приводила к плачевным последствиям. Излишнее любопытство, желание узнать больше, чем рассказывает Новый завет и церковная традиция, казались правоверным христианам качествами в высшей степени предосудительными, граничащими с ересью. При этом христиане забывали один из своих же догматов, гласивший, что Иисус был не только сыном божьим, но и человеком из плоти и крови, которому было свойственно все то же, что и остальным людям, и который, как все, имел свою биографию. Плоды церковного мракобесия испытали на себе ученые, исследователи эпохи возникновения христианства. Немец Герман Самуэль Реймарус так и не отважился обнародовать результаты своих исследований. Они были опубликованы лишь спустя десять лет после его смерти. А крупнейший немецкий богослов Давид Фридрих Штраус и французский исследователь Эрнест Ренан, которые своими работами об Иисусе завоевали мировую известность и оказали влияние на формирование современных взглядов в этой области, поплатились за свою смелость университетскими кафедрами. Сегодня подобные меры, направленные на подавление свободы научного поиска, отошли в прошлое, во всяком случае в столь неприкрытой форме. Наступило время широких, ничем не ограниченных исследований. В результате коллективных усилий историков, религиоведов, филологов, археологов и ученых ряда других специальностей возникла богатейшая литература, проливающая, благодаря многим открытиям, совершенно новый свет на все эти проблемы. Христианская традиция в доказательство исторической достоверности существования Иисуса ссылалась на сохранившиеся до нашего времени тексты нехристианских авторов, чья беспристрастность якобы не вызывала сомнений. Речь идет о трех римских авторах: Таците, Плинии Младшем и Светоний. От первых последователей Христа эти авторы отличались буквально всем: образованием, социальным происхождением, имущественным положением, культурой и религиозными представлениями. Христиане принадлежали к городскому плебсу и гнездились в самых бедных кварталах Рима. Названные же три писателя принадлежали к высшей знати империи. Эти почтенные, одетые в тоги граждане вряд ли могли питать особую симпатию к плебсу, чуждому им нравами и религией; более естественно предположить, что плебс им внушал отвращение. И если такие люди, рассуждали богословы, сочли все же необходимым упомянуть в своих сочинениях о создателе столь чуждой им религии, то это служит лучшим доказательством достоверности существования Иисуса Христа. Все это, однако, было бы убедительным лишь в том случае, если б удалось неопровержимо доказать подлинность этих упоминаний, доказать, что они действительно принадлежат перу названных авторов. Поэтому исследователи, отправляясь в свое долгое странствие по жизненному пути Иисуса, занялись в первую очередь этой христианской традицией и подвергли высказывания трех римских авторов тщательному изучению. Их выводы были обнародованы лишь после долгих лет кропотливых изысканий и не во всех своих деталях встретили единодушное одобрение. Кое-какие вопросы так и не были выяснены окончательно и являются по сей день предметом ожесточенных споров. Отметив, справедливости ради, это обстоятельство, мы попробуем вкратце рассказать о результатах этих исследований, напоминающих порой захватывающее единоборство современной критической мысли с древними головоломками. Начнем с Тацита, крупнейшего историка и писателя Древнего Рима, патриция и консула (около 55-120 годах нашей эры). Примерно в 116 году он опубликовал главное свое сочинение - "Анналы". В книге 15-й "Анналов" дано описание знаменитого пожара, вспыхнувшего в Риме в 64 году и чуть не уничтожившего весь город. Как известно, современники обвиняли императора Нерона в том, что он умышленно приказал поджечь город, мечтая потом построить его заново по своему вкусу. Венценосный безумец, пытаясь отвести от себя подозрения, свалил вину на христиан. В 44-й главе "Анналов" мы читаем:

"Чтобы пресечь слухи, Нерон подставил виновных и подверг самым изощренным казням тех, кого чернь ненавидела за их постыдное поведение и называла христианами. Начало этому названию дал Христос, который был при императоре Тиберии приговорён к смерти прокуратором Понтием Пилатом; временно подавленное пагубное суеверие вспыхнуло снова не только в Иудее, где это зло родилось, но также и в столице, куда отовсюду стекается и находит множество приверженцев всякая гадость и пакость. Вначале схватили тех, кто эту веру исповедовал публично, затем - на основании их показаний - великое множество других и признали их виновными не столько в поджоге, сколько в ненависти к роду человеческому. Казнили их с позором - одевали в шкуры диких зверей и бросали на растерзание собакам, распинали на крестах и ночью поджигали вместо факелов. Нерон отдал для этого свой парк и, кроме того, устроил представление в цирке, где он сам, переодетый возницей, смешивался с толпой или вставал во весь рост на повозке. В итоге, хотя эти люди были виноваты и заслуживали строжайшего наказания, они вызывали сочувствие, ибо гибли не ради блага империи, а из-за жестокости одного человека".

Что можно сказать об этом отрывке? О его подлинности свидетельствует явно враждебное отношение к жертвам Нерона и их вере, презрительно названной "пагубным суеверием". Поскольку невозможно предположить, что это более поздняя христианская вставка, авторство Тацита представляется неоспоримым.

Но тут возникает вопрос: можно ли вообще верить Тациту, когда он пишет, что в Риме жило много христиан, называвшихся так по имени Христа? Сомнения тут вполне закономерны. Известно, что в первом веке нашей эры приверженцы Христа ещё не назывались христианами, а, как мы помним, пожар Рима имел место в 64 году нашей эры. В "Деяниях апостолов" (11:26) мы читаем, что название - или прозвище - "христиане" придумали язычники - жители Антиохии, славившиеся своей насмешливостью. Как оно возникло? Оказывается, "Христос" - это греческий эквивалент еврейского слова "мессия", что значит "помазанный", "намазанный". Людям тогдашнего эллинского мира этот эпитет в применении к приверженцам какого-то Христа казался смешным и нелепым. Сами они намазывались благовониями исключительно из гигиенических или медицинских соображений, это была повседневная косметическая процедура, наподобие нашей чистки зубов, например. Таким образом, прозвище "христиане" значило: "те, кого натирают мазями".

Со временем последователи Христа привыкли к этому глумливому прозвищу и сами начали его употреблять. Но до этого они себя называли "святыми", "братьями", "избранными", "сыновьями света", "учениками", "бедными" и чаще всего "назореями". В Евангелии от Матфея сказано: "И, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что он Назореем наречется" (2:23). А в "Деяниях апостолов" первосвященник Анания говорит о Павле: "Найдя сего человека язвою общества, возбудителем мятежа между иудеями, живущими по вселенной, и представителем Назорейской ереси" (24:5). Мы знаем также, по свидетельствам некоторых отцов церкви, что долгое время последователей Христа называли исключительно "назореями".

Следовательно, в 64 году нашей эры в Риме не было "христиан", как их называет Тацит. Назореи составляли, правда, отдельную секту, но не порывали с иудаизмом. Они считали себя правоверными иудеями и отличались от своих собратьев лишь своим убеждением, что предсказанный библейскими пророками мессия уже явился в образе Иисуса Христа. Неудивительно, что римляне не отличали христиан от иудеев, о чем свидетельствует, в частности, запись Светония, к которой мы ещё вернемся.

В общем приходится отметить, что Тацит, изображая прошлое, не слишком заботился о точности. В начале второго столетия, когда писались "Анналы", в Риме было действительно много последователей Иисуса, которых тогда уже называли христианами. И Тацит просто перенес современную ему обстановку на целых полвека назад. Историк черпал, должно быть, свои сведения у самих христиан. А те рассказывали не только о гибели многих своих ни в чем не повинных единоверцев во время пожара, но заодно и о смертном приговоре Иисусу, вынесенном Понтием Пилатом при императоре Тиберии, а также о том, что преследуемые Нероном христиане вызывали глубокое сочувствие у тогдашних римлян. Исходя из всех этих соображений, можно заключить, что приведенный выше отрывок текста действительно принадлежит Тациту, но, навеянный рассказами христиан второго века, он неточно воссоздает обстановку 64 года, то есть середины первого века. Следует также отметить, что текст "Анналов" был найден лишь в 1429 году. Мы знаем, как произвольно обращались с подлинниками древние и тем более средневековые переписчики; отнюдь не исключено, что среди бесчисленных поколений переписчиков нашлись люди, которые считали нужным дополнить текст упомянутыми выше подробностями. Возможно, эти более поздние вставки были продиктованы желанием реабилитировать в глазах римлян, перешедших в христианскую веру, их далеких предков, показать, что они питали сочувствие к первым христианским мученикам и непричастны к преступлениям императора Нерона. Вторым римским писателем, упоминавшим в своих сочинениях о последователях Иисуса Христа, был Плиний Младший. Он родился в 52 году, умер около 114 года и был, что стоит подчеркнуть особо, близким другом Тацита. Прочное место в истории мировой культуры он занял благодаря своей переписке, девять томов которой сохранилось до наших дней, в особенности же благодаря отчетам императору Траяну из Вифинии и Понта, где он занимал B 111-113 годах пост римского наместника.

В одном из таких писем-отчетов Плиний Младший пишет о последователях Христа: "Эта вера распространяется повсюду не только в городах и деревнях, но и во всей стране. Храмы пустеют, люди давно уже не совершают жертвоприношений". Несколько дальше мы читаем: "У них есть обычай в определенные дни собираться перед восходом солнца и молиться Христу, как богу".

Некоторые ученые подвергают сомнению подлинность этих строк, утверждая, что их сочинил и вставил в текст Плиния Младшего в шестнадцатом веке Джиокондо ди Верона, взяв за образец слова Феста, сказанные царю Агриппе ("Деяния апостолов", 25 и 26). Но мы не будем останавливаться на этой гипотезе, поскольку большинство исследователей склонны считать запись подлинной. Да и нет оснований думать иначе, в этой лаконичной информации не содержится ничего подозрительного, все сказанное там известно и по другим источникам - в самом деле, в начале второго столетия христианство стало распространяться в восточных провинциях Римской империи с такой стремительностью, что языческие храмы пустели на глазах, а люди перестали приносить жертвы старым местным богам. Кроме того, мы узнаем из письма, что приверженцы новой религии собирались перед восходом солнца, чтобы молиться Иисусу Христу как своему богу. Плиний Младший не мог не знать, что происходит в подвластных ему провинциях, и было бы скорее странным, если б он в своих отчетах императору умолчал об этих, столь тревожных для Рима фактах. Итак, как мы видим, имеются достаточные основания для того, чтобы считать приведенные выше строки подлинными. Третий названный нами римский автор, Светоний (около 70-160 годах), тоже вращался в высших придворных кругах и пользовался покровительством Плиния Младшего. В его знаменитом сочинении "Жизнеописание двенадцати Цезарей" (около 121 года) есть две краткие, но красноречивые фразы. В главе об императоре Клавдии сказано: "Он изгнал евреев из Рима за то, что они беспрестанно смутьянили, подстрекаемые каким-то Хрестосом", а в главе о Нероне: "Наказали пытками христиан, приверженцев нового и преступного суеверия".

После тщательных исследований ученые пришли к единодушному выводу, что обе фразы являются подлинными и принадлежат самому Светонию, с той лишь оговоркой, что вторая, несомненно, заимствована у Тацита. Вот, в сущности, все, что сказано о христианах в дошедших до нас текстах римских авторов. Если учесть, что главной целью большинства исследователей было найти нехристианские свидетельства, подтверждающие историчность Христа, то приходится признать, что результаты этих поисков ничтожны. Даже в том случае, если все приведенные выше записи безоговорочно подлинны. Ведь в конце концов, что мы из них узнаем? Все три сделаны спустя восемьдесят с лишним лет после смерти Иисуса и сообщают скорее о христианах, чем о самой личности Христа. Из этих весьма лаконичных сообщений явствует, что в начале второго века христианство имело в Риме довольно много приверженцев, но пользовалось не слишком доброй славой. Правда, и Тацит и Плиний Младший упоминают о личности Христа. Но как же мало они о нем знают! Они посвящают всего несколько слов основателю новой религии, который должен был их заинтересовать хотя бы потому, что в то время уже десятки, а может быть, и сотни тысяч людей почитали его, как бога. К тому же даже то, что они сообщают, явно известно им лишь понаслышке. Насколько смутное представление имели римляне о христианах ещё в 121 году, можно убедиться на примере Светония. Именно в том году он создал свое "Жизнеописание двенадцати Цезарей". Светоний был крупным сановником при императоре Траяне, а император Адриан сделал его своим секретарем. Это открывало ему доступ к государственным архивам и к текущим материалам, освещающим положение дел в Римской империи. Но до чего скудны при всем этом его сведения о христианах! Слово "христиане" он, по мнению ученых, просто повторяет за Тацитом. Это предположение подтверждается тем, что в главе об императоре Клавдии Светоний не отличает христиан от иудеев, а о Христе рассказывает, что он находился в то время в Риме и беспрестанно сеял среди евреев смуту.

Светоний считается серьезным, добросовестным историком, и ученые не могли поверить, что он настолько поддался вздорным слухам. Предполагали, что в его сообщении кроется все же какое-то зерно истины, что речь идет, быть может, не об Иисусе Христе, а о другом человеке, по имени Хрестос. Автор книги "Тайна Иисуса" П. Л. Кушу указывает, что в ту пору это имя было очень распространено среди рабов и вольноотпущенников. Иначе говоря, у нас даже нет уверенности в том, что скупая запись Светония касается именно Иисуса Христа.

А что знали об Иисусе евреи?

Итак, приходится признать, что в интересующем нас вопросе римская историография не оправдала надежд: она сообщает об Иисусе Христе и христианстве до крайности мало. Правда, в защиту римских историков можно привести множество доводов, в частности тот, что римляне и евреи представляли собою два разных, чуждых друг другу мира, далеких один от другого почти как две планеты. Но в таком случае как обстоят дела с еврейской историографией? В конце концов, ведь именно у евреев, очевидцев памятных событий, разыгравшихся вокруг Иисуса из Назарета, были все данные для того, чтобы оставить нам подробное описание хотя бы только судебного процесса в синедрионе или самого акта распятия. Увы, все, чем в этом смысле располагает христианская традиция, сводится к одной-единственной записи в сочинении еврейского историка Иосифа Флавия "Иудейские древности". Кстати сказать, в этом сочинении содержатся ещё две важные для христианства информации: о Иоанне Крестителе и о смерти Иакова, брата Иисуса. Автор "Иудейских древностей" Иосиф Флавий принадлежит к числу самых любопытных людей древности. Его личность была настолько сложна и парадоксально противоречива, что по сей день никто, в сущности, не сумел её разгадать до конца, а мнения о нем бесчисленных поколений историков колеблются от высших похвал до безоговорочного осуждения. Этот многоликий человек провел большую часть жизни в самой гуще бурных событий своего времени, а затем доживал свой век в Риме, в покое и довольствии, пользуясь покровительством трех сменивших друг друга императоров. Он был одним из руководителей иудейского восстания, мужественно боролся с римскими легионами, попал в плен и чудом избежал казни, к которой приговорили остальных иудейских вождей. Судьба удивительнейшим образом благоволила ему и позволяла выпутываться из самых безнадежных положений. Одни объясняют такое везение его поистине дьявольской хитростью и цинизмом, другие говорят, что он превосходил своих современников умом и проницательностью и обладал удивительным умением быстро приспосабливаться к любым обстоятельствам. Действительно, ум у него был острый, отточенный, как лезвие бритвы, но нельзя не учитывать и другую, столь же любопытную черту его характера: он с необыкновенной легкостью завоевывал сердца людей, делая их своими преданными друзьями и покровителями. Соотечественники-современники заклеймили его как изменника и ренегата, но по странной иронии судьбы впоследствии оказалось, что мало у кого есть такие заслуги перед еврейским народом, как у него, автора уникальных исторических сочинений, защитника еврейской культуры и религии.

Иосиф Флавий, как он сам рассказывает в своей автобиографии, родился в год прихода к власти императора Калигулы, то есть в 37 году нашей эры Он с гордостью отмечает, что происходит из знатной семьи первосвященников, а мать его принадлежит к царскому роду Маккавеев. Иосиф с детства отличался необыкновенным умом и способностями; изучал юриспруденцию, увлекался вопросами религии, принадлежал поочередно к нескольким сектам, одно время был священником в иерусалимском храме. В 66 году, когда вспыхнула римско-иудейская война, его назначили губернатором и военным комендантом Галилеи. Несмотря на отсутствие военного и административного опыта, он блестяще справился со своими обязанностями, создал стотысячную армию, организованную по римскому образцу, укрепил города, деревни и горные перевалы, собрал в стратегических пунктах запасы оружия и продовольствия. При этом ему приходилось бороться с личными врагами, усмирять мятежные города, а однажды он отказался повиноваться самому первосвященнику, когда тот, подкупленный иерусалимскими интриганами, попытался сместить его с поста. Император Нерон послал в Иудею для ведения военных действий опытного полководца Веспасиана и его сына Тита; Иосиф возглавлял тогда оборону Галилеи и героически защищался в крепости Иотапата, нанося римским легионам тяжелые потери. В конце концов, однако, крепость пала, и Иосиф вместе с немногими оставшимися в живых защитниками сдался в плен. И тут проявились его умение завоевывать симпатию сильных мира сего, а также его проницательность. Он так понравился сыну Веспасиана Титу, что тот упросил отца не отправлять его в Рим вместе с другими военнопленными, а оставить при себе. И будто бы тогда Иосиф предсказал им обоим, что они станут, один за другим, римскими императорами. С тех пор, вплоть до конца римско-иудейской войны, Иосиф находился в лагере римлян, служа им верой и правдой против своих соотечественников. Неоднократно, особенно во время осады Иерусалима, он выступал в качестве парламентера, призывая повстанцев опомниться и сложить оружие. Евреи считали его изменником, он же утверждал впоследствии, что хотел таким образом спасти свой народ от уничтожения, зная, что римляне правят миром по воле Яхве и борьба против них бесполезна. Веспасиан и Тит щедро вознаградили Иосифа за услуги, оказанные им в Иудее, а также - и прежде всего - за то, что так точно сбылось его предсказание. Они разрешили ему даже носить их родовое имя Флавий, и с тех пор он стал называть себя Иосифом Флавием. В Риме, где он поселился, ему было предоставлено жилье в личной резиденции Веспасиана, он получил римское гражданство, пожизненную пенсию и земельные угодья в Италии и Иудее. Домициан, третий император из рода Флавиев, тоже осыпал его милостями и освободил от налогов.

Иосиф Флавий умер, вероятно, в начале второго столетия; во всяком случае, точно известно, что он жил ещё при императорах Нерве и Траяне. После смерти ему воздвигли в Риме памятник. Можно ли представить что-либо более парадоксальное, чем этот эпилог жизни человека, который был когда-то священником разрушенного римлянами иерусалимского храма, а затем одним из вождей иудейского восстания, то есть врагом Рима? В римский период своей жизни Иосиф Флавий, будучи человеком богатым и знатным, не поддался, однако, соблазну бездействия, а, напротив, с удивительным рвением взялся за перо. Плодом его многолетнего труда явились два монументальных сочинения: "Иудейская война и "Иудейские древности" - и две книги публицистического характера: "О древности иудейского народа. Против Апиона" и "Жизнь". Имея доступ к императорским архивам, Иосиф Флавий, несомненно, использовал" в своей работе документы, которые впоследствии, среди бурь и катаклизмов Истории, бесследно пропали. К тому же он был ведь не только очевидцем, но и непосредственным участником многих важных событий. Иудейскую войну, например, в особенности же осаду Иерусалима, он, должно быть, воссоздал по собственным каждодневным записям,- ничем иным нельзя объяснить живость, яркость и реализм его повествования. Словом, он стал для многих поколений историков незаменимым источником сведений об истории еврейского народа. Его книгами широко пользовались как языческие авторы (в частности, римский историк Дион Кассий и эллинский философ Порфирий), так и христианские (Ориген, Евсевий Кесарийский и автор латинского перевода Библии - Иероним). Два главных исторических сочинения Иосифа Флавия, переведенные почти на все европейские языки, пользуются огромной популярностью с момента их опубликования и по сей день, вдохновляя писателей, музыкантов и художников всех времен. Итак, напомним, что единственной информацией о Христе, сохранившейся в еврейской литературе, является отрывок из "Иудейских древностей", известный в кругах библеистов под названием "Флавиева свидетельства". Приведем его полностью: "В то время жил Иисус, мудрый человек, если вообще можно назвать его человеком. Он совершал вещи необыкновенные и был учителем людей, которые с радостью воспринимали правду. За ним пошло много иудеев, равно как и язычников. Он и был Христом. А когда по доносам знаменитейших наших мужей Пилат приговорил его к распятию на кресте, его прежние приверженцы не отвернулись от него. Ибо на третий день он снова явился им живой, что предсказывали божьи пророки, так же как и многие другие поразительные вещи о нем. С тех пор и по сей день существует община христиан, получивших от него свое название".

Нетрудно понять, почему христианская традиция придавала этому свидетельству огромное значение. Ведь его автором был еврей, который, несмотря на политическое отступничество, всегда оставался верен религии предков, а кроме того, как историк был хорошо осведомлен обо всем, что в то время происходило в Палестине. Итак, "свидетельство" заслуживало доверия, ибо исходило от человека беспристрастного, не связанного с христианством ни формально, ни эмоционально. Правда, уже в шестнадцатом веке раздавались отдельные скептические голоса, но в общем вплоть до девятнадцатого века никто не пытался всерьез оспаривать подлинность этого отрывка. Сегодня, однако, мы уже знаем точно, что эта единственная еврейская информация об Иисусе является фальшивкой, более поздней вставкой, сделанной каким-то христианским переписчиком. В самом деле, Иосиф Флавий, фарисей и правоверный последователь иудаизма, потомок Маккавеев, член известного рода первосвященников, якобы сообщает, что Иисус был мессией, богочеловеком, что, распятый, он воскрес на третий день. Велика наивность переписчика, вставившего в текст отрывок такого содержания, но ещё более велика и непонятна наивность многих поколений людей, веривших ему. Тем более что, как подчеркивает крупный польский историк религии профессор Зигмунт Понятовский, этот рассказ, вложенный в уста еврея, "почти живьем заимствован из христианского символа веры". Ученые установили даже приблизительное время, когда была сделана вставка. Такие раннехристианские авторы, как Климент, Минуций, Тертуллиан и Феофил из Антиохии, хорошо знали "Иудейские древности", однако ни единым словом не упоминают об этой столь любезной христианским сердцам информации об Иисусе. Невозможно предположить, что они это сделали умышленно, руководствуясь какими-то таинственными соображениями, и напрашивается один-единственный вывод: в тексте "Иудейских древностей", которым они располагали, этого отрывка ещё не было. Его впервые цитирует лишь более поздний писатель, Евсевий, автор первой "Истории христианской церкви", живший в 263-339 годах. Отсюда можно заключить, что вставка была сфабрикована каким-нибудь переписчиком на рубеже третьего и четвёртого веков. Любопытный материал для дискуссии о "Флавиевом свидетельстве" дает крупный раннехристианский богослов и писатель Ориген, живший в 185- 254 годах, то есть раньше Евсевия и до включения в текст "Иудейских древностей" вставки об Иисусе. Из его полемического трактата "Contra Celsum" ("Против Цельса") следует, что в имевшемся у него экземпляре "Иудейских древностей" рассказывалось об Иоанне Крестителе и святом Иакове;

что же касается Иисуса, то Оригену был, очевидно, известен какой-то иной текст, на основании которого он упрекал Иосифа Флавия в том, что тот не считал Иисуса мессией.

Итак, речь идет о строках, оценивающих Иисуса с позиции неверующего человека. Поскольку в дошедшем до нас сочинении Иосифа Флавия таких строк нет, возник вопрос, каким текстом располагал Ориген. Некоторые библеисты высказали предположение, что речь идет о первоначальном варианте того же "Флавиева свидетельства", отредактированного потом христианским переписчиком. Пытались даже восстановить этот "пратекст", убирая слова о том, что Иисус был предсказанным пророками, воскресшим мессией. Полученный таким образом портрет мудреца и бродячего учителя, каких было тогда в Палестине множество, мог вполне принадлежать перу такого правоверного иудея, потомка первосвященников, как Иосиф Флавий, и мог вызвать возражения со стороны Оригена.

Но эта, столь убедительная на первый взгляд, гипотеза имеет серьезные недостатки. Прежде всего, оказалась несостоятельной сама попытка извлечь из "Флавиева свидетельства" точный "пратекст". Библеистам, несмотря на тщательное изучение языка и стиля Иосифа Флавия, так и не удалось прийти к единому решению. Их варианты текста настолько различны, что приходится подвергнуть сомнению не только самый метод, но и его теоретические предпосылки. Если при сегодняшнем уровне филологической науки нельзя получить общий результат, то, быть может, "пратекста", написанного Иосифом Флавием, никогда не существовало вообще?

Против всей гипотезы говорит также контекст, в котором находится "Флавиево свидетельство". Дело в том, что абзацы, предшествующий ему (3, 2) и следующий за ним (3, 4), составляют, несомненно, одно сюжетное целое, повествуя о волнениях среди евреев и о других иудейских проблемах. "Свидетельство" совершенно неожиданно, не к месту, можно сказать, бесцеремонно разрывает связное повествование, а это значит, что оно насильно, вопреки логике, втиснуто в чужой текст не слишком искусным фальсификатором; приписывать авторство столь неумелой и неудачной вставки самому Иосифу Флавию было бы просто нелепо.

Здесь, пожалуй, уместно вкратце рассказать о значительно более подробном рассказе об Иисусе, который содержится в древнерусском переводе "Иудейской войны", сделанном, по всей вероятности, в одиннадцатом или двенадцатом веке по поручению киевского князя Ярослава. В четырех отрывках деятельность Иисуса Христа и его жизнь представлены в совершенно неизвестной версии, которая во многом отличается от канонических евангелий. Вокруг этих отрывков долго велись полемические баталии, но в конце концов ученые пришли к выводу, что все это более поздние вставки, сделанные славянскими переводчиками, которые черпали сведения из апокрифических евангелий.

Итак, единственное сообщение об Иисусе еврейского автора оказалось просто-напросто фальшивкой. Это и странно, и весьма любопытно. Ведь в самом деле Иосиф Флавий, священник иерусалимского храма, который так глубоко интересовался религиозными движениями своей страны, что сам был по очереди фарисеем, саддукеем и ессеем, не упоминает ни единым словом об Иисусе и его драматической судьбе. О тех трех сектах он пишет много и со знанием дела, а об учении, чудесах и воскресении пророка из Назарета он словно бы и не слышал никогда. А другие крупные еврейские писатели того времени? Оказывается, и они тоже хранят полное молчание. Возьмем, например, заклятого врага Иосифа Флавия Юстуса Тивериадского, автора "Иудейской войны" и "Летописи царей иудейских". Эти сочинения, правда, до нас не дошли, но константинопольский патриарх, живший в одиннадцатом веке и державший их в руках, утверждает, что Юстус ничего совершенно об Иисусе не написал.

Ну и, наконец, Филон Александрийский, один из крупнейших еврейских философов и мыслителей, немало способствовавший и формированию некоторых идей христианства. Этот раввин, посвятивший всю свою жизнь задаче примирения иудаизма с греческой философией, оказал огромное влияние на "новозаветных" авторов - Иоанна и Павла. Достаточно сказать, что благодаря ему перешла в христианское богословие греческая идея логоса. Филон родился лет на тридцать раньше Иисуса и пережил его примерно лет на двадцать. Будучи раввином и прославленным толкователем священного писания, он вместе с тем активно участвовал в событиях своего времени, тем более что его племянник Тиберий Александр занимал в 46-48 годах высокий пост прокуратора Иудеи. Филон жил в Александрии, но часто приезжал в Иерусалим, где у него было много родных и знакомых. В одном из своих многочисленных трактатов - "О созерцательной жизни" - он описал деятельность "терапевтов" - религиозной секты, во многом напоминавшей ессеев и первых христиан. И тем не менее в его огромном по объему литературном наследии, посвященном главным образом вопросам религии и правлению Понтия Пилата, совершенно ничего не говорится об Иисусе. И так во всей религиозной литературе евреев, за исключением Талмуда, но о Талмуде у нас будет разговор особый. Поскольку нас так разочаровали соотечественники и соплеменники Иисуса, то грех обижаться на римлян и греков. Правда, как уже говорилось, Тацит, Плиний Младший и Светоний оставили краткие записи на интересующую нас тему, но там речь идет не столько об Иисусе, сколько о существовавших уже тогда христианских общинах. К тому же все три текста довольно поздние, они были написаны спустя восемьдесят с лишним лет после распятия. А более ранние писатели, как Плиний Старший (23-79), Марциал (40103), Плутарх (46-120) и Ювенал (около 60- около 140), описывая значительно менее важные события, обходят молчанием потрясающую историю мессии из Назарета.

Тех, кто безоговорочно верит всему, о чем рассказывается в евангелиях, должен насторожить тот факт, что в еврейских летописях нет ни слова о наступившем якобы в момент смерти Иисуса трехчасовом солнечном затмении, о душах умерших" покинувших могилы, и прежде всего о том, что драгоценный занавес, святая святых Иерусалимского храма, разорвался в тот миг пополам. Трудно поверить, чтобы ни один еврейский летописец не счел этих явлений - если б они действительно имели место - достойными упоминания. Что же касается солнечного затмения, то о нем ничего не знает даже славившийся своей научной добросовестностью Плиний Старший, хотя он посвятил солнечным затмениям целую главу своей "Естественной истории". Библеисты задумывались, разумеется, над причинами этого загадочного молчания. Католический писатель Даниель-Ропс, автор известной монографии об Иисусе, дает этому следующее объяснение: "Для среднего гражданина Рима времен императора Тиберия то, что произошло в Палестине, значило не больше, чем значило бы для нас появление какого-нибудь пророка на Мадагаскаре или на острове Реюньон". А вот ещё более красноречивое высказывание польского ксендза Павла Штейнманна, автора книги "Павел и:

Тарса": "В 30 году нашей эры Иисус погибает распятый, как раб, один из миллионов рабов, живших в Римской империи. Палестинские евреи едва заметили это событие. Если оно и произвело какое-нибудь впечатление, то разве в Италии, Греции, Малой Азии и Египте цивилизованных людей интересовали иудейские дела? Что стоил этот труп в государстве, где правил Тиберий, а предстояло править Калигуле, Клавдию и Нерону? Что значит гибель одного человека в мире, в котором все обагрено кровью?" Оба автора невольно раскрывают психологический процесс искажения потомками пропорций в оценках событий прошлого. Пораженные грандиозной исторической карьерой христианства, его верные адепты никак не могли поверить в скромный и естественный характер его истоков. Склонность к гиперболизации значения и мифологизации всех деталей, связанных с жизнью основателя новой религии, мы наблюдаем не только у христиан, но и у последователей всех других религий мира. И вот молчание авторов, проигнорировавших не только чудеса вроде разрыва занавеса и солнечного затмения, но и самую личность Иисуса, ясно показывает нам пропасть между исторической действительностью и фантазией раннехристианских общин, вращавшихся в заколдованном кругу своих экзальтированных верований; между равнодушным греческо-римским окружением и горсткой сестер и братьев во Христе, упивавшихся красотой своих неземных мечтаний. Тот полный чудес мир, в котором бог умер, распятый на кресте, а потом воскрес, казался им более реальным, чем мир, в котором они действительно жили изо дня в день. Между тем для язычников и иудеев распятый Иисус был, как выразился Павел Штейнманн, лишь "одним из миллионов рабов, живших в Римской империи".

Молчание и наветы

Некоторые библеисты, не желая мириться с полным отсутствием сведений об Иисусе у древних авторов, тешат себя предположениями, что литература о нем, вероятно, все же существовала, но погибла в политических бурях, сотрясавших тогдашний цивилизованный мир. Во время пожара Рима при императоре Нероне сгорел весь государственный архив, в котором, возможно, находились такие документы, например, как отчеты Понтия Пилата. В 70 году Тит захватил и разрушил Иерусалим. Вместе с храмом и близлежащими постройками сгорели, может быть, и протоколы суда синедриона над Иисусом. Война в Палестине - кровавая, жестокая, разрушительная - продолжалась семь лет. Сотни тысяч евреев были казнены или угнаны в плен. Римляне методически уничтожали в Палестине все храмы, сжигали на кострах хранившиеся там священные книги и документы. Одновременно с распространением христианства росла оппозиция против него в среде римских и греческих писателей и философов. Возникла огромная литература, которая полемизировала с доктринами новой религии, боролась против её растущего влияния, высмеивала и клеветала на нее. Заняв господствующее положение, христианская церковь начала безжалостно уничтожать такого рода сочинения, создав тем самым у потомков иллюзию, что она не встречала в своем развитии сколько-нибудь серьезного сопротивления со стороны образованных кругов общества и что в этом отношении её история протекала бесконфликтно. Показателен в этом смысле пример Порфирия, философа-неоплатоника третьего века нашей эры. Он написал против христианства 15 томов сочинений и полемических трактатов. В пятом веке по приказу римского императора Валентиниана третьего все они были сожжены на костре, так что от них не осталось и следа. Среди преследуемых церковью авторов особой известностью пользовался греко-римский философ Цельс, стоик и платоник, друг императора-философа Марка Аврелия, один из опаснейших идейных противников христианства. Полемический диалог Цельса "Правдивое слово" (около 177 года), яростно атакующий христианство, произвел якобы такое впечатление, что многие христиане отреклись от новой веры. Этот трактат разделил участь ему подобных, то есть бесследно исчез. Но по иронии судьбы его содержание сохранил для потомства Ориген. В упоминавшемся уже полемическом сочинении "Contra Celsum" Ориген применяет следующий метод: он цитирует Цельса, а затем анализирует и опровергает его доводы. Цитат так много, что это позволило почти полностью восстановить содержание "Правдивого слова". Цельс прежде всего упрекает христиан в том, что они создали столько противоречивых преданий об Иисусе и столько раз меняли тексты евангелий, что сами вконец запутались. Однако основное внимание в своем диалоге Цельс уделяет вопросу о происхождении Иисуса. Опираясь на слухи, ходившие среди его современников, он утверждает, что мать Иисуса была деревенской женщиной легкого поведения. Её муж, плотник, выгнал её из дому, узнав, что она изменяла ему с солдатом римской армии, неким Панферой, греком по национальности. Оставшись без крова, Мария скиталась по свету и, когда пришло время, в чужой конюшне родила внебрачного ребенка, Иисуса. Иисус, когда подрос, отправился в поисках заработка в Египет и там овладел искусством фокусника. Вернувшись в родную Галилею, он фокусами добывал себе пропитание. Его искусство пользовалось таким успехом, что Иисус возгордился и объявил себя сыном божьим. Цельс приводит в своем сочинении и ряд других оскорбительных для христиан слухов, которые, естественно, возникали в ходе ожесточенной борьбы, какая велась между язычниками и иудеями, с одной стороны, и христианами, с другой, в различных городах Римской империи. Отголоски этой борьбы сохранились в Новом завете. И в Талмуде мы находим ряд замечаний и намеков, связанных с происхождением Иисуса. Исследователи отмечают, что распространению версии о незаконном рождении Иисуса способствовало неслыханное до того в еврейской истории событие: дочь иудейского священника, Мириам бат-Бильга, отреклась от веры предков, чтобы выйти замуж за солдата селевкидской армии. Отождествление её с Марией, матерью Иисуса Христа, было в тогдашней обстановке ожесточенных споров и наветов почти неизбежным. Подобные сплетни оказались очень живучими. Они ходили сотни лет, а затем с новой силой возродились в эпоху Просвещения.

На этом можно закончить поиски подлинного Иисуса в нехристианской литературе. Приходится признать, что они оказались совершенно безрезультатными.

2. НОВЫЙ ЗАВЕТ И ЕГО ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ АВТОРЫ.

Евангелисты писали по-гречески.

Поскольку, как мы убедились, греческие, римские и еврейские авторы не сообщают никаких достоверных сведений о жизни Иисуса Христа, то нам остается обратиться к богатой христианской литературе: как к книгам Нового завета, так и к источникам, не включенным в канон и известным под названием апокрифов. Насколько можно доверять всем этим книгам? Ответ на этот вопрос ищут исследователи, представляющие одну из отраслей научной библеистики и сделавшие уже ряд интереснейших, иной раз прямо сенсационных открытий. Но об этом пойдет речь впереди. А пока нам нужно познакомиться с основным документом христианства - Новым заветом.

Новый завет состоит из двадцати семи книг. Это четыре евангелия, "Деяния святых апостолов", двадцать одно послание, авторство которых приписывается св. Павлу, св. Иакову, св. Петру, св. Иоанну и св. Иуде, и "Откровение Иоанна Богослова". Среди библеистов нет единого мнения относительно времени создания этих книг, но в общем принято считать, что они появлялись начиная с 50 года и приблизительно до 120 года нашей эры. Самой древней частью Нового завета являются послания св. Павла фессалоникийцам, написанные в 50 году, то есть спустя примерно двадцать лет после того, как, по преданию, распяли Иисуса. Обычно верующие не задумываются над тем, на каком языке был написан Новый завет. Большинство думает, что, как и подлинники Ветхого завета, книги Нового завета написаны на еврейском или арамейском языках. И, вероятно, многие удивятся, узнав, что авторы книг Нового завета говорили и писали по-гречески. Правда, это был не классический греческий язык, а так называемый койне. В эпоху эллинизма, то есть с четвёртого века до нашей эры по пятый век нашей эры, на койне говорили все разноязычные племена и народы, населявшие территории, завоеванные в свое время Александром Македонским, и подвергшиеся постепенно полной эллинизации.

Эллинизм распространил свое влияние и на колыбель латинской культуры, Италию. В эпоху империи в связи с бурным экономическим развитием страны и растущей нехваткой рабочей силы с Востока на Апеннинский полуостров привозили в огромном количестве рабов и ремесленников, используя их на работе в городах и крупных землевладениях. Этот приток чуждых этнических элементов коренным образом изменил облик Италии. Греческий язык стал со временем разговорным языком широких слоев римского плебса. Недаром римский поэт Ювенал (около 60 около 140) жаловался в одной из своих сатир, что в городе стало невозможно жить. Кругом одни греки! О масштабах этого процесса свидетельствует, в частности, то, что на надгробиях рабов и вольноотпущенников археологи находят чаще греческие имена, чем римские. А поскольку христианство распространялось главным образом именно среди этих слоев общества, не удивительно, что первые идеологи христианской церкви говорили и писали по-гречески. Более того, греческий был в ту эпоху языком христианской литургии. Только в четвёртом веке св. Иероним (340- 420) перевел Новый завет на латынь (перевод этот известен под названием "Вульгата"), а более трех столетий христиане пользовались греческим текстом Нового завета.

Папирусы и их значение.

Разумеется, ни одной подлинной рукописи текстов Нового завета не сохранилось. Тексты, которыми мы располагаем,- это копии, списки. А поскольку переписчикам, как и всем людям, свойственно было ошибаться, то у ученых масса трудностей с вылавливанием в евангельских текстах искажений. Причем не только случайных, но и намеренных, так как переписчики, стремясь пропагандировать собственные доктринальные концепции, нередко без зазрения совести переделывали целые абзацы "священного писания". Пытаясь восстановить первоначальный текст Нового завета, очищенный от случайных ошибок и переделок, библеисты занялись филологическим сопоставлением различных его текстовых вариантов. Долгое время материал для такого исследования был слишком скуден, чтобы можно было установить сколько-нибудь надежный критерий подлинности. Выход из тупика наметился лишь благодаря великим открытиям в Египте. В конце девятнадцатого века археология сделала множество находок, изменивших наши представления о древних цивилизациях. Крупное место среди них занимают обнаруженные в Египте папирусы с любопытнейшими текстами.

Впервые папирусы были привезены в Европу уже в первой половине прошлого столетия, но лишь в конце века исследователи оценили их значение для изучения древней истории. Оказалось, что тексты, записанные на пожелтевших листах, знакомят нас с множеством подробностей повседневной жизни древних народов, о которых, как правило, молчат историки. Это на первый взгляд мелкие детали, связанные с будничными радостями и печалями простых людей той эпохи, но они позволяют нам лучше понять тогдашние обычаи, нравы, общественные отношения, увидеть частную жизнь людей, благодаря чему официальная, так сказать, история обретает живые краски.

Вернемся, однако, к нашей основной теме и выясним, что общего имеет папирология с исследованием Нового завета. Так вот, среди папирусов найдены целые свитки или обрывки с новозаветными текстами. Некоторые из них относятся к третьему и даже ко второму веку нашей эры, то есть они почти на два столетия старше текстов, известных под названием "Ватиканского" и "Синайского" кодексов. Если мы добавим, что в распоряжении ученых ныне имеются для лингвистического сравнительного анализа буквально тысячи фрагментов и ряд полных списков Нового завета, то станет ясным огромное значение папирусов для библеистики. История порой сенсационных открытий в этой области начинается в середине девятнадцатого века, когда немецкий ученый Константин Тишендорф случайно обнаружил так называемый "Синайский кодекс". Молодого теолога и библеиста заинтересовал православный монастырь на горе Синай, в библиотеке которого, по слухам, хранились какие-то древние тексты, в частности уникальные, никому не известные библейские тексты. И хотя тамошние монахи не любили гостей, Тишендорф решил попытать счастья. Ему действительно удалось войти в доверие монастырского начальства и завоевать расположение обитателей монастыря. В библиотеке, однако, он ничего интересного не нашел и готов был уже уехать ни с чем. Но вот чуть ли не накануне отъезда, заглянув в корзину с выброшенными бумагами, Тишендорф с изумлением обнаружил среди не представляющей никакой ценности макулатуры 120 листов с различными фрагментами греческого варианта Библии - "Септуагинты". Самые старые листы относились к четвёртому веку. В награду за открытие Тишендорф получил на руки часть этих текстов и опубликовал их затем в Лейпциге.

Материалы, представленные в библиотеке взяты из открытых источников и предназначены исключительно для ознакомления. Все права на статьи принадлежат их авторам и издательствам. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы он находился на нашем сайте, свяжитесь с нами, и мы удалим его.